Золотой Стряпчий (СИ) - Cyberdawn Cyberdawn

Составили заверенные жрецом документы, я даже. помимо ценника, сделал пожертвование: ну, возможно, поможет Готному с мозгами, да и вообще в деле. А после вытащил бледного, зелёного и грустного Рябого из храма. Бандюги тотчас нарисовались неподалёку, своей толстой и тонкой персоной.

— Говорить где деньги, полученные тобой за воровство у моего почтенства будешь? — уточнил я у грустного Рябого.

— Нет… — грустно пискнул он.

— Ну и сам себе потерпевший, — пожал плечами я и потопал в палисадник неподалёку от храма.

Расположился на скамеечке, усадил Рябого, ну и стал всячески магически через Диньку копошится. Вызывая у Рябого пучение глаз, побледнение, покраснение…

«Глупый шебуршень! Смотри как надо!» — буркнул Потап.

Если честно, то статистически фраза «смотри как надо!» ни хрена не обнадёживающая. И вообще предваряет всякие интересные и весёлые номинации на премию Дарвина. Потапу это не грозило, но огненный зонтик я, на всякий случай, приготовился создавать. На тот случай, если Рябой рванёт кровавыми ошмётками, потоками крови и прочими элементами своего организма как бомба. Но — не понадобилось. и оказалось действительно «просто», гораздо проще, чем думал я, когда пыжился. Потап, корректируя копошение Диньки через меня, вызвал… желание. Не мозголомство, не расшифровка неронов, а просто желание сделать. В данном случае — ответить на мой вопрос.

И… довольно забавно. А Рябой выходил не настолько идиотом, как я думал. И очень оперативно и вовремя (видно — на интуиции) «сработал». Этот деятель закинул сотню золотых… в отделение Управы Денежных Дел на Пряный остров, как раз когда рассчитывался с долгом на обучение. То есть собирался свалить после своих достославных дел с Золотого и Зиманды, начав новую, уважаемую и достойную жизнь мастера в Рачительном. Ну-у-у… хрен бы вышло, с его характером, но сам план не такой и идиотский.

— И получить деньги с него вы не сможете, — сообщил я греющим уши бандюгам. — По суду — можно, но мне этим заниматься лень. А без суда, хоть в ногах у чинов Управы Рябой валяться будет, хоть ноги целовать, но деньги получить сможет только он и только на Пряном.

Вообще, насколько я понимаю, это была часть политики корифейства, направленной на колонизацию Пряного. Но в общем — пофиг. Так что сдал я Рябого бандитам, да и направился в Услугу. Дело для передачи в суд было почти готово, а Тольц, который в общем-то и был его причиной, получит «по полной». Собственно, если подходить формально, Рябого он «совратил», предложением очень ощутимых денег. На самом деле Рябой тот ещё засранец, но… Ему не меньше десяти лет на Корчмаря горбатится, судя по всему. Как раз отрабатывать те самые сотню с лишним авров ударным трудом. А потом — на свободу с чистой совестью. Окажется на Пряном — так и деньги получит, как ни забавно, выходит что заработает. Есть в этом какая-то, отдающая мистикой справедливость, философски рассуждал я. Да и пофиг, в общем-то.

На следующий день я заскочил в Собрание, поделился с парой знакомых новостями, что «будет интересная тяжба». Лишние зрители из владеющих — никогда не лишние. А около двух пополудни заявился в суд. Дело было «сутяжное», так что старый черепах Хрым Щелец с судейской «гривой» меня не слишком удивил. Поприветствоал кивком. ну и уставился выцветшими глазами: мол, какого лешего твоё почтенство припёрлось?

Ну и я изложил дело: так и так, воровство и татьба, совращение работников (что «работник» — в кавычках, я как и положено нормальному адвокату умолчал), ну и изготовление уникального товара Товарищества злокозненным Тольцем.

— И доказать сможешь, почтенный? — прищурился Черепах.

— Ага! — радостно кивнул я, с грохотом ставя на столик саквояж.

— Да погоди ты, не сейчас. Тольца этого «злокозненностью отвращающего божеств от места своего мерзостного пребывания», — с явным восхищением (ну а улыбка — это альцгеймер и прочие хвори) прошамкал Хрым, — до суда доставить надобно. Впрочем — не долго сие. А тогда и будем тяжбу вести.

И утопал, а я развалился на скамье. Впрочем, дальше произошло ожидаемое:

— Ещё сторона у дела есть, Михайло Потапыч, — нахмуренно-удивлённо через час сообщил Хрым. — Тольца сего я задержал до завтрева, коли вины не докажешь — компенсируешь! — сообщил черепах, на что я кивнул. — А ты приходи в девять пополуночи, будем дело судить и рядить.

Куква, как и ожидалось. Очевидно, зажопленный Тольц стал размахивать рядом с Куква, а время уже вечернее, ну и перенёс судья слушание на завтра, давая совам время на подготовку. В общем — нормально, я в Собрании как раз про завтра и говорил. Потому что если бы Куква к делу не преплелись, то я бы был в Собрании завтра. Проставился бы потревоженным знакомым и развёл лапами, что «думал что интересно, а вышло ерунда». А с Куквами — посмотрим, что выйдет, думал я уже в своей спальне, засыпая.

30. Дежавю

На следующий день в зале суда было владетельно: подвалили и знакомые, и знакомые знакомых. Ну и от Куква был дядька в возрасте, как и ожидалось. Тольца тоже привели, помятого и зыркающего на всех недобро, хоть и затравленно временами. И Готный припёрся: я его с утра зажопил, ну и заодно стребовал чертежи, которые в суде не помешают.

Ну и Хрым объявил, что так, мол, и так, тяжба от Медвежьего Товарищества, которое представляет Михайло Потапыч, к мастерской Лауна Тольца, на тему бесчестного воровства.

— Однако, оказалось что мастерская Лауна Тольца… — начал скрипеть Хрым, замялся, но продолжил. — Не является полной собственностью мастера Тольца. А принадлежит по ряду, большей своей частью, уважаемому Роду Куква. И в таком разе участие представителя рода Куква нахожу необходимым. А теперь, почтенный Михайло Потапыч, озвучь суду и присутствующим обвинения.

В общем — ожидаемо. Как и то, что Куква не стал орать «навет» или «мы не при делах»: самого обвинения озвучено не было, так что мало ли, что я «бесчестным воровством» назову.

Ну а я разливался весенним медведем: так, мол, и так, есть аркубулюс: придумка Медвежьего Товарищества, плод неустанного труда и моего гения. Ну и мастер Рарин Готный где-то там на подпевках копошился.

— Вешь полезная, нужная, никем до нас не воплощённая: гелеакулюсы тяжелы и к верховой езде не пригодны. Посему обвиняю я мастерскую Тольца и лично его в воровстве бесчетном нами умысленного и созданного.

— Аркубулюс — вещь и вправду известная, да и пользу его нельзя не признать, — покивал Хрым. — Также известно, что Медвежье Товарищество его создало и придумало. Отвечай, Лаун Тольц: творишь ли ты в своей мастерской аркубулюсов, без дозволения на то Медвежьего Товарищества?

— Нет! — заподпрыгивал плагиатор. — Так и про аркубулюса этого сказать можно, что сделали его по образу и подобию гелеакулюса! А гелеакулюса — по подобию обычного коня! Я придумал и творю ликасулюсов, железных волков. Сам до всего своим умом дошёл! — хамски врал этот лишенец. — А откуда… его почтенство знает про то, что в моей мастерской творится — отдельный вопрос. Продавать я ликасулюсов не продавал, так что…

— А объявление в Лисьей Правде с неба взялось, — вклинился я. — И промеж мастеров Золотого слухи про волков позорных не ходят.

— Вопрос «откуда узнал» почтенному в данной тяжбе не поднимается, Лимам Тольц, пока не докажешь, что нужно. Пока почтенный Потапыч складно ответил, и у меня других вопросов не возникло, — сообщил Хрым. — Однако, мастер Тольц заявляет, что придумка его, что мне невозможным не видится. Есть что ответить, почтенный?

— Есть, судья Хрым. Однако, поскольку чертежи — вещь тайная, хотел бы их только тебе показать.

— Ну, покажи, видом. Коль пойму — то ладно, а коль нет — потребны мастера будут.

Подошёл к судье, тот повглядывался в схемы аркубулюса и волка позорного, я старичку в нужных местах потыкал, сходство демонстрируя.