Малыш и Буйвол - Михаил Кликин

– Ну, что там? – недовольно спросил Теолот у появившегося в дверях управляющего.

Сгорбленный Силт согнулся еще ниже:

– Два охотника не поделили добычу. Хотят, чтобы вы их рассудили.

– Чего тут судить, – Теолот с остервенением рвал зубами кусок оленины. Слова его были невнятны, но Силт наперед знал, что скажет хозяин. – Отобрать у них добычу, чтобы не о чем было спорить. И каждому всыпать розг. Для науки. Чтоб время мое не отнимали.

– Так нельзя, господин, – покачал головой управляющий.

– Почему? – удивился Теолот.

– Кабана они добыли на законных основания. Вы сами дали им разрешение.

– Да? Не помню.

– Три дня назад вы подписали бумагу.

– Ты мне подсовываешь, я подписываю, не читая.

– Это было разрешение на охоту.

– Неважно. Всыпать розг!

– Но их не за что наказывать.

Теолот какое-то время сверлил взглядом своего управляющего. Силт, потупившись, терпеливо ждал.

– Ладно, пусть заходят, – Теолот отодвинул тарелку с олениной, тыльной стороной ладони вытер губы, откинулся на высокую спинку кресла, вздернул подбородок. Он представил, как выглядит со стороны – грузная фигура, величественная осанка, каменное лицо. Кресло, похожее на трон. Алый ковер за спиной. Огромный камин, словно зев чудовища. На стенах оружие: клинки, арбалеты, пики.

Определенно, ему нравилось быть хозяином.

Эх, если бы это был настоящий замок…

Неуверенно переступили порог охотники, сдернули шапки, склонились в поклоне.

– Что там у вас? – спросил Теолот.

За охотников ответил Силт:

– Господин! Ремиз и Астан получили разрешение на добычу одного кабана, предварительно договорившись разделить мясо поровну. Но после охоты Ремиз вспомнил, что год назад Астан взял у него в долг половину оленьей туши и до сих пор не отдал. Поэтому Ремиз требует себе две трети кабана в счет старого долга. Астан говорит, что договор пересматривать нельзя. От долга он не отказывается, обещает отдать позже.

– Который из вас Ремиз, который Астан? – спросил Теолот.

И снова ответил Силт:

– Ремиз, – показал он рукой на высокого простолюдина с широким лицом, изъеденным оспой. – И Астан, – управляющий повернулся ко второму охотнику, бородатому и плешивому.

– А ты упитанный, Астан, – ухмыльнулся Теолот. – Должно быть браконьерничаешь?

Охотник вздрогнул и что-то испуганно пробормотал.

– Что он сказал? – недовольно спросил Теолот.

– Никак нельзя, – повторил управляющий слова Астана.

– Знаю я вас, – лицо Теолота помрачнело. – Все воруете! Смотрите – поймаю, засеку до смерти!

– Как поступить с кабаном, господин? – напомнил Силт.

– Да… – Теолот мрачно глянул на управляющего. Задумался надолго, окаменел.

Охотники мяли шапки в руках – уж и сами не рады, что пришли. Говорили жены, что к новому хозяину на глаза лучше не показываться. Но в горячке спора забыли обо всем, решили, что уж если кто и рассудит, то…

– Ладно, – сказал Теолот, оживая. – Поступим так. Ремиз получает две трети туши. Тем самым с Астана списывается старый долг. Вот вам мое решение. А теперь самое главное, – Теолот оскалился. – За то, что рассудил я вас по закону, отдаете мне треть от кабаньей туши. Каждый. Итого, к завтрашнему дню две трети кабана должны быть у меня.

– Но… – побледневший Астан вздернул голову, наткнулся на холодный взгляд Теолота и сразу сник, опустил безвольно руки.

– А теперь убирайтесь!

Охотники поспешили уйти. Но Силт не двинулся с места.

– Что-то еще? – спросил Теолот, хмуро разглядывая управляющего.

– Ваш отец так бы не поступил, – сказал Силт.

– Мой отец! – фыркнул Теолот. – Он поступил много хуже, когда засунул меня в эту дыру!

– Вы оставили без пищи две семьи.

– Они и так обворовывают мои леса.

– Потому и воруют, что не могут добыть пропитание честно. Люди недовольны.

– Я тоже!

– Раньше все было иначе.

– Хозяин сменился.

– Люди ропщут. Боюсь… – Силт замялся.

– Боишься? Чего боишься?

– Охотники – не крестьяне. Терпеть не привыкли. И оружие у них есть.

– Бунта боишься?

– Выпустят стрелу из леса. Попробуй найди потом стрелка. Или огня подпустят.

– Ты что же, запугать меня стараешься?

– Просто предупреждаю. Ропщет народ. Волнуется. Разговоры всякие ходят.

– Какие разговоры?

– Про стрелу из леса. Про огонь. Много чего говорят.

– Кто говорит? – Теолот привстал, навис над столом, подался к управляющему. Лицо его налилось краснотой, скулы закаменели, угол перекошенного рта подергивался. – Кто?!

– Кто ж его знает… Ветер носит, в уши задувает.

– Ты мне это брось! Говори, кто слухи распускает!

– Не знаю. Но слышал, к ведьме гости зачастили.

– К старой карге? Она еще жива?

– Жива. Ходят к ней люди, как и раньше. Только вопросы у них теперь другие. Спрашивают, долго ли еще им так жить. Сколько еще мучаться. А ведьма отвечает, что немного. Новый хозяин, говорит, долго не проживет.

– Вон оно что… – протянул Теолот. Глаза его сощурились, превратились в узкие щелочки. – Вот значит как…

– Ведьме верят.

– Ах она, карга старая! Народ мутит…

– Знает она многое. Видит былое и будущее. Судьбы людей читает.

– Что ж… – Теолот опустился в кресло, крепко сжал подлокотники. – Придется напомнить всем, кто здесь хозяин. Завтра же снарядишь людей за ведьмой. Поглядим, что она при мне нагадает.

– Как бы не вышло чего, господин, – негромко сказал Силт.

– А ты чего тут мне указываешь! – вскинулся Теолот.

– Я не указываю, господин. Я помогаю.

– Не нужна мне твоя помощь!

– Ваш отец, господин…

– И хватит мне тут про моего отца! Завтра же отправляй людей! Пусть привезут сюда ведьму!

– Хорошо, господин. Как скажете. Все будет сделано, – в голосе управляющего слышалась покорность, поза выражала смирение.

Теолот, тяжело дыша, долго разглядывал горбатого Сита. Наконец успокоился, криво чему-то усмехнулся и вернулся к трапезе.

Вечером прибыли нежданные гости.

Слышно их было издалека. Сначала раскатился над тихим лесом звонкий собачий лай. Потом послышались людские голоса, взрывы хохота. Истошно крякая, сорвались с застывшей поверхности маленького озерца испуганные утки.

– Кто бы это? – озабоченно спросил себя Теолот, выглядывая в окно.

Уже темнело. Деревья смыкались плотней, просветы меж стволов заливала тьма. Стелился по земле тяжелый низовой туман, редкий, призрачный, жутковатый; цеплялся за кусты, повисал на ветках, колыхался, словно рваные полотнища паутины.

На узкой лесной дороге показалась длинная процессия. Впереди, оживленно переговариваясь, двигались богато разряженные всадники на ухоженных откормленных конях. Следом на мулах и непримечательных крестьянских лошадках ехали люди попроще, везли зачехленное оружие и множество каких-то тюков. Рвались на коротких поводках собаки, чуя тревожащие, влекущие запахи дикого леса.