Не стой у мага на пути. Том 4 - Эрли Моури

граф Арэнт припал щекой к стене, стараясь разглядеть в возводимом лагере Ольвию. Больше всего на свете ему хотелось захватить ее живой. Он бы дорого отдал за такой исход битвы. Потом его взгляд переметнулся к дракону и граф-оборотень с рычанием произнес: — С людьми мы справимся, хотя у нас будут большие потери. Люди Лорриса очень сильны. Но вот дракон!.. Вы, Хапшурх, уверены насчет дракона?

— Да, ваше сиятельство, дракона мы берем на себя. Могучая магия посоха Фарх-Штан легко решит вопрос с драконом. В давние времена посох именно для этого и был создан. Тысячи лет назад знали толк в магии и подобных вещах! — Хапшурх мысленно перенесся в сокровищницу, где помимо многочисленных даров от паломников к их святыне, собранных за многие века, было ценное оружие, магические зелья и этот посох, которым когда-то великий жрец Анур-Та усмирял драконов в Золотых горах Западного Карнасса. — Как уберем дракона, так постараемся помочь с их магом. Против него у меня тоже кое-что найдется, — с уверенностью сказал Хапшурх. Затем махнул одному из младших жрецов, и добавил: — Вот еще что, ваше сиятельство…

— Не убивайте Гирхзелла! — резко прервала его Тетива Ночи. Оттеснив Малгара, эльфийка стала перед жрецом-эльнубейцем. В ее глазах мелькнул недобрый огонь. Мысль о том, что темная магия жрецов Калифы способна расправиться даже с Гирхзеллом так потрясла Ионэль, что она ощутила одновременно два сильных и противоречивых чувства: возмущение и страх. Если заглянуть в свою душу глубже, то из всех тех, кто сейчас находился в лагере их врагов, Тетива Ночи желала смерти лишь Ольвии. Даже Райсмара, несмотря на огромную злость на него, Ионэль все-таки предпочла бы видеть живым. Да! Как ни странно живым! Только стоящим перед ней на коленях и просящим прощения! И уж тем более эльфийка не желала смерти Гирхзелл — своему любимому дракону!

— Дорогая, успокойся! — Малгар обнял ее сзади. — Ты же понимаешь, что на весах судьбы сейчас наши жизни!

— Дракон не умрет. Этак магия нашлет на него что-то вроде обморока. Если угодно, особый сон. Сколько продлиться этот сон, я не могу знать, но этого времени вам вполне хватит, чтобы расправиться со всеми чужаками, — Хапшурх не стал говорить, что магия на самом деле может убить дракона. Ведь как известно из истории великого жреца Анур-Та, далеко не все драконы вернулись к жизни, после того как их поразили темным лучом из посоха Фарх-Штан. Эльнубеец поспешил перейти к другому, более интересному вопросу, и продолжил то, на чем его прервала эта необычная эльфийка: — И вот еще, ваше сиятельство… — Хапшурх снова сделал знак рукой своему помощнику. Тот открыл сундучок, являя три ряда склянок из мутного стекла. — Это древние алхимические зелья по рецепту моих славных предков. Пусть ваши воины, которые имеют силу оборотней, выпьют их. Зелья подействуют сразу, и они превратятся в оборотней даже при свете дня. Смею вас заверить, они станут даже сильнее самих себя, тех, в кого превращались в ночи Двоелуния. Думаю, с такой помощью вы легко справитесь с чужаками. Лишь одна просьба: сохраните жизни пленникам после этого боя. Пусть будет больше пленных! Больше! Всех их завтра мы принесем в жертву на алтарях нашей величайшей богине! Во славу Калифе пусть будет больше крови!

— Во славу Калифе! — воскликнул граф Арэнт, полный вдохновения. — Великолепно, великий жрец! Это в самом деле будет неоценимой помощью от вас! Завтра я удвою пожертвования вашему храму и лично вам, уважаемый Хапшурх!

Мысль о том, что в предстоящем бою он снова сможет стать оборотнем и обрести огромную силу, наполнила Малгара такой радостью, что он едва сдержал рык. Тот самый, что наводил ужас на людей в ночи Двоелуния. Только бы зелье жреца сработало, как тот обещал! Малгар представил, как будет раздирать когтями тела мечников Лорриса в своем стремлении скорее добраться до Ольвии и ее любовника. И, непременно, доберется до них!

Глава 23

Красная мгла

Мне не нравилось происходящее возле палаток Малгара. Я подозвал барона Лорриса, вместе с ним мы вскарабкались на останки древней стены. Она была наполовину занесена песком и отделяла нас от той части прилегающей к храму территории, где расположился граф Арэнт, а за ним еще какие-то неведомые нам поклонники Калифы. За нами сюда же поднялась Флэйрин, которая отчего-то чувствовала необычную бодрость и, не слишком прячась от солнца, помогала с разгрузкой, успевала о чем-то переговорить с Ольвией и выразить свое мнение по предстоящей битве. А битва, похоже, была неминуема. Теперь я уже знал наверняка: присутствие дракона не испугало людей графа Арэнта.

— Что вас настораживает, мастер Ирринд? — спросил Гервел, забравшись повыше и оглядывая лагерь графа Арэнта — он находился от нас на расстоянии немногим превышающим полтора полета стрелы. Я бы даже подумал, что если бы Тетива Ночи стреляла из своего лука, то могла бы достать до одного из нас.

— Мне не нравится, что они всерьез собираются драться, — сказал я, отмечая десятка полтора вооруженных людей, неторопливо потянувшихся в сторону лагеря Малгара от палаток какой-то иной группы паломников, что располагались возле останков колоннады.

— Прошу прощения, Райсмар, но разве не то же самое делали бы мы, если бы невдалеке от нас пытались обосноваться наши враги? — спросил подоспевший Шерлинс — этот красавчик снова хвостом ходил за Флэйрин.

— Думаю, мы бы не делали то же самое, — отозвалась вампирша, с улыбкой повернувшись к нему. — И знаешь почему? Потому, что мы бы уже ходили между их мертвых тел.

— М-да… Может быть. Но думаю, принцесса вы немного загнули, — мечник даже слегка растерялся от столь воинственного настроя вампирши.

Барон Гервел Лоррис оказался более сдержан в суждениях. Держа себя за подбородок, он с минуту смотрел на запад. Хотя снова поднялся ветер, и темно-рыжая пыль заволокла округу, отчасти лагерь Малгара, превратила солнце в красный шар.

Постояв так немного, Гервел сказал:

— Примерно понимаю ход ваших мыслей, Райсмар. Вы считаете, что они должны испугаться дракона. Как бы ясно, силы на нашей стороне с огромным перевесом, тем более учитывая Гирхзелла и ваши особые способности. В такой ситуации бой решилось бы принять лишь двое из десяти самых отважных бойцов, тех, кто смеется над словом «смерть».

—