Спорим, моя? - Рошаль Шантье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мам, мне кажется или папа действительно странно себя вел вчера с Макаром?
Спрашиваю её, когда после пар мы приземляемся в ресторане неподалеку стоматологической клиники. Мамина клиентка отменила запись, что случается крайне редко, потому что её ценят, берегут, а еще к маме сложно попасть. И к отцу тоже. Поэтому пока у нее перерыв мы встретились пообедать.
— Родительская ревность, она такая, Аришка. Не переживай, он привыкнет! — машет она рукой и открывает меню, которые заблаговременно оставила хостес.
— Но я же ничего такого не делаю! Ночую дома, всегда предупреждаю, где и с кем, да и Макар с вами вон сразу познакомился!
— Я знаю, доченька. Это пройдет. Просто папа еще не может поверить, что ты выросла. Ты ведь всегда была красавицей, сколько мальчишек вокруг тебя крутилось, а ты ни на кого не смотрела. Тебе не нужно ничего делать, просто не замечай его смешно-нахмуренных бровей, но всегда думай, что делаешь, — последние слова звучат с нажимом и я понимаю, что говорит она о «том самом».
О том самом, к слову, со мной поговорили еще в четырнадцать. Мама пришла ко мне в комнату, держа в руках энциклопедию для девочек. Оставила на столе и сказала, что, если возникнут вопросы, я могу спрашивать обо всем, что посчитаю нужным. У моей подружки Тани разговор прошел иначе. Её посадили перед собой и стали задавать вопросы из топ-десять «Ты знаешь, что такое?». Она, бедная, сидела с круглыми, как две монеты глазами и не знала, что можно говорить, а что нет. Так что я маминой тактичности возрадовалась.
Через неделю мама поинтересовалась как мне книга, которую она принесла и есть ли у меня вопросы. Мы немного углубились в разные темы и на том разговор завершился. К гинекологу на тот момент я уже год как ходила регулярно, так что об этом мы говорили еще раньше. Когда родители — врачи, всё, что для здоровья должно делаться вовремя. Папа в девчачьи разговорчики, конечно, не вникал. У них с Владиком были свои, мужские.
— То есть родительская ревность — очень актуальное понятие?
— Не назову это ревностью в прямом смысле слова, просто родителям сложно принять взросление своих детей.
— С Владом так же или нет? — я пытаюсь говорить аккуратно, но раздраженные нотки так и норовят вырваться.
— Твой брат стал тем еще оболтусом в последнее время, — вздыхает она, подзывая официанта.
Мы делаем заказ практически сразу, чтобы мама успела поесть и бежать по делам дальше. А я что? Я бездельничаю после пар.
— И что? — пытаюсь продолжить тему, когда мы снова остаемся одни, — ну ты сказала, что Влад оболтус, но не закончила, — объясняю на мамин непонимающий взгляд.
— А это! Да, он тот еще оболтус, но у него уже были серьезные отношения, если ты помнишь. И не одни. С Милой он вообще года три встречался. Влад повзрослел гораздо быстрее тебя. Ты всегда была домашней девочкой. Куда больше Александры нас беспокоит такая разительная перемена в нем. Но, возможно… — она вдруг замолкает и смотрит в окно, — он всю жизнь учился, практиковался, потом работал… Медицина — это очень долго… Может, он просто устал?
— Ну а неуважение это? Чем оправдать? — поджимаю губы и не знаю, какого ответа хочу.
— Увлеченностью. Серьезные отношения отнимают много времени, а тут еще его семья невесту принимать отказывается…
— То есть это мы виноваты? — всплескиваю руками от возмущения.
— Арина, вы оба мои дети. И мы привыкли, что вы наши. Но вы не наша собственность, мы растили вас, чтобы отпустить в этот мир. Именно поэтому отец так предвзят к Макару. Потому что хоть ты и выросла, но все-равно остаешься папиной маленькой девочкой.
— Но Макар не ведет себя так, как Саша, мам, — мой голос звучит уже более спокойно.
— Да. Но все люди разные. Возможно, у них в семье так принято? Не знаю...
— Раньше ты говорила по-другому и была согласна, что он не прав, — складываю руки на груди.
Сидящая передо мной Кристина Туманова сейчас мать, а не именитый стоматолог столицы. Но в это мгновение я чувствую себя котенком около тигрицы. Её глаза чуть сужаются, взгляд становится острее. Блин, тоже хочу быть такой. Я даже спину невольно выпрямляю.
— Время нам дано, чтобы думать, Арина. Я все еще обеспокоена поступками своего сына, но если он решил, что для него так хорошо, я поддержу его.
— А если он совершает ошибку, мам? Самую большую в мире? — мой голос, действительно походит на мяуканье, но я не могу не спросить.
— Значит, когда он придет я сяду на диван, чтобы подложить под его голову свои колени.
Говорит она с некой гордостью, чем в очередной раз вызывает восхищение. Моя мама —настоящая икона взрослой женщины.
Признаюсь, что эта глава -- одна из моих любимых!
А как вам Кристина Туманова и её отношение к своим детям? Благодарю, что вы со мной, обожаю читать ваши комментарии и болтать с вами, Желаю счастья каждой, Ваша Рошаль ♡
