Женщина, которой я хотела стать - Диана фон Фюрстенберг

я делала себе кофе и выходила на улицу практически в одной пижаме, чтобы пройтись вдоль реки. У меня была небольшая гостевая комната, в которой останавливалась мама, когда навещала меня. Ей там всегда было не очень уютно, и только годы спустя до меня дошло, что голые кирпичные стены, должно быть, напоминали ей о лагерях.

А вот Кристиан Лабутен обожал ночевать в этой гостевой спальне и практически жил в ней, когда показывал свои ранние коллекции обуви на моем обеденном столе. Его сексуальные туфли на каблуках с красной подошвой тогда только начали продаваться в таких универмагах, как Barney’s, Jeffrey и Neiman Marcus. Я была свидетелем того, как к каждому сезону он создавал новые потрясающие коллекции туфель, отправляя в продажу только несколько моделей зараз. Я посоветовала ему создать базовую линию, которую он будет выпускать каждый сезон, и горжусь тем, что помогала ему превратить свой талант в огромный бренд мирового уровня. Мы стали лучшими друзьями, начали устраивать совместные встречи с покупателями в магазинах по всей стране и ездить вместе на отдых. Мы прошли и проехали по пыльному Шелковому пути на территории Узбекистана от Ташкента до Самарканда, оттуда через Бухару, Хиву, Фергану и до границы с Афганистаном. Мы с Кристианом оба Козероги и, как две маленькие козочки, любим карабкаться вверх. Мы лазили по египетским холмам и крутым горам Бутана.

Больше всего в своей студии на Западной 12-й улице я любила ощущение того, что нахожусь на своем месте. Мой собственный стиль и вещи, которые я выпускала, снова стали одним целым – простые, радостные, сексуальные, – и впервые за много лет я почувствовала гармонию в своей жизни. Благодаря этому, а также не без помощи креативных персонажей из моего колоритного района я словно стала молодой и обновленной версией себя. Я снова начала устраивать шумные вечеринки, среди которых и та, что была посвящена выходу моей книги «Фирменная жизнь»[12]. Татьяна попросила знакомых своих знакомых организовать музыкальное сопровождение, и так мы все познакомились с Расселом Стайнбергом, который стал отцом моей второй внучки Антонии.

В бизнесе по-прежнему были трудности, но потихоньку он стал набирать обороты, и я определенно чувствовала себя счастливее, чем в последние годы. Меня очень тронуло приглашение стать членом совета директоров Совета модельеров Америки, которое получила в 1999 году. Я очень этим гордилась – признание коллег меня обнадеживало. Впервые за многие годы я больше не чувствовала себя чужаком. Я вернулась в мир моды.

Чего я не предвидела, так это стычки с Александром, которую мы потом прозвали «семейной интервенцией». Вся семья собралась в нью-йоркском офисе Барри, чтобы обсудить создание Семейного благотворительного фонда Диллер-фон Фюрстенберг. После этой дискуссии у нас с Александром, который занимался семейными финансами, произошел конфликт. «Тебе нужно сосредоточиться на создании плана развития компании и перестать разбрасываться деньгами, – сказал он, – или прикрыть лавочку».

Я очень сильно разозлилась на то, что он мне вот так предъявил претензии, или на то, что мне в принципе предъявляют претензии, если уж на то пошло. В конце концов, это были мои деньги и у нас был прогресс. Я понимала, почему Алекс переживает, но мне показалось, что в тот раз это было не столько про деньги, сколько про меня саму. Когда я только начинала заниматься бизнесом, моей целью была финансовая независимость, и я ее достигла. В этот раз моей целью было доказать себе и миру, что тот первый успех не был чистой случайностью. Мое самоуважение было важнее, чем цена достижения этой цели. Плюс дело было и в платье с запа́хом – модели, которую я придумала и которая снова висела в женских гардеробных. Прикрыть лавочку? Сейчас?

Я громко стукнула кулаком по столу. «Дай мне шесть месяцев! – сказала я. – Я все исправлю, вот увидишь». Алекс уступил мне, и мы все сговорились на шести месяцах.

Конечно, он был прав. Я не могла просто продолжать бесцельно тратить деньги. Но восторги молодых женщин по поводу моих платьев вселяли в меня веру в то, что я на правильном пути, и я хотела продолжать двигаться в этом направлении. И тем не менее мне нужна была помощь профессионала в сфере продаж.

Тогда в моей жизни появилась Паула Саттер.

Владелица магазинов Scoop Стефани познакомила меня со своей молодой подругой и бывшей коллегой Паулой за обедом во французском бистро Balthazar. Паула, которая тогда была глубоко беременна, раньше занимала должность вице-президента отдела продаж и маркетинга в DKNY. Они со Стефани обе были частью «команды мечты» компании Donna Karan, которая с таким успехом запустила линию DKNY в восьмидесятых. Многие женщины, бывшие частью той команды, потом сделали блестящую карьеру. «Возьми ее», – сказала Стефани. На встрече с Паулой у меня в офисе мне пришлось ее уговаривать. Она не хотела связывать себя обязательствами работы на полную ставку в связи с тем, что вот-вот станет матерью, но мне удалось убедить ее выйти на полставки в качестве консультанта. Это было в 1998 году. Через год, когда Сьюзан Фолк захотела вернуться в корпоративный мир и покинула компанию, Паула стала руководить «Студией Дианы фон Фюрстенберг». Она стала бесценным для компании генеральным директором и проработала на этом посту 14 лет.

Поначалу ей пришлось нелегко. Масла в огонь подлил и Александр, повторив свой знаменитый ультиматум. «У тебя есть шесть месяцев, чтобы выйти на прибыль, или вы закрываетесь», – сказал он. Не очень-то радушный прием. Но Паула была на моей стороне.

С ее послужным списком в тот момент она могла работать на более крупные и успешные марки, но разглядела в нашей компании хороший потенциал и структуру и считала, что ее просто нужно «отполировать», чтобы привести дела в порядок. Как и я, она видела перспективу среди молодой клиентуры, а не в отделах платьев для женщин средних лет. Мы с самого начала выбрали неправильную целевую аудиторию и теперь решили сменить курс.

В мире розничной торговли наметился тренд на новый, более современный подход к шопингу. В универмагах стали появляться товары категорий «современной моды» и «доступной роскоши», где нам, по мнению Паулы, и было место. Выход на более молодую аудиторию стал бы для нас отличной возможностью заново рассказать свою историю в новом современном стиле, но, чтобы добиться этого, сначала надо было заняться ребрендингом, чтобы марка стала считаться крутой.

Паула была полна энтузиазма и решимости. Она выкладывалась по максимуму на переговорах с люксовыми универмагами вроде Bergdorf Goodman, но дело шло туго. По их словам, мое имя было «замарано» продажами через телемагазин и некоторые покупатели по-прежнему считали меня устаревшим брендом, несмотря на