Потрясающий мужчина - Ева Геллер

Я чувствовала себя счастливой девочкой. Именно об этом я всегда мечтала в школе. У других девчонок уже были друзья, встречавшие их. Если тебя встречают, ты на ступеньку выше. Поздно сбылась моя мечта, зато как! С каким уважением посмотрели мужчины с курсов на «БМВ»!

— Пока, — сказала я со смехом и села в машину. Чмокнула Бенедикта. — В воскресенье я сделаю для всех «Чили кон Карне».

40

Норе пришлось по вкусу мое предложение готовить в воскресенье самой. Мерседес тоже придет с нами пообедать.

В воскресенье я с самого утра занялась резкой лука. Я страшно волновалась, но произошло чудо, и все получилось. Кухня своевременно наполнилась божественным запахом чесночного хлеба. А в холодильнике стоял фруктовый салат с окропленными лимоном, ослепительно белыми кусочками яблок и безукоризненными кружочками бананов. Я разложила салат по десертным вазочкам, декоративно украсив половинками грецких орехов и дольками апельсина.

Правда, Мерседес на полчаса опоздала.

— Мой ненаглядный никак не мог со мной расстаться, — томно произнесла она, похлопав своими металлическими веками, — ни за что не хотел вылезать из постели.

На ней был бирюзовый брючный костюм, затканный золотом, с рельефным узором из роз. Сзади он был слишком узким, спереди красовалась дюжина перламутровых пуговок. И в нем она собиралась есть «Чили кон Карне»! Костюм, разумеется, из дорогого магазина и не уцененный.

— Угадайте, чем я за него платила? — спросила Мерседес, повертев перламутровой пуговкой.

Я думала, она скажет «поцелуйчиком», но все оказалось гораздо хуже…

— Его золотой кредиткой.

— Как здорово, детка, — обрадовалась Нора.

— Поскольку вчера у него для меня не оказалось времени, он положил утром на мою подушку свою золотую кредитку и пожелал хорошо провести время в магазинах. Я решила его наказать и постаралась как следует.

— При твоем изысканном вкусе он предвидел, что это будет дорого, — подыгрывала Нора.

Мадам Мерседес приобрела себе не только брючный костюм, но и кофточку из той же ткани, и обтянутую той же материей сумочку.

— У меня все должно гармонировать, — высокомерно заявила она и с жалостью посмотрела на меня, будто моя синяя водолазка не подходила к джинсам.

Я только сказала «чудесно» и внесла свое коронное блюдо.

Выпучив глаза, Нора указала на миску с аккуратными кусочками помидоров и колечками лука и воскликнула:

— Это наши помидоры?!

— Нет, испанские.

Если бы я сказала, что помидоры прибыли с Марса, чтобы попросить здесь политического убежища, Нора не была бы так потрясена. Со слезами в голосе она возопила:

— Ты слышал, Бенедикт! А у нас в кладовке есть собственные законсервированные томаты! И все это из твоих денег!

— Очевидно, Виола не знала об этом, — миролюбиво заметил Бенедикт.

— Испанские лучше вообще не покупать, — вмешалась Мерседес, — они невкусные. Мой ненаглядный на днях в одном ресторане отправил назад салат из испанских помидоров. — Она милостиво попробовала и, похоже, ей понравилось. Во всяком случае, она не выплюнула тут же. — И как это делают? — поинтересовалась Мерседес.

Я принесла с кухни рецепт и зачитала ей. Дойдя до места «влить маленькую баночку томатного сока», я споткнулась, но было поздно.

— Ты слышал, Бенедикт? Она купила томатный сок! И все это из…

— Я покупала еду на свои деньги, — сказала я, краснея от возмущения как помидор.

— Ну и что? — не понял Бенедикт. — Ведь вкусно!

— При таком расточительстве неудивительно, что мне приходится отсрочивать плату за комнату, — сказала в нос Мерседес. — Есть вообще надежда, что я когда-нибудь получу свои деньги?

Бенедикт сказал:

— Успокойся, я дам тебе чек.

— Ах вот как, — растерялась Мерседес.

Я пошла на кухню, вынула фруктовый салат из холодильника и выбросила его в унитаз. Не хочу еще раз выслушивать, что транжирю Бенедиктовы деньги. Я достала из кладовки одну из доисторических банок с консервированными расползшимися сливами и разложила компот по десертным вазочкам.

Нора оторопела, но промолчала. До этого она видела на кухне фруктовый салат. Она даже не сказала, что Бенедикт обожал этот сливовый компот еще в детстве.

Я не стала убирать со стола. Ни слова не говоря, поднялась в свою комнату. Вскоре пришел Бенедикт.

— Я должна с тобой поговорить, — сказала я спокойно, но сдерживая себя с большим трудом.

— Поговори со мной, — засмеялся Бенедикт.

Мне, однако, было не до смеха.

— Мерседес преподносит все так, будто ты целиком платишь за меня. Но это же неправда.

— Конечно, это неправда.

— И тем не менее, по их мнению, ты содержишь меня. Почему ты не сказал, что я платила за продукты из своего кармана?

— Ты же им сама сказала, — пожал плечами Бенедикт.

— Я так старалась с обедом, а они только носы воротят! — Я старалась сдержать слезы.

— Я ведь сказал, что все очень вкусно.

— Это прозвучало неубедительно!

— Но все это слышали! — не понимал моего настроения Бенедикт.

— Речь не только о «Чили кон Карне».

— Тогда скажи, наконец, чего ты от меня хочешь, Виола!

— Были бы мы женаты, они не вели бы себя так.

— А как?

В полном отчаянии, чувствуя, что начинаю реветь, я пробормотала:

— Женись на мне или…

— Или что? Я же не могу жениться только ради того, чтобы моя сестра сказала, что ей нравится твое «Чили кон Карне»! — Он хлопнул дверью, сбежал по лестнице вниз и уехал. Наша первая ссора.

Рыдая, я бросилась на кровать. Женись на мне или… Или что?

Или я уйду от тебя. Тогда я должна вернуться к отцу.

Без работы. Нет.

Или я больше не люблю тебя?

Но я люблю тебя. Нет.

Через два часа Бенедикт тихонько прокрался в мою комнату.

— Киска, это невыносимо, что мы ругаемся из-за какого-то фасолевого пюре! Почему? Давай просто забудем это!

— Да, — всхлипнула я и вытерла глаза. — Больше я его никогда не буду делать. Никакого «Чили кон Карне».

41

В надежде встретить Таню я пошла в банк. Она была там.

— Как было в пивной в пятницу?

— Неплохо. Тот высокий брюнет, с которым я готовила, оказался журналистом. Его зовут Михаэль. Руфус пошел с нами, они с Михаэлем друг друга давно знают. Та троица тоже была, у них у всех похожие имена: Винфрид, Вольфганг и Вольфрам. Вольфрам — это тот, который все время шуточки отпускает. Все трое — аптекари.

— Аптекари? А почему учатся готовить?