Соули. В объятиях мечты - Анна Гаврилова

Да-да! Чешуйчатый ловелас вернулся. Объявился примерно через неделю после нашего возвращения в Вайлес. Весь помятый, уставший, но довольный до неприличия. Рай, увидев бронзового предателя, сказал, что алименты, в случае чего, платить не будет. Кому принадлежала та четырехкрылая, мы так и не выяснили, правда, не очень и старались.

В том, что касается самих снов… я осмелела. Ну то есть совсем, до наглости. Дошло до ужасного – Рай начал мне сорочку ночную задирать, а я… я и слова против не сказала. И даже не покраснела!

Вот тогда даориец шумно выдохнул, вернул подол на место и сказал:

– Все. Хватит. Только после свадьбы.

Я, как это ни ужасно, возмутилась. Впилась в его губы самым бессовестным образом. Потом шею поцелуями покрыла, потом грудь… но меня уверенно отодвинули и хрипло заверили:

– Только после свадьбы!

Впрочем… в тот миг показалось, что это он не меня, а себя убеждает.

Расстроиться и испереживаться по поводу ночного инцидента я не успела – утром пришло другое, не менее печальное известие. Лекарь, на чьих плечах лежала забота о Линаре, отписал, что на свадьбу брата не отпустит. Зато заверил, что через месяц Линар как новенький будет и даже тяги к «Слезам Богини» больше не испытает. Еще писал, что психическое и эмоциональное состояние пациента в высшей степени отличное. Линар в многочисленных письмах сообщал о том же.

Все-таки это страшно, когда душу ранят. Мне вот тело поранили, так лечение всего несколько часов заняло и даже шрама от стрелы не осталось. Впрочем, мной же особый троллий лекарь занимался и еще целители высшей категории, из Ордена.

Кстати, о том, как оборотням и магам удалось нас найти, мне так и не сказали. Даже Райлен не раскололся. Может, после свадьбы все-таки удастся выведать?

Ну а когда настал день свадьбы… когда настал день свадьбы, я поняла, что катастрофа – это очень мягкое, совершенно не соответствующее истине определение. Главный ужас сего дня заключался вовсе не в истериках Эросита, который вдруг решил, что платье не удалось, не в подколках Рэйса, не в паникерских настроениях отца и Милана, а в появлении оборотней.

Когда Ревуш и Осток, облаченные в классические черные камзолы, переступили порог нашего дома, я со всей ясностью поняла – зря! Зря мы с Райленом никого не предупредили, что пригласили блохастых! Но главная ошибка в том, что я запретила Тьяне провести воспитательную беседу с Милой и Линой, решила – в ночь перед свадьбой девочкам лучше отдохнуть, нежели об этикетах слушать. Ну и… не сказала девочкам, каковы оборотни на самом деле.

– Ты уверяла, что они маленькие, скрюченные и уродливые, – выдохнула Лина, когда к ней дар речи вернулся.

Мы как раз в холле стояли. Все, за исключением Райлена. Мне ужасно жал корсет, туфли тоже удовольствия не доставляли, а накрахмаленная нижняя юбка колола ту часть тела, на которую вместо панталон было надето неприличное кружевное белье… В общем, и так жутко неудобно, а тут еще девчонки.

– Эти исключение, – не моргнув соврала я. – Они элитные.

– Как Тайфун? – нахмурилась Мила.

Милан подавился воздухом, Рэйс кашлянул в кулак, отец прикусил губу, а Осток изогнул бровь и спросил:

– Кто такой Тайфун?

– Жеребец-производитель, – отмахнулась Мила и опять уставилась на меня. Сестричка требовала ответа, причем немедленно.

– Ну… они лучше Тайфуна, – нащупав в себе жилку дипломата, пробормотала я. – Но смысл ты уловила верно.

– Че за смысл? – вопросил Стремительный. Он ворвался в холл ураганом, не спросив дозволения и не поздоровавшись, поцеловал в щеку и вручил здоровенный букет белых роз. А потом поправил воротник камзола и прошептал так, чтобы только я услышала: – Как ваши мужчины эту гадость носят? Она же чешется ужасно.

А вот Жнец в отличие от брата поздороваться не забыл:

– Доброе утро! – От его рычащего баса не только стены, даже репа в подвале задрожала.

Отцу заметно поплохело. Хорошо к нему Рэйс подошел, даже объяснять что-то начал. А вот близняшки…

– Эти тоже особенные? – процедила Лина.

– Тоже элитные? – поддержала Мила.

– Эти самые элитные, – призналась я. – Видишь, у них глаза красные.

А вот Быстрый и Белый камзолы надеть не потрудились… Впрочем, это понятно, они же старшие Вожаки, то бишь короли! Им, как мне потом объяснили, метки закрывать вообще нельзя. Наверное, именно их нагота стала последней каплей.

– Соули! – дружно выпалили близняшки и столь же дружно надулись.

И все бы ничего, но Стремительный то ли по простодушию, то ли по дурости подмигнул нашим пигалицам и сказал:

– А вы знаете, что, когда вот так дуетесь, очень на бурундуков похожи. Или на бурундучек? Как правильно? – Последний вопрос на полном серьезе задавался.

– Ах так! – выдохнула Лина.

– Вот значит как?! – подхватила Мила.

– Ладно-ладно! – опять Лина.

– Ну знаете! – снова Мила.

Я закусила губу и сделала вид, что меня тут нет. О Богиня! Когда же кончится этот сумасшедший день?!

Сама церемония проходила в высшей степени нервно.

Во-первых, очень много фотографических вспышек, которыми «радовали» не только двое газетчиков, но и «туристы». Во-вторых, бешеное количество магических вспышек и всяких светлячков, которыми осыпали маги – эти, как и оборотни, в день церемонии прибыли, не стесняясь, разбили палаточный лагерь на одном из наших (!!!) пастбищ и дружно притопали к ратуше. В-третьих… в-третьих, церемония сопровождалась бледными лицами девиц, которые столько парней в жизни не видели. В-четвертых, ахи и вздохи женской части города едва не заглушали игру музыкантов. В-пятых… впрочем, не важно. Перечислить все, увы, невозможно. И вообще, ужаснее моего выхода ничего не было…

Я шла к алтарю Богини в сопровождении отца и Милана. Подол несли разобиженные в пух и прах близняшки. А за нами, чинно и важно, вышагивали Быстрый, Стремительный и Жнец. О том, что эта троица нам не чужая, знали только родители, Милан, двое даорийцев и Центрус. Для остальных, в том числе газетчиков, это был очередной скандал.

Слова клятвы я повторяла бездумно… Просто от Райлена такой шквал эмоций шел – не то что думать, на ногах стоять сложно. Наверное, я не сильно даорийцу в эмоциях уступала, потому что он тоже слегка пошатывался.

На танце молодых мы… снова опозорились. Причем неоригинально – совсем как на балу в честь праздника Первого дня лета. Музыка опять кончилась, а мы… впрочем, кому она, ну то есть музыка, нужна?

Потом было игристое, поздравления и подарки. Еда, танцы, свадебный торт, опять игристое и кое-что покрепче. Наставления родителей, наставления замужних дам и женатых мужчин, подколки оборотней и хохот магов. Снова игристое и опять танцы. И крики с улицы – отец все вино у господина Данреда скупил и бочки на главной площади поставил… Фейерверки. Затем опять танцы, но уже не в ратуше, а под звездным небом вместе с горожанами… Стремительный едва не оттоптал мне подол, а Рай едва не поколотил Жнеца – за что, не знаю, не признался.

А апофеозом празднества стало явление Ташшра. Вот только успела вспомнить об отправленном в пятый мир приглашении и порадоваться, что тролли не явились, и на тебе. Испугались не все. Некоторые, из числа особо захмелевших, решили, что семерка в набедренных повязках им мерещится. Остальных пришлось ловить и успокаивать. А так как занимались этим преимущественно маги – ну как самые осведомленные в плане междумирной политики… в общем, культурный шок у горожан и гостей Вайлеса усилился.

Тролли поздравляли долго и витиевато. Подарили какую-то огромную штуковину из чистого золота и сверток. Причем сверток был вручен со словами:

– Хашшр сказал, вам это надо!

Внутри новый, невероятно красивый полог для кровати оказался. Рай порычал, а я порадовалась. Нет, ну ведь правда красота!

Но самым приятным в явлении троллей было то, что после него нам с черноглазым позволили торжество покинуть. Причем уходили мы не абы как, а порталом… Уж не знаю, сколько сил маги в это перемещение вбухали, но доставили нас прямо к дверям герцогского замка. Еще и Искру с собой прихватить разрешили!

Моя дарайхарка сразу зафырчала, едва не покусала подскочившего к нам слугу. Потом все-таки исхитрилась наступить тому на ногу, и мы с Райленом услышали… В общем слугу, как и нашего конюха, Михой звали.

Я уже обрадовалась тому, что вот-вот сниму орудие пыток, по ошибке названное туфлями, когда к крыльцу подкатила подсвеченная магическими огоньками карета.

– Нам сюда, – хитро сообщил черноглазый.

И прежде чем успела высказать свое веское «у-у-у!», подхватил на руки и понес.

Выскочивший невесть откуда лакей проворно распахнул дверцу. Я оказалась на мягком диванчике, Райлен рядом. Уже потянулась к мужу, обвила шею руками, но…

– Еще чуть-чуть, – выдохнул он. – Совсем чуть-чуть…

Обидеться на него, что ли?

Мы проехали арку ворот с решеткой, широкий каменный мост, переброшенный через ров, пересекли расположенную перед замком площадь. Потом в окошке появились дома – добротные, каменные, огоньками уличных фонарей подсвеченные.