Почувствуй это снова - Ольга Вечная

– У него был экзамен. Всё решилось с утра, я не стала даже звонить и спрашивать.

– Возможно, это было важнее экзамена. Возможно, ты для него важнее меда. Постарайся в следующий раз у него спросить, хорошо?

Глава 38

На сотовый вереницей падают сообщения, я открываю социальную сеть и жду, пока загрузятся фотографии.

– Кто там? – спрашивает Матвей, перестраивая «Мурано» в правый ряд перед поворотом.

С каждой минутой мы всё ближе к дому, и мне хочется, чтобы машина ехала медленнее. Я не могу об этом ему сказать, потому что буду выглядеть глупо. Но глупой еще ладно. Он вполне может решить, что я издеваюсь.

– Лизка прислала фотки с танцев, – рассказываю весело. – Девчонки выступали на новогодней елке в честь школьной благотворительной акции. Красивые. Смотри.

Показываю экран мобильного, Матвей на секунду отрывается от дороги и разглядывает танцовщиц в красных платьях. Я улыбаюсь, Матвей невозмутимо пожимает плечами и переспрашивает:

– Благотворительной акции?

– Да, что–то типа той, в которой мы с тобой участвовали в выпускном классе. Помнишь?

– А, всё, дошло. Когда ты пляшешь за деньги, но денег не получаешь.

– Их получают дети!

– Наивная Юля, – вздыхает. – Эти деньги пошли на праздничный стол организаторам.

– А вот и неправда! В прошлом году закупили новые глобусы на уроки географии.

– Юля, – смеется. – Их бы и так закупили. Ладно. Неважно. Пусть будет, как ты скажешь. Эй, ты расстроилась, что ли?

– Нет. Совсем нет. Вернее, из–за другого: девчонки и Зоя Михайловна, хореограф, на меня обиделись, что я отказалась поддержать ежегодную акцию. Но не могла же я им сказать, что у меня голова кружится, даже когда иду быстрым шагом! Какие тут танцы! – развожу руками, продолжая эмоционально жестикулировать. – Пришлось наврать о нагрузке в универе. Они мне даже бойкот объявили, вот Лизка только пишет. Она хорошая. А вообще я рада, что круто выступили. И будут деньги для поляны организаторов! – повышаю голос.

Матвей смеется. Тоже улыбаюсь.

– Оказывается, как просто было отвадить тебя от всех бесполезных кружков мира и посадить дома. Что ж я раньше не додумался? – морщит лоб, словно и правда корит себя.

В ответ тихо смеюсь, понимая его дурацкий юмор. Толкаю в плечо.

– Блин, заткнись! – деланно обижаюсь. Открываю галерею, увеличиваю последнюю фотографию. Смотрю на нее, смотрю. Если и есть на свете повод, чтобы запереться дома, то наверное, вот он.

– До сих пор не верится, что он сейчас в моей матке. Матвей, мы создали человека! Представь себе только!

– И человек весит уже пятьдесят граммов. Там так написано, – Матвей слегка улыбается и добавляет после паузы: – Петро прикольный, да?

– Не то слово, – тоже улыбаюсь я. Тепло разливается по телу. Я вспоминаю момент, когда мы с Матвеем играли с Петей, и случайно переглянулись. В его взгляде я увидела так много, что растаяла. Это было... я не знаю, лучше танцев. Объяснить сложно, я слов не соберу столько. Будто сделала глоток счастья. – Обожаю этого мальчика.

Матвей останавливает машину у подъезда, паркуется. Во дворе мигает небольшая наряженная елка. За последние недели весь город преобразился, украсился, а я только начинаю замечать. Не до этого было.

Снег искрится в свете фонарей. Никого вокруг нет и так тихо, словно не вечер, а глубокая ночь.

Матвей в телефон пялится. Наклоняюсь и вижу, что он открыл ту самую фотку с узи. Улыбаюсь широко.

– Какой он маленький, – качает головой Мот. – Вот честно, думаю об этом аж мурашки. Такое беззащитное создание.

Внутри словно узел, который с каждым словом сильнее затягивается. Мот поднимает глаза, и я вижу, что он улыбается. Как–то по–простому, искреннее и добродушно. Во мне столько тепла, что еще немного и расплавлюсь.

– Судя по профилю, на меня похож.

Я прыскаю и активно киваю.

– Мама также сказала.

– Представляю, с какой интонацией!

– Да ладно тебе!

Мы снова смеемся. Я глажу Матвея по плечу и объясняю полушепотом:

– Знаешь, я его уже люблю. А если он будет похож на тебя, то буду любить еще сильнее. Хотя, не знаю даже, можно ли сильнее? Спасибо, что ты рядом. Это... ты не представляешь себе, как это для меня важно. Ты мой единственный источник сил.

– Ну ты чего. Юль, нашла за что благодарить. Поели суши.

– Да я не об этом! Хотя, было очень вкусно. Матвей, жизнь так быстро меняется. Но что бы со мной ни происходило, ты рядом. Всегда. Я постоянно думаю о тебе.

В ответ Матвей молчит. Я и не ожидала ответного признания, просто хотелось, чтобы услышал. Заканчиваю:

– Диана сказала, мы с тобой хорошо справляемся.

– Я знаю.

Он тянется, и мы целуемся. Касания и вдохи, любимый вкус, те самые движения губ, заставляющие трепетать. Всё как я люблю, чем живу в то время, пока мир перестраивается.

Спустя минуту контакт разорван. Наступает время расставаться. Тяжелые секунды. Всегда тяжелые. Замешательство. Я облизываю и кусаю губы.

Матвей отводит глаза.

– Ты сейчас к Захару? – спрашиваю перед тем, как покинуть машину. Помню, что он упоминал.

– Да, ненадолго. Нужно по учебе кое–что порешать.

– Может, зайдешь? У меня там тетя Галя, она будет рада тебя увидеть.

– Опаздываю уже, малышка. В другой раз.

– Ладно. М–м–м, у тебя есть салфетки? В помаде испачкала.

– В бардачке, наверное.

Я тянусь, открываю. Шарю рукой, достаю блокнот, зарядку...

– Неа, нету. Придется тебе ехать с накрашенными губами, – хищно посмеиваюсь. – Захар оценит.

Матвей вытирает рот ладонью. Я запихиваю обратно всё, что достала. Но замечаю, что в