Рыцарь Шато д’Ор - Леонид Влодавец

— Сын мой, — обратился к Ульриху пузатый монах с тремя внушительными подбородками, — вам следует подумать о своей душе! Вам надлежит купить индульгенцию…

— Простите, отец мой, но я свое отпущение грехов получил из рук самого его святейшества папы! — сообщил Ульрих. — Быть может, стоит купить индульгенцию вот для этого господина и этой басурманки?

— Мессир Ульрих, — сказал монах, — было бы неплохо, если бы вы завернули в обитель Святого Якова… Перед тем, как соберетесь к маркграфу. Я думаю, что у вас не будет особого недовольства…

— Но у меня не было никаких дел с вашей обителью… — сказал Ульрих. — Да и вас я, честное слово, вижу впервые, святой отец…

— Господь учит нас любить ближнего как самого себя, — наставительно сказал монах. — А как же любить человека, если его не знаешь?

— А как туда проехать? — спросил Ульрих. — Укажите дорогу, святой отец!

— Я провожу вас, — сказал монах и мигнул одному из своих коллег, чтобы постоял за прилавком, после чего двинулся вперед.

Ульрих, Марко и Марта поехали следом. У рыночной площади имелся так называемый «черный угол», где производились казни и публичные порки. Там собралась кучка людей, в основном приезжие, завороженных этим обыденным для горожан зрелищем. На длинной перекладине болтался еще живой детина со связанными руками, мыча и хрипя перехваченным горлом, на котором была крепко захлестнута петля. У плахи два палача возились с точилом, затачивая огромный мясницкий топор. Какого-то мужика, привязанного к столбу, лениво, но довольно крепко пороли. Он орал, что больше не будет, правда, не было понятно, что он имел в виду. Пороли двое, а третий палач считал удары. Тут же присутствовали какие-то чиновники, поп и два унылого вида человека, по всему видать, тоже дожидавшиеся тут не сладких пирогов. Монах ухмыльнулся и сказал:

— За что их порют? А? Как вы думаете, сын мой?

— Увели что-нибудь, — предположил Ульрих, — коня или кошелек…

— Нет, сударь.

— Подрались и избили кого-нибудь?

— Н-нет! — лукаво усмехнулся монах.

— Ну уж и не знаю…

— Вся их вина, сударь, в том, что они не заметили его светлости маркграфа… Точнее, заметили, но не успели снять шляпы. За это их сейчас и секут.

— Строг маркграф!

— Безусловно, сын мой, но, несомненно, справедлив!

— О да! — поспешил согласиться Ульрих.

Монах свернул в боковую улочку. За ним въехали Ульрих и его спутники. Улочка стала медленно подниматься в гору. Здесь была уже и мостовая, и меловая побелка на стенах, и другие приметы надвигающейся на город цивилизации. Улочка уперлась в высокую каменную ограду из дикого камня и повернула вправо. Вдоль ограды ехали шагов двести. По ту сторону ее стояли какие-то мрачного вида серые строения с узкими зарешеченными окнами, большинство из которых было наглухо закрыто ставнями. Монах остановился у ворот и три раза постучал. В одной из створок открылась узкая смотровая щель, а из щели на путников уставились два жестких, ощупывающих глаза. Затем ворота открылись.

— Добро пожаловать в святую обитель! — заученно проскрежетал обладатель ощупывающего взгляда, поджарый молодой монах, под рясой которого брякала кольчуга, а у пояса висел тяжелый меч в черных ножнах.

— К настоятелю, — коротко бросил монах-провожатый. — Прошу вас, мессир Ульрих, не отказать мне в любезности последовать за мной… А ваши люди пусть останутся здесь. Вашей пленнице не следует уходить далеко, ведь наша обитель мужская.

— Останьтесь, — сказал Ульрих и слез с коня. — Не торопитесь за мной…

— О ваших лошадях позаботятся… — сказал провожатый, и, словно по мановению волшебной палочки, откуда-то явились несколько монахов и увели с собою лошадей.

— Клянусь честью, святой отец, — шутливо, но с некоторым сарказмом сказал Ульрих, — у меня такое чувство, будто меня ведут в нехорошее место.

— Сын мой, — успокоил его монах, — это дьявол смущает вас. Не беспокойтесь, доверьтесь мне, и все будет хорошо.

— Бог велит мне доверять его слугам, — пожал плечами Ульрих.

Двор монастыря святого Якова был заполнен разного рода хозяйственными и культовыми сооружениями, между которыми оставались свободными только узкие проулочки. Белым днем по ним ходить было незатруднительно, но ночью ничего не стоило заблудиться. «Тут пристукнут, никто и не услышит!» — холодок страха пробежал по спине Ульриха. Проулок между тем перешел в лестницу, и монах вежливо предупредил гостя:

— Будьте осторожны, мессир Ульрих, ступеньки шатаются…

— Благодарю вас, святой отец! Кстати, как ваше имя?

— Называйте меня брат Себастьян, — сказал монах.

Лестница кончилась у тяжелой двери с полукруглым верхом и ржавым кольцом-ручкой, приваренным к стальной оковке. Дверь открыл с превеликим несмазанным скрежетом огромный монашище, на полголовы выше Ульриха. Чтобы высунуться в дверь, он согнулся едва не пополам. Ульриху тоже пришлось согнуться, чтоб пройти в дверь, и опять ему некстати подумалось, что вот тут-то его очень удобно стукнуть по голове чем-то тяжелым или пырнуть ножом в спину. Однако ни того, ни другого не произошло, и Ульрих вместе с братом Себастьяном очутились в узком, освещенном факелами коридорчике с низким сводчатым потолком. В конце коридора была еще одна дверь.

— Прошу вас сюда, — сказал брат Себастьян и отворил дверь перед Ульрихом.

Ульрих вошел, а брат Себастьян остался за дверью. В комнате, убранной коврами, за низким и узким столом сидели два представительных монаха. Окна были плотно прикрыты ставнями, и лица монахов освещали только две масляные плошки, тускло горевшие посреди густой тьмы.

— Мы ждали вас, мессир Ульрих! — сказал монах, сидевший справа. — Я — настоятель монастыря Святого Иосифа, аббат де Сен-Жозеф, а это мой друг, аббат де Сен-Жакоб, хозяин здешних мест, точнее, настоятель монастыря Святого Якова.

— Чему я обязан счастьем лицезреть двух столь праведных и достойных духовных особ? — витиевато спросил Ульрих.

— Известно ли вам, мессир Ульрих, как несказанно счастливы мы, скромные слуги Божьи, увидеть вас, воина, принявшего столько мук за освобождение Гроба Господня от нечестивых агарян, истинного христианина, побывавшего в святых местах и коснувшегося устами туфли его преосвященства папы… — рассыпался в комплиментах аббат де Сен-Жозеф.

— Несомненно, святые отцы, и для меня высока честь видеть вас, духовных пастырей… Однако я полагаю, что моя скромная персона заинтересовала вас не только поэтому…

— Да, мессир Ульрих, — немедленно перейдя на деловой тон, произнес аббат де Сен-Жозеф, — мы привезли вас, дабы предупредить и оградить от опасности.