Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Джаспер Ффорде

— Привет, пап, — просияла я. — Как дела?

— Ну, это с какой стороны посмотреть, — ответил отец. — Ты еще не слышала об Уинстоне Черчилле?

— Пока нет.

— Черт! — выругался мой родитель и сел.

Подняв брови, он прочел заголовки статьи:

— «„Шимпанзе — всего лишь домашнее животное“, — утверждает звезда суиндонского крокета». Как мама?

— Хорошо. Конец света по-прежнему запланирован на следующей неделе?

— Похоже на то. Она вспоминает обо мне?

— Все время. Вот отчет из аналитической лаборатории ТИПА.

— Хм-м, — промычал отец, надевая очки и внимательно читая бумагу. — Карбоксиметилцеллюлоза, фенилаланин и углеводороды. Животный жир? Бессмыслица какая-то!

Он вернул мне отчет.

— Не понимаю, — тихо произнес папа, посасывая дужку очков. — Тот велосипедист остался жив, а миру все равно конец. Может, дело не в нем? Но в том месте и в то время больше ничего не произошло, вот ведь беда.

— Нет, произошло, — спокойно ответила я.

— Что?

Я взяла пакетик с розовым веществом.

— Ты дал мне эту штуку.

Папа щелкнул пальцами.

— Наверняка! Я передал тебе пакетик, и, значит, это-то и стало ключевым событием, а не смерть велосипедиста! Ты никому не проговорилась, откуда желе?

— Никому.

Он немного поразмыслил.

— Что же, — сказал он наконец. — В отличие от суждений задним числом предотвращение Армагеддона — не точная наука. Может быть, некоторое время нам придется ограничиваться простым наблюдением, пока не поймем, в чем дело. А как в остальном?

— «Голиаф» устранил Лондэна, — мрачно ответила я.

— Кого?

— Мужа моего.

— О! — внезапно помрачнел отец. — Просто так?

— Чтобы вытащить Джека Дэррмо из «Ворона».

— Ага! — воскликнул он. — Старый добрый шантаж. Печально это слышать, Душистый мой Горошек. Но ты не падай духом. У нас есть поговорка о восстановлении устраненных, она звучит так: «Никто не умирает насовсем, пока о нем помнят».

— Значит, — медленно проговорила я, — если я о нем забуду, он погибнет безвозвратно?

— Именно, — кивнул отец, наливая себе кофе. — Вот потому мне так трудно было восстановить Черчилля и Нельсона. Пришлось разыскивать тех, кто помнил их при жизни, дабы понять, где мог произойти сбой. — Он хохотнул и поднялся. — Ладно, одевайся и пошли!

— Куда?

— Куда?! — воскликнул он. — Да мужа твоего спасать!

Вот это точно хорошая новость. Я метнулась в спальню и стала торопливо натягивать на себя одежду, пока папа читал газеты и ел овсянку.

— Дэррмо-Какер хвастался, будто они запечатали лето тысяча девятьсот сорок седьмого года так, что туда даже транстемпоральный комар не прошмыгнет, — запыхавшись, сообщила я.

— Тогда, — задумчиво изрек отец, — нужно их перехитрить. Они ждут нас в определенной точке пространства в определенное время, но не дождутся. Мы появимся в том самом месте, но не в тот же час и просто подождем. Как ты думаешь, стоит попытаться?

Я улыбнулась.

— Несомненно!

Перед глазами промелькнула череда ярких вспышек, и вот мы уже катим куда-то на джипе с затемненными стеклами — лунной ночью, вдоль темной полосы воды. Поодаль в небе рыскали лучи прожекторов, откуда-то доносились разрывы падающих бомб.

— Где мы?

Папа переключил скорость.

— Мы подъезжаем к Хенли-на-Темзе в оккупированной Англии. Сейчас ноябрь тысяча девятьсот сорок шестого года.

Я снова посмотрела на воду, и в животе у меня зашевелился муторный ужас.

— Это здесь… здесь Лондэн в машине упал в реку… во время аварии?

— Сейчас мы там, где это случилось, но не тогда. Если я перепрыгну прямо туда, Лавуазье сразу же нас накроет. Тебе когда-нибудь приходилось играть в «вышибалу»?

— Конечно.

— Нам предстоит нечто похожее. Хитрость, скрытность, терпение — и немного мошенничества. Ну вот мы и приехали.

Мы достигли места, где дорога делала крутой поворот. Невнимательный водитель легко мог ошибиться и слететь в реку, это сразу было понятно. Меня пробрала дрожь.

Мы выбрались из машины, отец пересек дорогу и направился в сторону маленькой березовой рощицы среди зарослей сухого папоротника и ежевики. Подходящее место для наблюдения за поворотом — всего в десяти ярдах. Папа разложил на земле большой пластиковый пакет, и мы уселись на траву, прислонившись к гладкой коре большой березы.

— И что теперь?

— Подождем полгода.

— Полгода? Папа, ты спятил? Мы не можем тут сидеть шесть месяцев!

— Так мало времени, и столько всего надо узнать, — задумчиво проговорил отец. — Бутерброд хочешь? Твоя мама каждое утро оставляет для меня на крыльце. Я не очень люблю солонину с заварным кремом, но в этом присутствует некая эксцентричная изысканность. Да и сытно опять же.

— Полгода? — снова повторила я.

Он откусил кусочек бутерброда.

— Первый урок темпоральных путешествий, Четверг. Прежде всего все мы — странники во времени. Почти все умеют двигаться вперед только день за днем. Но если увеличить скорость, например вот так…

Облака вдруг как бешеные понеслись над нашими головами, в свете луны страшно забурлила река, мимо нас, набирая скорость, промчалась колонна грузовиков.

— Сейчас за одни сутки у нас проходит примерно двадцать: каждая минута спрессована в три секунды. Если сбросить скорость, нас увидят. То есть наблюдателю может показаться, будто он видел мужчину и женщину, сидящих у ствола дерева, но когда он снова бросит на нас взгляд, никого не заметит. Разве с тобой такого не бывало: вроде видела кого-то, а через мгновение его уже нет?

— Конечно.

— Скорее всего, это транспортные потоки Хроностражи перемещаются.

На рассвете нашу брошенную машину обнаружил патруль немецкого вермахта и стал прочесывать округу в поисках злоумышленников, затем появился аварийный грузовик и увез ее. Мимо нас все неслись по дороге машины, мчались по небу облака.

— Здорово, правда? — улыбнулся папа. — Мне так этого не хватает, но сейчас совсем нет времени. При ускорении пятнадцать к одному нам все равно придется ждать аварии добрых три-четыре дня. А мне нужно к зубному, так что давай-ка поторопимся.

Облака полетели еще быстрее, машины и пешеходы превратились в размытые пятна. Тени деревьев стремительно перемещались и удлинялись в лучах послеполуденного солнца. Скоро наступил вечер, и облака приобрели розоватый оттенок, потом мгновенно сгустившийся сумрак поглотил день и показались звезды, а за ними торопливо прокатилась по небу луна. Далекие светила закружились в водовороте вокруг Полярной звезды, небо постепенно голубело, и на востоке всходило солнце.