Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев

Глава двадцать шестая. Средство от наваждений

Охоту решили не откладывать надолго: а чего ждать? Пушок, конечно, принялся настаивать: мол, сперва обед. Но Тайка отмахнулась:

— Какой еще обед, когда мы едва позавтракали? И да, я видела, как ты только что стащил куриную ногу, не надо тут ля-ля!

Лис повелел упырям принести для Тайки овечью шубу и сам вышел во двор проводить гостей. К нему тут же подбежала сестрица Зарянка, обняла, уткнувшись в живот. И Кощеевич, указав на нее взглядом, попросил тихонько:

— Только давайте вы будете оборачиваться где-нибудь подальше от замка?

Эдуард кивнул, а Тайка отвернулась, пряча улыбку. Зарянке-то, небось, что Горыныч, что волчица — все нипочем. А вот кто-то, не будем показывать пальцем, не только змей, но и собак опасается. А где собака, там и волк…

Зарянка лишь подтвердила эти домыслы, когда, повертев головой, спросила:

— А где все пёсы?

— Убежали.

Кощеевич потрепал ее по рыжим вихрам, но сестренка вывернулась из-под его руки и уставилась на Тайку:

— Ты плавда умеешь плевлащаться в волка?

— Ага. Но научить не смогу, прости.

Девушка присела на корточки, а Зарянка вдруг протянула ей носок — похоже, парный к тому, недовязанному, который они видели в библиотеке:

— Это подалок.

— Ой, спасибо! — улыбнулась Тайка. — Буду греться в морозные дни.

Девочка покачала головой:

— Это носок-невидимка. Он не для тепла. Я так от Доблогневы пляталась. Удачи, ведьма.

Зарянка протянула ей ладошку, и Тайка ее пожала.

Лис же торжественно вручил ей другой «подарочек» — ожерелье, напутствовав:

— Ну мало ли… вдруг встретишь мою сестрицу. А тут ей бусики — прямо к именинам.

— А что, у нее день рождения скоро?

— Да какая разница? Это так, к слову пришлось, — фыркнул Кощеевич. — Ты уж береги себя, ведьма. Не суйся куда попало.

— Может, все-таки передумаешь? Айда с нами?

Но Лис замотал головой:

— И не уговаривайте. Хватит с меня, я нынче домосед. Починю зеркало, буду за вами следить.

— А как же матушка твоя? Ничего, что она одна отправилась?

— Во-первых, не одна, а с Маржаной, так что я почти спокоен. А во-вторых… — Лис вздохнул. — Мне все равно ее подле себя не удержать. Если я посажу ее в золотую клетку, чем я лучше Кощея?

После недолгих прощаний Тайка с Пушком и Эдуард вышли за ворота замка, миновали подъемный мост, переглянулись, и Горыныч кивнул:

— Ну, пора.

Тайка немного волновалась: а вдруг не получится? Что там нужно сделать, чтобы перекинуться в волчицу? Удариться оземь? И еще, помнится, были какие-то слова…

— По волчьему веленью, по моему хотенью…

Раскинув руки, она упала в сугроб, а вскочила уже зверем лесным. В нос ударила смесь запахов: сено, близкое жилье, овечья шерсть, дым от очага. И в то же время — снег, стылая земля, сухие листья и обледеневшая хвоя… Она чихнула раз, другой — и вдруг нашла среди всех этих запахов один, самый важный.

Если бы кто-то раньше сказал Тайке, что волки могут чуять того, кого любят, даже если их разделяют многие мили пути, она бы не поверила. Но это Волшебная страна и волшебные волки, а еще — самый настоящий зов судьбы. Не зря же она добыла шерсть Люты? Может статься, Мара Моревна уже сплела нужные нити, и теперь стоит только довериться своему сердцу…

Со всех лап Тайка бросилась вперед. В воздух взметнулись клубы снежной пыли, а вслед донеслось отчаянное:

— Куда же ты, ведьма?!

Голос Эдуарда походил на рев (может, он еще недопревратился?), и Пушок встревоженным мявом вторил ему:

— Тая? Где ты?!

А Тайка подумала: глупые они, что ли? Пусть скорее расправляют крылья и летят следом. А она никого ждать не будет, раз ее ведет судьба.

— Догоняйте! — рыкнула она, не оборачиваясь, и припустила еще быстрее — следом за солнцем.

Так и бежала до самого заката, а когда оранжевый диск закатился за окоем, приветствовала луну радостным воем и продолжила преследовать ее, не чувствуя усталости.

Лишь на рассвете она остановилась на берегу озера, чтобы полакать воды из проруби. Ух, и холоднющая! Тайка сделала несколько глотков, потом немного повалялась в снегу, чтобы остыть, а когда снова подошла к проруби, вдруг заметила одну странность: отражения в воде нет — ни волчьего, ни человечьего. Что за ерунда? Она фыркнула, стряхивая с морды и усов налипший снег. Может, с этим озером что-то не то?

Ни Пушка, ни Эдуарда поблизости не было — видать, не сдюжили, отстали. Тайка повертела головой, но в стремительно светлеющем небе не увидела даже птиц, не то что Горыныча. Зато ласковый рассвет окрасил розовым стены старинного замка, стоявшего в центре озера прямо на островке, — и это было так красиво, что она затаила дыхание. Замок был не такой большой, как Волколачий Клык: крепкий, приземистый, с четырьмя башенками по краям. Северная стена сплошь заросла серым мхом и оттого казалась мохнатой, как нечесаный волчий бок. И Яромир точно был где-то рядом! Из-за припорошенной снегом стены пахло… летом: солнечными августовскими травами, звонкими колокольцами и медуницей, теплым яблочным духом и еще немного — сладкой корицей. Таким был запах Дивьего воина для чуткого волчьего нюха. И сердце Тайки-волчицы забилось чаще. В голове, словно снежинки из набежавших туч, закружились вопросы: что это за замок? И как сюда занесло Яромира? Куда сбежало ее собственное отражение, если его не видно в воде? И — ой! — почему ее лапы какие-то полупрозрачные? Она только сейчас заметила! Неужели это из-за носка-невидимки? Но тот же просто в сумке лежал… Может, все вещи, которые при ней были, в волчьем облике стали частью ее тела? Это ведь только оборотни перекидываются нагими. И… постойте! А замок-то куда исчезать надумал?!

Утреннее солнце поднялось над лесом, и мшистые стены замерцали в его лучах — того и гляди растворятся. Тайка побежала так быстро, как никогда не бегала. Успеть! Перепрыгнуть через полынью, замочив задние лапы. Высунув язык, домчаться вверх по склону и просочиться в узкую бойницу, втянув бока. Хорошо, что она даже в волчьем обличии тощая…

Она успела в последний момент — стены опять уплотнились, а под лапами неожиданно возникли ступеньки. Тайка скатилась по ним кубарем во внутренний двор и чуть не налетела на парочку криволапых злыдней, но юркнула в нишу, и те прошагали мимо. Уф, повезло!

Упиваясь собственной смелостью, она мелкими перебежками пересекла двор, скрываясь от злыдней-работников то за телегой, то за наваленными мешками. Последний