В полночь упадет звезда - Теодор Константин

— Вы думали, что меня на тот свет отправили, не так ли? Ничего у них не вышло, не повезло им, так сказать! Где у вас тут можно помыться и почиститься?

Бурлаку, подойдя к Уле Михаю, дружески толкнул его в бок:

— Эй ты, жеребенок, я же всегда говорил, что ты настоящий человек. И как это ты, черт возьми, не растерялся, когда мы все, во главе с генералом, чуть голову не потеряли? Верно ты сам сатана и тебе ничего не страшно?

— Как так не страшно! Признаюсь тебе по секрету, я никогда в жизни так не боялся!..

— Ну, а что ты скажешь про генерала? Мужик что надо, правда? Ни одной секунды не захотел оставаться в долгу перед тобой. Вот ты и опять «господин капрал». Между нами говоря, он мог бы вместо этого чина дать тебе отпуск на две недели. Я бы на твоем месте так прямо ему об этом и сказал.

Телефонист, который шел позади группы, тихонько потянул за рукав лейтенанта артиллерии:

— Господин лейтенант, а мне что делать? На старом месте оставаться?

Выглядел он довольно забавно, с пилоткой на затылке, с запыленным лицом, на котором пот словно вытатуировал различные рисунки.

Улыбнувшись, лейтенант ответил ему:

— Где оставаться, Штефанаке? Ты что, не видишь, что от этого дома осталось? Вернись, забирай свой аппарат и беги в роту!

Группа офицеров во главе с генералом подошла к красивому дому на главной улице деревни, раскинувшейся вдоль шоссе. Шифровальщики остались во дворе. Через несколько минут капитан Смеу позвал их:

— Нам придется подождать. Господин полковник Барбат готовит донесение.

— В таком случае, мы можем выкурить еще по сигаретке, — обрадовался Бурлаку Александру, который был заядлым курильщиком.

— А я немного пройдусь, — сказал Уля. — Во дворе я видел колодец, и мне хочется помыться.

Капитан Смеу, войдя в комнату, где генерал разговаривал с офицерами, услышал, как Панаитеску сказал:

— Я не могу понять, господин генерал, как смогли гитлеровцы узнать о том, что вы прибыли сюда и остановились в том домике. Они отлично пристрелялись к нему, и если бы наша артиллерия не спутала их карты…

Полковник Панаитеску остановился, явно смущенный. Он чувствовал себя прямым виновником всего, что случилось.

— Кто еще, кроме вас, знал, что я приеду? — спросил генерал, у которого при этих словах пропало хорошее настроение.

— Филипеску и офицер службы информации лейтенант Сыдулеску… Кто устанавливал телефон? — спросил полковник, в свою очередь, у артиллериста.

— Мы, господин полковник, — ответил лейтенант артиллерии. — Я сам отдавал приказ, хотя и не знал, для какой цели нужен телефон. А мне приказ давал господин капитан Сывяну. Я думаю, что и он не знал, для чего нужен телефон.

— И всё же кто-то разболтал? И так громко, что услышали немцы. Интересно, о чем думают эти господа из контрразведки. Представляете себе, как будут недовольны господа из «Орла», когда они узнают обо всем, что здесь произошло.

Капитан Смеу вырвал листок из блокнота и написал на нем: «Господин генерал! Когда мы вернемся в штаб, прошу вызвать меня, Георгиу и Улю. Я смогу сообщить вам имя того, кто передал гитлеровцам информацию о нашей поездке». — Он сложил записку и подал ее генералу.

Генерал прочел, потом разорвал записку на мелкие кусочки. На его лице легко можно было прочесть выражение беспокойства.

— Мы поговорим обо всем позже, Панаитеску. А теперь давайте работать. Лейтенант, схема с разведанными объектами у вас с собой?

— Разумеется, господин генерал!

И лейтенант поспешно вынул из папки для карт схему.

Генерал работал над ней вместе со своими офицерами почти до обеда. Донесение, которое необходимо было передать в штаб армии, было длинным, и шифровать его пришлось больше часу.

Стало почти темно, когда оперативная группа во главе е генералом вернулась на командный пункт дивизии.

Спустя час после прибытия оперативной группы капитан Георгиу, капитан Смеу и Уля входили в кабинет генерала. Там их уже поджидали командир дивизии и начальник штаба подполковник Барбат.

— Я вас вызвал, — начал генерал, — по просьбе капитана Смеу. Вы, Георгиу, надеюсь, уже знаете, что с нами сегодня произошло. Не сомневаюсь, что гитлеровцы получили сведения о поездке нашей оперативной группы. Мало того, они были осведомлены о том, где я установлю свой командный пост. Кажется, Смеу может сказать нам, кто этот осведомитель. Не правда ли, Смеу?

— Так точно, господин генерал!

— Пожалуйста. Слушаем вас.

— Вчера вечером, получив ваш приказ, я собрал своих людей и выделил группу, которая должна была ехать со мной. В эту группу был назначен и Барбу. Я хотел, чтобы он сопровождал меня не потому, что он лучший шифровальщик, а потому, что я предпочитаю не спускать с него глаз. Когда он возле меня, мне легче за ним следить. К моему удивлению, Барбу попросил заменить его кем-нибудь, мотивируя свою просьбу тем, что он болен. Разумеется, я вынужден был согласиться, потому что он действительно выглядел очень плохо. Вместо него я взял Улю, который здесь присутствует. Если вдуматься в то, что произошло с нами в деревне, становится ясно, что гитлеровцы не случайно направили огонь гаубиц на дом, где разместилась оперативная группа. Им было точно известно, кого приютил тот домик. Теперь я задаю себе и вам следующий вопрос: почему Барбу Василе отказался с нами ехать? Неужели только потому, что он плохо себя чувствовал? Какие у нас есть доказательства, что он не притворялся? Я считаю, что он отказался сопровождать нас именно потому, что заранее знал о сюрпризе, который нас там ждет, и хотел спасти свою шкуру.

Подумайте, господа, Томеску погибает, заколотый возле дома, и Барбу «случайно» проходит мимо места преступления всего несколькими минутами позже; гитлеровцы, пользуясь точной информацией, пытаются ликвидировать оперативную группу штаба дивизии во главе с ее командиром, и опять всё тот же случай дает возможность Барбу внезапно заболеть и избегнуть опасности.

Не кажется ли вам, что все эти совпадения выглядят очень странными? А что мы еще знаем об этом Барбу? Мы знаем, что он добивался отправки на передовую и, конечно, не зря. Более того, у нас есть основания думать, что этот субъект был в 1939 году в Германии.

Так вот, господа, я думаю, что пришло время покончить с этим Барбу! Я знаю, что господин Уля до вчерашнего дня не соглашался на арест Барбу. Не знаю, придерживается ли он своей точки зрения и сейчас, после того, что произошло. Арест Барбу он ставил в зависимость от получения некоторых дополнительных данных. Я не знаю, придут они или нет, но мне кажется, что это не имеет особого значения. Мне ясно одно: поскольку мы можем предъявить Барбу два серьезных обвинения, надо его арестовать и подвергнуть строгому допросу. Это всё, что я хотел доложить, господин генерал.