Тепло наших сердец - Нора Робертс

— Мне нужно их изучить, а еще посмотреть все записи. Тебе ни к чему со мной сидеть.

— Я обещала Флинну.

— Твой брат слишком мнительный.

— Да, но я обещала. — Дана почувствовав какое-то движение в дверях за ними и напряглась. — И в отличие от некоторых держу слово.

— И зло тоже. — В гостиную вошел Джордан. — Мое почтение, дамы. Я могу быть вам чем-нибудь полезен?

— Я бы хотела еще раз взглянуть на картины и на свои записи, — сказала Мэлори. — Надеюсь, вы не возражаете?

— Кто он такой, чтобы возражать? Это не его дом.

— Совершенно верно. — Джордан, высокий, широкоплечий, в черной футболке и черных джинсах, прислонился к косяку. — Не стесняйтесь.

— А у тебя не найдется других занятий, кроме как стоять над нами? — язвительно поинтересовалась Дана. — Хотя бы из вежливости сделай вид, что обдумываешь сюжет новой книги. Чтобы побыстрее обрадовать своего издателя. И получить денежки.

— Да, таковы все писатели. Сляпают за пару недель книжку, а потом бездельничают, думают, на что потратить гонорары.

— Я не возражаю, чтобы вы ругались друг с другом. — Мэлори дружелюбно посмотрела на обоих. — Но не могли бы вы это делать в другой комнате?

— Мы не ругаемся, — ответил Джордан. — Это такая любовная игра.

— Размечтался!

— В моих мечтах, Дылда, на тебе гораздо меньше одежды. Если понадобится моя помощь, Мэлори, позовите. — Хоук рывком оттолкнулся от косяка и вышел.

— Я сейчас приду. — Дана ракетой вылетела вслед за ним. — Иди на кухню, писака! — Она обогнала Хоука и стала ждать, скрипя зубами от ярости.

Он не торопился — как всегда. Вид Джордана, входящего на кухню, подстегнул Дану. Первая язвительная фраза уже была готова сорваться с ее губ, но Хоук шагнул к ней, обхватил ладонями бедра и закрыл рот поцелуем.

Дану обдало жаром.

Как всегда…

Пламя, вспышка, ожидание — все соединилось в расплавленную комету, которая взорвалась у нее в мозгу, парализуя волю.

Нет, нет! Больше этого не будет.

Собрав остатки воли, Дана оттолкнула Джордана, заставив отступить на шаг. Нет, никаких пощечин. Слишком предсказуемо, слишком по-женски. Но она едва удержалась, чтобы не ударить Хоука.

— Извини. Я думал, ты позвала меня именно за этим.

— Только попробуй еще раз, и я сделаю из тебя котлету.

Пожав плечами, Джордан переместился к кофеварке.

— Я ошибся.

— Верно, черт возьми! Права прикасаться ко мне ты лишился много лет назад. Ты здесь потому, что тебя случайно угораздило купить эту проклятую картину, и я терплю тебя только поэтому. И потому, что ты друг Флинна. Но тебе придется соблюдать правила.

Он налил две чашки кофе и поставил одну на стол — для Даны.

— Ознакомь меня с ними.

— Правило первое — не прикасаться ко мне. Даже если я окажусь под колесами автобуса, ты не смеешь выталкивать меня на тротуар.

— Ладно. Ты скорее погибнешь под колесами автобуса, чем позволишь мне до тебя дотронуться. Понял. Следующее.

— Следующее не правило, а констатация факта. Ты мерзавец.

В глазах Джордана мелькнуло что-то похожее на раскаяние.

— Знаю. Послушай, давай на минуту отвлечемся. Мы оба любим Флинна, а Флинну это очень важно. Ему дорога эта женщина, и тебе тоже. Мы связаны друг с другом — независимо от нашего желания. Попробуем вместе во всем разобраться. Утром Флинн заскочил сюда всего на три минуты. Вечером он позвонил, но мне удалось вытянуть из него только то, что у Мэлори неприятности. Расскажи, что случилось.

— Мэлори сама расскажет, если захочет.

«Протяни ей оливковую ветвь, — подумал Джордан, — и она засунет ее тебе в глотку».

— Все такая же упрямая.

— Это личное дело, — буркнула она. — Личное. Мэлори тебя не знает. — Она почувствовала, как, несмотря на тысячу обещаний и клятв, к глазам подступают слезы. — А я знать не хочу!

Взгляд этих наполненных слезами глаз словно проделал дыру в сердце Хоука.

— Дана…

Он снова шагнул к ней, но Дана схватила со стола хлебный нож.

— Убери лапы, или я их отрежу.

Джордан остановился и сунул руки в карманы.

— Может, лучше воткнешь его мне в сердце, и делу конец?

— Просто держись от меня подальше. Флинн не хочет, чтобы Мэлори оставалась одна. Можешь считать, что теперь твоя смена. Я ухожу.

— Если мне отведена роль сторожевого пса, неплохо было бы знать, от кого я ее охраняю.

— От больших злых волшебников. — Дана рывком открыла дверь. — Если с Мэлори что-то случится, я не только воткну этот нож тебе в сердце. Я его вырежу и скормлю бродячим собакам.

Джордан провел рукой по животу, пытаясь унять спазмы. Это у нее тоже хорошо получается.

Он посмотрел на кофе, к которому Дана не прикоснулась. Сознавая, что поступает как мальчишка, вылил кофе в раковину и, как мальчишка же, добавил:

— К черту, Дылда!

Мэлори расматривала картины, пока все не поплыло у нее перед глазами. Она сделала несколько пометок в блокноте и устремила взгляд в потолок. Стала перебирать информацию, пытаясь нащупать хоть какую-то закономерность.

Поющая принцесса, тень и свет, внутри и снаружи. Посмотреть и увидеть то, чего не видели прежде. Любовь разрушит чары, а сердце выкует ключ.

Проклятье!

Три картины, три ключа. Значит ли это, что в каждом полотне есть некий знак, подсказка для поиска одного из ключей? Или сочетание всех трех картин позволит найти первый ключ? Ее ключ?

Пока Мэлори ничего не могла понять.

Во всех трех полотнах есть нечто общее. Первое и самое главное — это мифологический сюжет. Затем лес и тени. Скрытая в них фигура.

Должно быть, Кейн.

Но откуда Кейн на картине, изображающей Артура? Он действительно присутствовал при обретении королем Эскалибура или Ровена с Питтом намеренно включили его в картину как некий символ?

Но даже при наличии общих элементов полотно с Артуром выбивается из общего ряда. Может быть, существует еще одно, действительно завершающее триптих о спящих принцессах?

Где его искать и о чем может ей рассказать третья картина?

Мэлори повернулась и еще раз посмотрела на работу, изображающую юного Артура. Белая голубка в правом верхнем углу. Символ Гвинев? Начала конца?

Измена. Ее последствия.

Последствия любви. А может быть, их переживает сама Мэлори? Душа — такой же символ любви и красоты, как и сердце. Чувства, поэзия, живопись, музыка. Магия. Все это душа.

Без души нет красоты.

Если принцесса поет, значит, у нее поет душа?

Ключ может находиться в месте, пронизанном любовью или живописью, красотой или музыкой, либо там, где был сделан выбор: сохранить их или отринуть.