Не верь мечтам (СИ) - Анна Максимова

желания, страхи и надежды. Туда, где я позволил разгореться пожару безответной любви, которая сейчас отравляла меня не хуже яда. Нужно найти его и потушить.

Ерминаон говорил мне, что каждый видит свой внутренний мир по-разному. Мой оказался безумным лабиринтом с тысячами дверей. За каждой из них — воспоминания. Некоторые из них открывались легко, на других были навешены тяжёлые амбарные замки. Что это, воспоминания, которые я постарался загнать поглубже и забыть?

Но мне нужны не они, мне нужно то, что олицетворяет чувства. В какой-то момент мне показалось, что я брожу в этом лабиринте вечность. Я вообще ещё жив или умер и это моё посмертие?

Нашёл! Каждому не постороннему человеку был посвящён отдельный зал. Первым шёл зал матери. Там на возвышении пылал яркий и теплый огонь, распространяющий искристый свет вокруг. Рядом находиться было очень приятно. Хотелось остаться тут и греться у этого огня вечно.

Затем был отец. Там на пьедестале было крошечное пепелище. А вокруг выли холодные, колючие ветра, иногда били молнии и раздавались раскаты грома. Сам воздух имел неприятный кисло-горький аромат. Его я почти пробежал, не желая разбираться, что значат эти явления.

Зал Канитмиэля напоминал отцовский, разве что всё было выражено слабее, и не было никакого пьедестала с пеплом. Помещение, отведённое Керирэлю, было маленьким, в нём было холодно и пустынно.

А вот и Дилана. Когда-то тут, наверное, было красиво. Но сейчас цветы и зелень, покрывающие стены и пол, увяли и осыпались от малейшего касания. Дышать тут было почти невыносимо, горький воздух словно разъедал лёгкие. Вспышки молний и ливень, который мешал обзору. Ураганный ветер. При этом они не задевали кострище, пылающее на настоящем алтаре имени Диланы, напротив которого было огромное количество её изображений. Только вот огонь тот имел неприятный зеленовато-коричневый цвет и беспощадно чадил, отравляя кислород в помещении.

И что мне делать? Как затушить это пламя? Идей не было. Сначала я попробовал разрушить алтарь. Развалится он, и гореть огню будет негде. С таким же успехом я мог попытаться сдвинуть гору руками. Пытался затушить его собственной сырой курткой, да толку было мало.

Ой, дурак! Если это моё подсознание, мой внутренний мир, то я тут хозяин! Закрыл глаза, сосредоточился и представил, как ливень заливает пламя, оно затухает, а после не остаётся и пепла. Затем алтарь покрывают трещины, и он рассыпается на тысячу фрагментов, а изображения Диланы выцветают и исчезают.

Открыл глаза и увидел, как, повинуясь моей воле, вода заливает огонь и… на этом всё. Сколько бы я ни представлял и мысленно ни приказывал, алтарь оставался на месте и там едва тлели угли. Портреты Диланы стали тусклыми, но на них ещё можно было рассмотреть девушку. Не совсем то, чего я хотел, но уже успех. Дышать сразу стало легче, ураган утих. Зал стал напоминать заброшенную пещеру, где какие-то дураки жгли костёр, но не залили угли, уходя.

Вот и всё. Можно возвращаться. Остальные залы я осматривать не хотел и уж точно не собирался ничего там изменять. С чувствами нужно быть осторожным. Сделаешь что не так и рискуешь стать эмоциональным калекой. Потому снова закрыл глаза и всей душой пожелал вернуться в реальный мир.

Яркий свет ослепил, тело затекло и окоченело. Неприятно. Только это всё мелочи, на душе царил покой, которого давно не знал, делая меня почти счастливым.

Глава 20. Отстающие

Эйн

Обратно я возвращался другим человеком, то есть, эльфом. Чувствовал себя обновлённым. Мир снова казался ярким и светлым. Оказавшись в академии, обнаружил, что в лесу провёл всю ночь и половину дня. Сложно отслеживать время в глубоком трансе. Заботило данное открытие мало, благо выходной, и я ничего важного не пропустил.

Осознавал, что последнюю неделю к учёбе я относился наплевательски и надо засесть за книги, подготовиться, но не хотелось. Было слишком хорошее настроение для пыльных учебников. Потому принял душ, привёл себя в порядок и задумался, кого осчастливить своим присутствием? Тут-то и пришло понимание — никто меня не ждёт и рад мне не будет.

Покинув комнату, растерянно брёл по территории академии. С Оланом понятно, он редко в выходные оставался на месте. Его можно было найти в библиотеке или компании какой-нибудь девчонки.

Про Дилану с Имиром и говорить нечего, теперь они стали неразлучной парочкой. Впервые за полгода мысль о Дилане не вызвала внутреннего волнения, а за последние дни — боли и отчаяния. Я хотел её увидеть, но не как раньше. Это не было потребностью. Всего лишь желал убедиться, что всё позади, и я смогу спокойно находиться с ней в одной академии.

Сложнее всего было думать о Тэе. Было мучительно стыдно. Как я пал столь низко, что додумался делать ей непристойные предложения и грязно домогаться её? Это был я? Прежде мне подобное поведение было несвойственно. Если это несчастливая любовь так повлияла, то я больше никогда не хочу влюбляться. Терять разум и утрачивать возможность мыслить рационально. Это отвратительно. Впрочем, чего теперь об этом думать? Нужно разбираться с последствиями. Для начала, найти Тэю и извиниться.

В комнате её не оказалось. Поразмыслив, отправился в библиотеку. Тэе приходилось много учиться, чтобы догнать сокурсников, и она почти не вылезала из книг. Я не ошибся, она обнаружилась в хранилище знаний, где, сидя за одним из столов, старательно переписывала что-то из объёмного фолианта в тетрадь. Иногда она хмурилась, покусывая кончик магического карандаша.

— Привет, — поздоровался, опираясь ладонями на стол.

Взгляд Тэи был далёк от дружелюбного. Холодный, острый, как клинок. Стало как-то зябко.

— Я не хотела видеть тебя вчера и сейчас ничего не изменилось, — произнесла она равнодушно.

— Тэя, ты извини меня за вчерашнее, — сказал главное, зачем и пришёл. — Ты была права, я был не в себе. Я не имел права так себя вести.

— Да, не имел, — кивнула она, возвращая взгляд к книге.

— Мне правда очень стыдно, — предпринял очередную попытку достучаться.

— Как с Илирой? — иронично хмыкнула Тэя.

— Нет, не как с Илирой. Ты снова права, мне тогда стыдно было лишь за огласку ситуации. Но сейчас всё по-другому. Ты мой друг, Тэя, и я повёл себя отвратительно. Прости.

Она посмотрела на меня так, что захотелось срочно покаяться во всех проступках или сбежать куда-нибудь.