Бастард Ивана Грозного 2 - Михаил Васильевич Шелест

и двести тридцать орудий разного калибра: от тридцати, до двухсот миллиметров, а так же множество пищалей.

Через Нарову возвели понтонную переправу и вывели по ней всех оставшихся в живых защитников и жителей города, перевезли всё полезное имущество, скотину. Людей отправили на санных повозках в Новгород, скотину пустили на мясо. Ноябрь радовал морозами, а потому сохранность мяса гарантировалась.

Павших ливонцев захоронили в крепости Ругодив. Стены крепости взорвали.

Пушки и другое оружие оставили в арсенале крепости Ивангорода. Фохта Шелленберга отправили в Москву.

Больше ни одной крепости русские войска не взяли и не пытались, а собрав с ливонских земель народ, вывели его на территорию России. Для этих целей в Подмосковье на землях опричников были заранее приготовлены жильё и припасы. Всего переместили с Ливонских земель около тридцати тысяч человек, ста тысяч лошадей и до десяти тысяч подвод продовольствия. От Пскова до Нейхаузена по первопутку накатали такую дорогу, что по ней разъезжалось по четыре повозки.

Руководил «логистикой» Новгородский воевода. Он, стоя на стременах и оглядывая бесконечную вереницу гружённых и порожних подвод, изумлялся уму государя, который расписал схему кампании на бумаге и раздал каждому воеводе. И строго наказал своевольничать, грозя смертными карами. Куракин тоже получил такую бумагу, названную Александром «План Ливонской кампании 1555 года» в которой был расписан каждый его шаг и шаг других воевод. В конце бумаги было написано: «ознакомлен». Там Куракин поставил свою подпись. Ниже рукой государя было написано: «За ненадлежащее исполнение — смертная казнь». И снова написано: «ознакомлен» и его подпись: Куракин.

Вспомнив тот план, у него с собой всегда имелся с него список, Григорий Андреевич вздохнул. Почему-то он нисколько не сомневался, что в случае его ослушания царь исполнит обещанное без задержки. А желание ослушаться было. Ведь на Ливонской земле столько соблазнов! Можно было бы и на Ригу сходить, а там алатырь-камень в закромах.

Куракин снова вздохнул.

«Ништо… И так добра вон сколько. И ничего себе государь не берёт. Всё оставляет воеводам. А тут только на одних припасах можно озолотиться, ежели продать. Да и пленников разрешено брать сколько можешь прокормить. Но продавать никого нельзя. Запрещена царём торговля людьми», думал Куракин.

У каждого воеводы под личным командованием было по три небольших отряда человек по восемьсот. Каждый отряд имел пешую роту стрельцов изображающих «обоз», размещённых на повозках, охраняемых «арьергардом». Войска, не осаждая город, проходили мимо. Завидя полный комплект воинов противника, миновавших стены крепости, вражеские гарнизоны, выходили из городов и пытались напасть с тыла и попадали в клещи. Повозки разъезжались в цепь, и встречали нападавших огнём из Санькиных казнозарядных пищалей. Конница второго отряда расходилась в стороны. Их повозки тоже разъезжались в цепь и атаковали противника огненным боем. Третий отряд оставался в резерве и оборонял второй от нападения сзади. Таким образом было одержано несколько побед.

Санька контролировал сражения сверху и, по его мнению, всё шло согласно составленному плану. Шло до того момента, когда со стороны Риги не выдвинулась армия ливонских рыцарей. Самих рыцарей было немного, около пятисот человек. Всего армия составляла около трёх тысяч. Это с двумя оруженосцами, тоже вооружёнными и крепкими ребятами, и «небратьями», почти рыцарями, но вооружёнными несколько слабее.

Армия рыцарей шла неспешно по дороге на Венден. Из Вендена было два пути, либо на Мариенбург, либо на Дерпт. Если рыцари двинутся на Мариенбург, то наткнутся на распылённый отряд Куракина, если на Дерпт, там отряд Курбского Андрея Михайловича может попасть в клещи между ними и гарнизоном Дерпта.

Санька не знал, что делать. У него было всего сто сорок две боевых кикиморки, а с таким отрядом против закованных в тяжёлые латы рыцарей много не навоюешь.

— Что закручинился, добрый молодец, — спросила его Марта.

Санька усмехнулся.

— Вот ведь, как ты меня читаешь!? Ты, наверное, все мои сказки знаешь?

— Знаю, те, что ты вспоминаешь.

— Тогда и думы мои должна знать.

— Знаю и думы, но ты сам скажи, что я должна услышать?

— Думаю, как рыцарей разбить, или как сообщить о них Куракину.

— Сообщить просто. Пошли кого-нибудь из нас к нему с письмом. Можно найти время и место, где проявиться вместе с лошадью. Тут силы любой из нас будет достаточно, если конь будет ненастоящий.

— А какой? — удивился Санька.

— Забыл, на каких «конях» мы к тебе в Усть-Лугу приехали?

Глава 26

Кикиморки в Усть-Лугу приехали на оборотнях, и Санька, естественно, помнил это. И он не раз просил Марту пригласить и других волколаков на контракт. Уж очень они были «злы на работу». Обитающих вблизи Москвы оборотней получилось привлечь к участию в строительстве военных гостевых дворов под гарантии безопасности родов.

Оказалось, что на оборотней в России ежегодно организовывались официальные облавы. Вот эти облавы Санька и обещал отменить законодательно.

Сейчас на Московских стройках работало около сотни оборотней. Санька их не считал, потому, что договор заключал с тремя главами родов. Раскиданные по пяти строительным объектам, оборотни не ссорились и не конфликтовали, хотя в лесах стычки порой случались. В основном из-за нарушения границ охоты. По соглашениям между родами раненная добыча, ушедшая на территорию охотничьих угодий соседнего рода, не добивается, а бросается преследователями. Но редко кто из охотников придерживался этого правила. Добычу догоняли и добивали на чужой территории тоже.

Потом, конечно, владельцами территории предъявлялись претензии, и начиналось разбирательство. Изучались следы крови, имеются ли следы перехода границы дичью. Всё у оборотней было очень серьёзно. Свой мир, свои законы. «Закон тайга, прокурор медведь». Случались и умышленные браконьерства, тогда расследования заканчивались встречей старших родов. А чем заканчивались эти встречи, не знал никто.

— Ну, хорошо! Сообщить — сообщим, а с рыцарями как быть? — заинтересовался Санька вполне разумным ходом мыслей старшей кикиморки.

— Можно тамошние рода оборотней поднять. Некоторые рода, что обитают унас, прибыли с тех земель. А там их гоняли, травили собаками и убивали многие века. На Руси такого раньше тоже не было. Все уживались… И люди, и нежить… Это только в последнее время трудно стало… Те оборотни очень злы на рыцарей ордена за то, что они вывели особую породу собак.

— Волкодавов, что ли?

— Не волкодавов, а волколакодавы. Чёрные такие, огромные псы, лысые и слюнявые.

Санька мысленно представил догов. Доги у рыцарей ордена? Интересно!

— Так поднимите! Пошли нескольких девонек. Пусть соблазнят как можно больше местных нежитей нам на службу.

— Им надо что-то пообещать.

— Пообещать? Смотря, сколько их будет! Если мы ввяжемся в сечу, то пусть забирают души тех,