Спорим, моя? - Рошаль Шантье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И когда я дергаю ручку, то сразу же её захлопываю. Прямо перед носом неожиданного гостя. Оборачиваюсь на дом и в замешательстве смотрю на родителей через окно. Думаю, даже через расстояние они видят, насколько я ошеломлена. Потому что за воротами совсем не Владик стоит с овцой своей златошерстной, там Попутный!
А я с растрёпанными волосами, в розовом шелковом халатике с разрезами по бокам и не накрашенная. Да я не готова! Предупредить не мог, что ли?! Стою так и пялюсь не в состоянии понять еще, что я совершенно не Флэш и не Пэйдж из «Все женщины ведьмы» и не могу материализоваться в другом месте, быстренько переодеться и вернуться уже собранной сюда.
Мама открывает окно, взглядом спрашивая: «Кто?»
— Попутный, — произношу только губами, но ей достаточно, чтобы захохотать и скрыться, вероятно за тем же, о чем мечтаю я.
Выдыхаю и снова берусь за ручку.
— С праздником, Арина, — звучит радостное.
Его глаза ощупывают меня от самых щиколоток до макушки. Медленно так, не спешно. И по тому, как горят его глаза я делаю вывод: ему нравится то, что он видит. А вот я вспыхиваю. Макар прикрывает веки, с силой их сжимая и когда снова открывает, силится смотреть исключительно в глаза. Выныривает, словно из помутнения и вручает мне букет. Букет прекрасных нежных белых роз и астромерии. В другой его руке торт, а над ним в нежной светло-розовой упаковке спрятались ирисы и тюльпаны. Очень красиво.
Понимаю, что уходить он не собирается и отхожу, пропуская Ветрова во двор. Веду его в дом, переливаясь всеми цветами красного, особенно когда в прихожую выходит отец. Пока происходит обмен приветствиями, Макар разувается и снимает куртку, которую я вешаю в шкаф, к нам наконец выходит мама.
— Добрый день! Надеюсь, я не помешал, — начинает Макар, но по его голосу совсем не слышно, что ему жаль нарушить семейную трапезу, — это для Вас. Хотел лично поздравить. Желаю только самых светлых моментов, — и вручает ей цветы и торт. Киевский, между прочим, — Извините, я не силен в поздравлениях.
— Спасибо, Макар. Мне очень приятно, — Ага. Очень — это мягко сказано! Она просто сияет. Как и я, наверное, сияла, если бы не была так смущена своим видом, — Надеюсь, Вы с нами позавтракаете.
— Мам, проводи пожалуйста нашего неожиданного гостя, — и не дождавшись ответа протискиваюсь на второй этаж.
— Ну капец! — смотрю в зеркало и закрываю ладонями лицо.
Еще и раскраснелась. Голубые глаза сейчас такие огромные от шока, что я похожа на чихуа-хуа! Ох, кошечки-мошечки! Даже букет не успела в воду поставить. Ладно, с собой возьму.
Бегу в ванную, чтобы умыться. Делаю едва заметный макияж, максимально натуральный. Не могу же я кардинально отличаться от себя не накрашенной за такое короткое время! Подумает еще, что я комплексую. Нет, я очень люблю себя не накрашенную, но я не была готова. Это же как голая!
Спасибо курсам по макияжу: на всё вместе с ресницами трачу не больше десяти минут! И это я еще крем наносила! Подлетаю к шкафу и беру домашний кимоно-костюм. Отлично. Не вычурно и не откровенно. Причесываю волосы, забираю букет и еще раз подмигнув в зеркало теперь уже во всеоружии спускаюсь.
— А ты очень милая без макияжа. Но что с ним, что без него красивая, — и я снова краснею.
Папа прокашливается, мама закрывает рукой широкую до ушей улыбку. Вот хоть завязочки пришей! А я достаю с полки вазу и наполнив ее водой, опускаю туда цветы.
Макар сидит как раз рядом со мной. Он пьет чай и жует киш.
— Вы очень вкусно готовите, — обращается к маме, но та лишь качает головой.
— О нет, моей заслуги здесь нет совершенно! Это всё Григорий. В этот день у нас хозяйничают мужчины.
— Тогда примите комплимент. Меня с кухней связывают только яичница и кофемашина, — кивает папе.
— Какие твои годы? Научишься! — добродушно отвечает отец, — Чем занимаешься, Макар?
— Я юрист. Заканчиваю магистратуру в этом году и подрабатываю, — Макар берет в руки салфетку, чтобы промокнуть губы.
— Он совмещает учебу с работой, папа, и не плохо преуспевает в этом, — я как бы невзначай, а папа прячет ухмылку за чашкой, — а еще он давно живет один, самостоятельно!
Почему-то мне очень-очень хочется, чтобы папа оценил Макара. Тут разговор переходит на обсуждения Ветровой жизни. Почему выбрал юриспруденцию, где бывал, что нравится, что любит. Это всё я уже знаю.
— А чем занимается мама? — вдруг спрашивает отец, и моя вилка громко стучит о тарелку. Всего лишь попытка продолжить беседу, но только не в этом случае.
— Мама давно умерла от рака, — коротко отвечает наш гость совсем другим голосом. Железным.
— Прости пожалуйста, — поджимает губы отец. И я обнаруживаю в глазах родителей то, что и Тая, и Макар терпеть не могут — жалость.
— Кому торт? — громко спрашиваю и ловлю благодарную Попутную улыбку. Он накрывает мою ладонь на мгновение, но успевает коротко сжать прежде, чем я вскакиваю. Не готова я на родителях чувства демонстрировать.
Пока собираю тарелки и расставляю десертные разговор кочует в мирное русло. Отец рассказывает о работе, о нашей даче.
— Тебе обязательно надо там побывать! Воздух потрясающий! — папа действительно без ума от природы, но только в цивилизации.
— Обожаю все, что связано с отдыхом. С удовольствием приму приглашение.
Макар уже полностью расслабился и сейчас атмосфера в доме очень дружелюбная. Мы с мамой почти не участвуем в беседе. Подозреваю, что она дает время оценить Ветрова папе, а я просто следую её примеру.
— Может еще чаю? — смотрю на поедающего торт гостя.
— Да, спасибо, Риша.
Ловлю папин удивленный взгляд, а вот мама реагирует спокойно. Хмыкает только довольно.
— И мне, Риша, — смотрит на меня отец, будто я книга, которую он потерял, а теперь вот нашел.
— Хорошо, — прерываю этот странный зрительный контакт.
Когда завтрак подходит к концу, Макар не засиживается. Он приятный гость: отказывается, когда папа для приличия предлагает ему посмотреть телевизор и ссылаясь на дела, просит меня проводить его.
