Путь мистика - Бхагаван Раджниш

Все, что решает и утверждает ум, загрязнено его обусловленностью, предрассудками - и именно это делает его судящим.

Например, ты видишь вора. То, что он ворует, это факт - нет никаких сомнений - и ты делаешь утверждение, что это вор. И конечно, воровать нехорошо, поэтому, когда ты называешь этого человека вором, твой ум говорит:

- Это верно. Твое утверждение истинно.

Но почему вор должен быть плохим? - и чем? Почему он был принужден воровать? Этот акт воровства - одиночное действие: на основании одиночного действия ты выносишь суждение обо всем человеке. Ты называешь его вором. Он делает и множество других вещей, не только ворует. Он может быть хорошим художником, он может быть хорошим плотником, он может быть хорошим певцом, хорошим танцором - у этого человека может быть тысяча и одно качество. Весь человек такой большой, а факт воровства - одиночное действие.

На основании одиночного действия ты не можешь вынести суждение обо всем человеке. Ты совершенно не знаешь этого человека. И ты даже не знаешь, в каких условиях случилось это действие. Может быть, в этих условиях ты тоже стал бы воровать. Может быть, в этих условиях воровство было не плохо... потому что каждое действие нужно оценивать относительно условий.

Я много раз рассказывал вам историю о том, как Лао-Цзы сделали верховным судьей Китая. Первым его делом было дело вора, который отнял половину сокровищ у самого богатого человека столицы. И он был пойман с поличным, факт его воровства не вызывал сомнений. К тому же он сознался, что действительно украл.

И все же Лао-Цзы вызвал человека, дом которого взломал вор, и сказал ему:

- Для меня вы оба преступники. Зачем, прежде всего, ты накопил столько богатств? Вся столица бедна и голодает. Ты сам не можешь употребить своих богатств и продолжаешь эксплуатировать этих людей и сосать из них кровь.

Этот человек был принужден воровать. Его мать умирает. Он не мог найти врача, который пришел бы к нему бесплатно; он не мог без денег достать лекарства. Он стучался во все двери, пытаясь найти работу, но не нашел. Что же ты ждешь от этого человека? Он готов работать, но работы нет. Он умолял врачей, но никто ничего не хотел слушать. Они говорили:

- Каждый день приходят тысячи людей. Что нам делать?

И где ему было взять эти дорогие лекарства? Это было последним средством.

Этот человек - не вор. Обстоятельства принудили его стать вором. Но ты - прирожденный вор. Твой отец эксплуатировал этих людей, отец твоего отца эксплуатировал этих людей; ты делаешь то же самое. Из-за тебя вся местность бедствует и умирает от голода.

Какой же мне выбрать приговор? Я отправлю вас обоих в тюрьму на шесть месяцев. Я несправедлив к вору, потому что он совершил очень небольшой проступок, тогда как ты прирожденный преступник и целыми днями и множеством способов крал у бедных. А он совершил лишь небольшой проступок.

Богач пришел к императору и сказал:

- Что за человека ты назначил верховным судьей в придворном высшем суде? Он сажает меня в тюрьму на шесть месяцев - вместе с вором! И он говорит, что несправедлив к вору, потому что он совершил только одно воровство, а мы делали его постоянно во многих поколениях; вся наша жизнь состоит из эксплуатации. Помни, если я отправлюсь в тюрьму, завтра наступит твоя очередь, потому что откуда ты собрал все эти деньги, всю эту империю? Согласно этому человеку, ты еще больший вор, чем я. Если хочешь спасти себя, выгони этого человека.

Лао-Цзы был тотчас же отстранен. Он сказал:

- Я же говорил, что не подойду для этой должности, потому что я не действую из ума. Действовать из ума значит быть судящим. Я действую из молчания. Я просто вижу реальность, как она есть - без всякого предрассудка, без всякого мнения, без всякого предварительного заключения.

Один из судов в Америке рассматривал дело против меня, и судья выбирал присяжных. Нужно было одиннадцать присяжных, и ему пришлось провести собеседование с шестьюдесятью людьми, выдающимися людьми этой области. Он просто спрашивал:

- Можете ли вы быть непредубежденными в отношении этого человека?

И они отвечали, что не могут; у каждого было обо мне мнение. Им было отказано. Не удалось найти одиннадцать присяжных, которые сказали бы под присягой, что не будут предубежденными. В конце концов, судье пришлось взять этот случай в собственные руки. Но где гарантия того, что сам судья не предубежден?

Против меня рассматривается дело в Индии, в Бенгале. Оно так абсурдно, что каждый, кто даже ничего не знает о законе, отменил бы его с первого взгляда. В тот день, когда я вернулся в Индию, на первой пресс-конференции я сказал несколько вещей. И из внутреннего города далекого Бенгала ко мне пришла повестка, что против меня возбуждено дело, потому что я сделал заявления, оскорбившие религиозные чувства какого-то человека.

И в своем заявлении он говорит, что оскорбившее его мое высказывание на пресс-конференции было напечатано в бенгальской газете. Дата, колонка, страница - приводилось все. И судья немедленно написал повестку. В Дели мы просмотрели эту бенгальскую газету, потому что я никогда не говорил того, что оскорбило его чувства. Пресс-конференция произошла прямо по приезде, и речи быть не могло о том, чтобы я сказал что-то такое, что могло издалека оскорбить чувства этого бенгальца.

Никакого высказывания не было: мы раздобыли эту бенгальскую газету – и в бенгальской газете не было никакого высказывания! Был репортаж о моем разговоре с прессой, но высказывания, о котором он говорит, не было. Так нужно ли знание закона, чтобы закрыть это дело? Он основывает иск на газетном репортаже, в котором нет того, о чем он говорит!

Это дело должно бы быть закрыто без всяких трудностей:

- Ты сумасшедший! Где это высказывание?

Но, кажется, сам судья участвует в этой игре, потому что у него такой же ум, что и у других. Что касается ума... вы не смогли создать состояние не-ума в ваших судьях. Они либо индуисты, либо мусульмане, либо социалисты, либо коммунисты - как им быть беспристрастными?

Мы подали апелляцию в высший суд Калькутты, и я был действительно удивлен... Это дело так абсурдно. Если этого утверждения нет в газете, о котором он говорит... это просто ложь. Фактически, этого человека следовало бы немедленно арестовать по обвинению в клевете.

Один из моих саньясинов, Татхагата, прибыл в этот суд - он адвокат, адвокат верховного суда - чтобы представлять дело в верховном суде. Он показал газету, сказал:

- Нет совершенно никакого высказывания. Вот репортажи других газет. Ни в какой другой газете тоже ничего нет. А вот бенгальская газета, которую цитирует этот джентльмен. Этих строчек вообще нет. Поэтому просто закройте дело.

Но даже верховный суд сказал:

- Нельзя так просто закрыть дело, если речь идет об оскорблении чьих-то религиозных чувств. Нам придется провести процесс.

Они знали, что проиграют процесс, но даже в верховном суде судьям хотелось мне досаждать, по крайней мере, несколько слушаний. И они не разрешили, чтобы меня представлял адвокат... потому что я там был нужен. Что я мог сказать? - я ничего не говорил. Просто чтобы мне насолить... У этих людей есть мнения; и они защищают свои мнения. Ум не может по-другому.

Когда родители учат детей не судить - а дети прекрасно понимают, что сами родители постоянно судят - с одной стороны, они теряют уважение детей, с другой стороны, дети становятся лицемерами. Родители полны суждений, но они начинают говорить:

- Это не суждение; мы просто констатируем факт.

И они говорят это не только другим; они говорят это и самим себе. Они себя убеждают, что это просто факт. Но проблема в том, что каждый факт может быть просто твоим мнением. Во мнении кого-то другого это может не быть фактом, это может быть вымыслом. Например, Бог - это факт для умов миллионов людей, а я говорю, что это вымысел - величайший вымысел, величайшая ложь.

Ты можешь думать, что нечто хорошо, но ты получил представление о хорошем от других - оно заимствованно. Поэтому ты просто отражаешь ум общества, говоря, что что-то хорошо, что-то плохо, что-то красиво, что-то уродливо. И ты абсолютно уверен, что это факт.

Но я тебе скажу, что эти факты исчезают, если ты просто посмотришь более глубоко, с немного большей осознанностью. Например, ты можешь думать, что какая-то женщина красива; и не только ты, может быть, целый комитет судей выбрал ее Мисс Америка или Мисс Германия, но в каждой стране свое представление о красоте. Поскольку ты живешь в определенной области, где каждый убежден так же, как и ты, ты никогда не подозреваешь, что могут быть другие люди, которые не сочтут ее красивой.

На Востоке ни одну женщину из тех, что выбраны самыми красивыми на Западе, не сочли бы самыми красивыми. Запад подходит к этому очень механически: пропорции тела в дюймах, вес - то, что другие индивидуальности не считают красивым. В каждой секции несколько оценок - красота лица, пропорции тела, вес тела... Но, прежде чем влюбиться в женщину, принимал ли кто-нибудь меры, чтобы ее взвесить или определить, действительно ли она красива?