Педология: Утопия и реальность - Арон Залкинд

Огромное значение для трудовой эмоциональности возраста имеет широкий простор, развернутость той обстановки, где работают подростки. Там, где работают многие, там, где пространство открытое, а не замкнутое, где можно «размахнуться» и зрением и движением, труд подростка протекает радостнее и продуктивнее, чем в изолированном, узком помещении, в одиночестве. Чем уже рамки пространства, охваченного трудовым процессом, тем больше предварительной общеэмоциональной подготовки требуется для водворения подростка в такую обстановку. Обратно, чем шире и богаче зрительными и другими раздражителями это пространство, тем легче приспособляется он к последнему, при минимальной начальной «раскачке».

Памятуя, что обычные трудовые процессы не имеют в себе для подростка яркого эмоционального стержня, так как мускульная активность его тесно связана с первичными эмоциональными ее стимулами (см. гл. IX), необходимо по возможности чаще менять характер основных трудовых движений, переводя подростка из одной области процесса в другую. Надо, чтобы подросток прошел сначала все стадии той работы, над отдельными частями которой он стоит, и потом снова возвращался к тем же стадиям, углубляя свое знакомство с ними уже не как с отдельными кусками, а как с частями органического целого. В то время, как другие возрасты требуют сравнительно долгого «засиживания» на одном и том же частном процессе, вплоть до точного усвоения его (процессуальность — от частного к общему), — подросток, однако, не должен долго застревать на отдельных частностях, которые именно он гораздо лучше усвоит, если «прорвется» сначала через все этапы работы в целом: вскоре он, конечно, снова вернется к частностям, но с оживленным интересом, охватив их систему, и это даст ему возможность глубже внедриться тогда в каждую специальную частность.

Элемент освежения, обновления обстановки, инструментария, мускульных манипуляций, смены очередности процессов, а также дополнительная планировка работы, новые работы и т. д. — в трудовом процессе подростка совершенно обязательны. Здесь неисчерпаемый материал для непрерывного поддержания трудового эмоционального тонуса, который в конечном итоге дает такую закалку, такую общую устойчивость, что для гиперсексуальности здесь не будет работы. Особенно важно, чтобы подросток воочию видел непосредственный результат своих трудовых усилий не только в виде определенного предмета, — мало того, он должен видеть тесную динамическую связь сделанного им с целой системой жизненно важных обстоятельств, среди которых он создал своим трудом перемену, внеся туда новое, ценное, способствуя росту чего-либо и т. д.

Все высказанное выше является результатом наблюдений наших над подростками-учениками школ ФЗУ (по кафедре изучения подростка при Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской), однако выводы касаются, конечно, свойств переходного возраста вообще, так как именно эти свойства и были центром наших наблюдений в школах ФЗУ. Дополнительный наш материал из московских и украинских трудкоммун, а отчасти также и школ второй ступени (где, к сожалению, с трудом обстоит не блестяще) подтверждает общевозрастную правильность наших заключений, тем более, что они прочно подкрепляются также сведениями педагогов, выступавших по нашим докладам на конференциях ФЗУ и СПОНа (Москва, Ленинград). Характерно, что приучившись на общей, широкой эмоциональной основе к длительному и специальному трудовому напряжению, подросток в конце концов привыкает и к труду, как процессу, к процессуальному наслаждению трудом, создавая у себя, как видим, длительной эмоциональной «раскачкой» настоящий глубокий трудовой рефлекс, в котором синтезировано наслаждение и усилие. Это постепенно превратит подростка из «легкодела» в действительного социалистического строителя, в действительного носителя здоровой сексуальности.

У труда, правильно эмоционально питаемого, особое, совершенно исключительное значение для борьбы с гиперсексуальностью. Труд дает жизненные навыки, приучает к систематическому усилию, развивает тормозные («волевые») аппараты, воспитывает точность, ответственность, плановость, специализирует работу органов чувств, укрепляет реалистический подход к явлениям жизни, четко, методически распределяет все психофизиологические силы, — одним словом, является основным препятствием для беспорядочных разнузданных переключений энергии, для праздной фантастики, для паразитизма во всех его видах.

Труд подростка, эмоционально подкрепленный, привлекает к себе лучшие элементы возрастной эмоциональности и, в то же время, является для этой эмоциональности наилучшим организатором.

XV. Детский коллектив как фактор полового воспитания

Между детским индивидуализмом и гиперсексуальностью прямая пропорция. Чем сильнее изоляция ребенка от коллектива, тем больше пищи для половых переключений. Чем здоровее детский коллектив, чем крепче его внутренняя спайка, тем больше эмоционального напряжения вовлекает он в поле своего ведения и тем меньше праздной энергии оставляет он для паразитизма.

Особенно велика, чрезвычайно своеобразна и сложна роль коллектива в переходном возрасте. Трудности этой роли заключаются в необходимости сочетать наиболее обостренное личностное начало с наиболее яркими социальными установками, так как обе черты одинаково характерны для возраста (см. гл. IX). При неправильном подходе подростки — худшие дезорганизаторы коллектива, «хулиганы», буяны, упрямицы, «колючки», «дички», — но их же видишь в рядах самых дисциплинированных, самых героических и в то же время самых активных участников детской и взрослой коллективной жизни. В чем же синтез этих эго-социальных, столь противоречивых черт возраста, — синтез, остро нужный для правильного полового воспитания?

Группы переходного возраста, в отличие от предыдущих возрастов, строятся не столько по мотивам дружбы, не столько по линии объединяющих их материалов (игра, предметы текущего обихода и т. д.), сколько по признаку сложности, противоречивости, напряженности взаимоотношений внутри группы. Чем больше в группе перемен, брожения, чем сложнее сталкиваются в ней разнородные начала, тем больше тянет подростка в такую группу. Чем многообразнее, пестрее, оригинальнее цель, стоящая перед группой, тем больше шансов на устойчивость, длительность такой группировки, на крепкую ее дисциплинированность. Группа, меняющая свои внутренние соотношения, перестраивающая свое руководящее ядро, смещающая своих вожаков — это наиболее излюбленный тип подростнического коллектива.

В этой конфликтно-напряженной атмосфере, однако, произрастают зачатки наилучшего коллективистического поведения, если ее не бояться, а наоборот, использовать ценные ее элементы. Обычные этические правила, жесткие нормы дисциплины оказываются мало влиятельными в подростническом коллективе. Сильно лишь то, что позволяет наиболее интенсивно прорваться в коллектив личностному началу, причем в этом вопросе нет даже особого различия между замкнутым и социально открытым подростком, так как оба эти вида коллективного поведения подростка представляют лишь разные формы связи с коллективом (замкнутый — выжидает, ищет, нащупывает, готовится к нападению; открытый — уже прошел предварительные стадии, вошел в коллектив), разные формы выявления в коллективе и через коллектив личностного начала.

Вот почему все, повышающее чувство «я», все, возбуждающее усиленную работу воображения, все, толкающее к напряженному усилию, к новизне впечатления, к соревнованию, к риску, к неожиданности — коллективно сплачивает подростков гораздо сложнее и устойчивее, чем нити «бескорыстной дружбы» и спокойного сотрудничества. «Конфликтность» такой коллективистической установки лишь кажущаяся. Это в основе вовсе не борьба самолюбий или узко-индивидуальных вкусов, это лишь стихийное стремление прорваться своей клокочущей активностью в реальность. Формы же и материал активности диктуются главным образом окружающей средой, которая и может им дать не «мелко-личное» направление, а, наоборот, направление ярко-социальное. «Грызня», склоки, резкие антагонизмы — черты плохо построенного подростнического коллектива, а вовсе не возрастные его черты. Личностное начало может быть использовано для обогащения форм взаимных детских связей, для усложнения планировки общих действий, для более разнообразного распределения заданий, для новых и новых перемен состава внутри различных слоев группы и т. д. Чем больше почвы для приложения к ней общественности, тем меньше материала для мелко-личной, «склочной» установки. «Самолюбие», «соревнование» превращаются в усиленную тягу — сделать объективно больше, прорваться объективно дальше и перестает питать пресловутое подростническое «хвастовство» и «тщеславие», которые являются лишь паразитарными охвостьями богатой, но изуродованной возрастной эмоциональности.