Метафизика пола - Юлиус Эвола

Добавим, что Данте называет Амора "повелевающим жизненными началами", то есть натурой, yin, пассивной стороной бытия. С ней он даже в какой-то мере отождествляет себя, а любовь уподобляет Боту: "Ессе Deus fortior me, qui veniens dominabitur mihi". [403] Пробуждение по- разному именуемого высшего начала - "возможного интеллекта",, "благородства", "принципа Шивы" - устанавливает новую иерархию внутренних сил человека Согласно Convivio, тексту скорее доктринально-аллегорическому, чем посвятительному, "чудесная дама добродетели" пробуждает "вкус к правде", побеждает и разрушает все неправое и лживое. Она источает огонь, "воспламеняющий внутренние достоинства", огонь, "имеющий силу обновлять природу, созерцать эту даму, и это чудо". [404] "Спасение", тождественное пробуждению внутренних сил, может вести к инициатическому бессмертию. Мы уже упоминали о корнесловии Амор как А- мор, бессмертие, попрание и разрушение смерти, что было подробно разработано провансальским поэтом Жаком де Безье; о любящих говорится как о "тех, кто не умрет". В будущей жизни они пребудут "во славе и игре". [405] В любом случае "Адепты Любви" считали даму сердца" принципом высшей жизни, а отделение от нее - печатью и тенью смерти. [406] Вот слова Секко д'Асколи:

"До третьего я был возвышен неба,До недр Ея, но я не знал где, я.От века я сильней не знал блаженства.Даровано вещей уразуменье,Спасенье, жизнь - и все в ее глазах…Я в них и доблесть зрел, и добродетель.Потом Она исчезла, и тогдаКрыло меня накрыло тени смертной…"

[407]

Коснемся еще двух аспектов творчества "Адептов Любви". Первый - символика чисел. Известна роль числа "3" у Данте, в частности, в Vita Nuova. Второе символическое число - три в квадрате, т.е. "9м. При первой встрече Беатриче было девять лет. Это можно толковать по-разному; многие толкуют буквально. В 9 часов утра она "приветствует" его, то есть "дарует спасение"; в 9 утра его посещает описанное выше видение. Само имя Дамы, по Данте, "не может иметь иного числа, кроме числа 9". Этим числом он характеризует и длительность своей болезни - болезни явно духовно-инициатической. [408] Так происходит потому, что "тройка есть корень девятки, ибо, умноженная сама на себя, дает девять". Поэт, будучи христианином, ссылается на Пресвятую Троицу, которая "есть чудо сама по себе". И далее - "Моя Дама повсюду сопровождаема числом 9, и это тоже чудо, ибо корень чуда - всепочитаемая Троица". [409] Вообще, в кругах, к которым принадлежал Данте, символизм числа "3" имел особое значение.

Кстати, это происходит повсюду. В китайской традиции три - число yang. Оно образуется, когда Единое соединяется с женской сущностью, имеющей число "2". Это и есть воссоздание единства. [410] В древнем Египте "три" - число грома - а также жизненной силы и невидимой сущности самого человека, его Kha. У китайцев yang, кроме того, атрибутируемо числами "9й и "81" - последнее, как мы об этом еще будем говорить, имеет особое значение и в даосских чисто сексуальных практиках. Девятка - усиление тройки, а 81 - "совершенная сила". Но это число, по Данте, находится уже по ту сторону "чудесной Дамы" - в Convivio (IV, 24) говорится, что восемьдесят один год - возраст, которого достигают совершенные. Данте утверждает, что до этого возраста дожил Платон и дожил бы Иисус Христос, если бы не был распят. Он упоминается и в других традициях - в этом возрасте будто бы скончался Лао Цзы. Как известно, в герметизме становление Тернера рассматривается следующим образом. Второе начало, бинер, двойка, есть женское, она обуславливает развертывание и есть сила-в-себе, участвующая в становлении "благородства". То есть это герметический эквивалент "дамы сердца", Беатриче, который не может быть исчерпана числом "3". Беатриче умерла 9 июня. Данте отмечает, что в Сирии июнь - девятый месяц, а смерть ее - "исполнение совершенной девятки", то есть числа "81", на восемьдесят первом году XIII столетия.

Так что же такое смерть Беатриче? Здесь мы и сталкиваемся с загадочным вторым аспектом тайнописи Данте. И Перес, и тем более Валли [411] отмечали связь между ее смертью и смертью библейской Рахили. Вспомним, что святой Августин, а за ним Ришар де Сент-Виктор писали о смерти Рахили как о символе, экстазе, восхождении, excessus mentis. Валли также предполагал, что в Vita Nuova смерть Дамы это такая же "аллегория преодоления феноменов, символ духовного восхождения, чистого созерцания, то есть мистического самоосуществления души, теряющей себя в Боге. [412] Нам, однако, такое толкование не представляется убедительным. Оно не только бесплотно и пронизано внетелесным мистицизмом, что в целом необходимо для "Адептов Любви", но еще и как бы выворачивает все наизнанку. На самом же деле смерть Дамы - заключительная фаза опыта, начинающегося "приветствием". В XXVII главе Vita Nuova мы находим тому подтверждение. Сообщив о смерти Беатриче, Данте добавляет загадочные слова: "Мне не подобает говорить об этом событии, ибо, говоря о нем, я должен был бы воздать хвалу самому себе". Получается, что смерть Беатриче как бы возвращает ее славу ему. "Мистическое" толкование Валли здесь не подходит: если бы речь шла об уничтожении ментала (по индийской йогической терминологии - manas), то никто из "Адептов Любви" не говорил бы о влиянии как Дамы, так и Амора на любящего. Кроме того, смерть, если толковать ее как мистическое "затопление корабля", то есть погружение, постигала бы не Даму, а самого "Адепта Любви". Здесь же все наоборот: Дама умирает во славу "Адепта". Получается совсем противоположное - женское начало уже преодолено, оно не нужно - осуществлена полная реинтеграция. Это именно то, что в герметизме именуется "работой в красном". Опыт любви - "работа в белом", а пережитая в самом начале "смерть" - "диссолюция" или "работа в черном", nigredo. Иначе говоря, экстатическое откровение любви завершается восстановлением тотальной вирильности. В соответствии с герметическими правилами, "Даму" следует символически убить, ибо "Адепт Любви" был ею же убит прежде, а теперь должен возродиться. И, как следует полагать, здесь - "полнота девятки": следом за смертью Беатриче Данте говорит о наступлении восемьдесят первого года.

Обратим внимание еще на одно обстоятельство: если в христианской мистике душа - "невеста" Небесного Жениха, то в литературе "Адептов Любви" все наоборот - речь идет о посвятительном опыте мужской сущности. [413] Мы вообще могли бы говорить о них как об особой организации - но не мистической, а только инициатической. Очень значимая деталь: предполагаемый глава этой организации Гвидо Кавальканти связывал область пребывания Амора не с Венерой, а с Марсом - "он обитает на Марсе и спускается к нам оттуда". Похоже, Данте разделял эту установку.

Вообще же, на "Адептах Любви" мы так подробно остановились потому, что мотивы их творчества пронизывают и литературу, и жизнь до сих пор, в том числе и область профанической любви. Кнут Гамсун писал о любви, "способной умертвить человека, возродить, а затем вновь и вновь исполнять сиянием". Стендаль описывает действительно происшедший с ним случай, который он называет ударом молнии: "Высшая сила моего желания возвела меня к себе самому и к высшему разуму". У Гете Вертер, чувствуя дыхание Лотты, признается: "Оно для меня как удар грома". Надо полагать, у "Адептов Любви" присущие литературе воззрения на женщину выражены наиболее полно и обобщенно. Именно полно, именно обобщенно - вспомним, обо всем этом мы ведь уже говорили в связи с профанической любовью: raptus и смерть, значение сердца, его оккультный смысл ("самая тайная клеть сердца" по Данте, или "сердечное место"), очищение сердца и превращение в "сердце благородное", приближение к тайне троичности через воздействие "чудоносной жены", segnore di nobilitate.

Подведем итоги. "Адепты Любви" не только и не столько эстетически и реалистически обобщили опыт любви к женщине, сублимируя его в стихи, сколько дали символическое описание доктринальных абстракций и персонификаций категории Гнозиса ("Святой Премудрости"), хотя и оживляемого образом женщины. Подобную точку зрения высказывал не только Валли, но и Р.Генон, и А.Регини. Они упоминали "Адептов" в связи с историей очень широкого мистического круга неоплатонической ориентации, включающего Дж. Бруно и даже арабо-персидских поэтов IX-XIV веков. Без "Адептов Любви" этот список не полон. Для них, "Адептов", альтернатива "земная и гностическая женщина" должна быть к конечном счете предопределена и открыта возможность эвокативных и инициатических соединений с оккультным принципом женственности в его предельном, сверхматериальном аспекте по ту сторону собственно половой магии, в предельных проявлениях непрофанического эроса. В самом начале мы говорили об этом как о третьем пути в области пола, то есть об аскетической или йогической трансмутации силы пола.