Компания дьявола - Дэвис Лисс

— Разве это работа — делать людей счастливыми? — сказал он. — Нет, это благословение. Величайшее благословение, какое только может снизойти на человека.

— Знание — тоже благословение, и я хочу, чтобы оно снизошло на меня в виде записи о регистрации брака мисс Бриджит Элтон. Надеюсь, мне удастся найти такую запись в вашей книге.

— Книге, — повторил пастор. Как только я упомянул книгу, он схватил ее и, хотя это был большой и увесистый том, прижал к груди, словно любимое дитя. — Вы должны понимать, что регистрация брака — священное и частное дело. Боюсь, показывать эту книгу кому-нибудь — против законов Божьих и человеческих. А теперь прошу прощения.

— Позвольте. — Я сжал его руку, не очень сильно, только чтобы не дать ему уйти. — Разве эта книга не предназначена для того, чтобы ознакомиться с записями, когда возникает потребность, как в моем случае?

— Многие так считают, — сказал он. — Но заблуждаются, как вы сами только что убедились.

— Вы покажете мне записи, иначе я отведу эту даму к мировому судье и сделаю все, чтобы вас повесили за сегодняшнее преступление.

— Может, если я разрешу вам посмотреть записи, вы спасете мою жизнь, а заодно дадите мне два шиллинга.

Его наглость меня восхитила, и я принял его условия.

Молодая дама меж тем стала похрапывать, и я решил, что она скоро придет в чувство. Я не мог отвезти ее домой, не зная, кто она и где живет, поэтому она оставалась при мне, пока я был занят делом.

Согласившись показать записи, Пайк подвел меня к полке, где стояли многочисленные фолианты.

— Вот уже шесть лет, мистер Уивер, я дарую счастье мужчинам и женщинам. Я наделен привилегией служить бедным, нуждающимся и обездоленным после того, как неосмотрительно вложил деньги в разведение овец. Вы не поверите, но шурин не сказал мне, что не намерен покупать овец. Я потерял деньги и не смог расплатиться по долгам. Кроме того, если уж быть честным перед Богом, скажу, что я не сразу прекратил траты после того, как случилось это несчастье. И вот из-за каких-то жалких нескольких сотен фунтов я должен был гнить в тюрьме до конца своих дней. У большинства опустились бы руки, не так ли?

— Возможно, — согласился я.

— Вы правы. У большинства. Но только не у меня. Я стал служить Господу здесь, в этом безысходном аду. А разве можно лучше служить Господу, чем совершать самое священное из таинств — бракосочетание? Разве Господь не велит нам плодиться и размножаться? В течение этих долгих лет моя жена была для меня настоящим благословением. А вы женаты, мистер Уивер?

Обоснованно сомневаясь, что мне позволят покинуть «Веер королевы», не изведав счастья супружества, я предпочел сказаться женатым.

— Очень хорошо, сударь, очень хорошо. Это написано у вас на лице. Нет ничего лучше на свете, чем быть женатым. Это корабль фортуны, которым каждый мужчина должен управлять сам. Вы согласны?

Я промолчал, опасаясь, что он снова примется уговаривать меня жениться на похрапывающей даме.

Видя, что я не отвечаю, он указал на фолианты:

— Эти книги шестилетней давности, сэр. Сотня браков в неделю, порядком накопилось имен. Когда, вы говорите, был заключен этот брак?

— Полгода назад, не больше, — сказал я.

— Ну, это просто, ничего проще. Вам нужна книга, которую я как раз держу в руках.

Увидев, что он и не думает с ней расставаться, я полез в кошелек и достал обещанные монеты. Книга беспрепятственно легла передо мной.

— Возможно, вы вспомните женщину, которую я ищу, — сказал я наудачу. — Я слышал, она отличается необычной красотой. Высокая, чрезвычайно бледная. Белокожая и белокурая. И что самое поразительное, говорят, у нее необычайно темные глаза. Вы видели такую женщину?

— Возможно, — сказал он задумчиво, — но нужда привела к тому, что мне стала отказывать память. Печально, что человек вынужден отвлекаться на мысли о том, где взять следующий кусок хлеба.

Я протянул ему еще одну монету.

— Это поможет вашей памяти?

— Еще как. Теперь могу сказать вам с уверенностью, что никогда не видел девушки, о которой вы говорите.

Поскольку девушка происходила из почтенной семьи, я был вполне уверен, что у нее должен быть хороший почерк. Эта уверенность, однако, не помогла мне сразу разобрать каракули в книге. На просмотр записей за последние полгода ушло не менее двух часов, но мои труды ничем не вознаградились. Никаких сведений об искомой даме не было. Конечно, она могла подписаться вымышленным именем, но к этому приему прибегали мужчины, стремящиеся жениться в физическом, но не вполне юридическом смысле. Мне казалось, что женщина, пусть очень молодая и влюбленная, не стала бы отказываться даже от сомнительной законности «флитского» брака.

Я захлопнул книгу, и его преподобие мистер Пайк, неизвестно где до этого прятавшийся, тотчас предстал передо мной.

— Вижу, вам не повезло, — сказал он, грустно качая головой. — Очень жаль. Надеюсь снова вас увидеть, если вам понадобятся записи о регистрации браков.

— Разумеется, — сказал я, подумав, что довольно странно предположить, будто я стану заниматься подобным на регулярной основе, как если бы меня пригласили снова посетить лавочку, торгующую нюхательным табаком или чулками.

Я взглянул на спящую женщину, решив, что можно попытаться ее разбудить и выяснить, где она живет. Но тут Пайк кашлянул у меня за спиной.

— Если позволите.

Он открыл дверь конторы, и я увидел, что в таверне выстроилась очередь из священников — целая армия неопрятных мужчин, одетых в грязные черные костюмы с желтыми шейными платками, в незапамятные времена бывшими, конечно, белоснежными. У каждого из мужчин при себе имелась книга, тома разнились по размеру и толщине, одни пасторы прижимали книги к груди, другие зажимали под мышкой, третьи держали обеими руками как подношение.

— Что это? — спросил я.

— Ха-ха, — добродушно засмеялся Пайк. — Вы думали, никто ничего не узнает, да? Слухи здесь распространяются, подобно пожару. До них всех дошел слух, что у меня посетитель, который платит два шиллинга, чтобы заглянуть в регистрационную книгу.

Я наверняка был бы более осмотрителен с деньгами, если бы не рассчитывал получить компенсацию от Кобба. Поэтому я принял грабительские условия его преподобия Пайка. Еще шиллинг за пользование помещением и еще один за свечу, чтобы освещать страницы, когда мои глаза утомились. Но должен признаться, я никогда не встречал лучшего обслуживания. Как только он увидел, что у меня пересохли губы, он тотчас распорядился принести пива, а когда у меня от голода забурчало в животе, он велел принести хлеба с сыром — естественно, все это по баснословным ценам.

В итоге я трудился часа два, чувствуя, как пыль скапливается у меня под ногтями, в носу и на языке. Я устал, но не намеревался отступать. Удача улыбнулась, когда вошел седьмой или восьмой священник — проворный мужчина со сгорбленной спиной и кривой улыбкой, который протянул мне маленькую, в четверть листа, регистрационную книгу. Я не мог поверить в неожиданную удачу. В книге четко и недвусмысленно значилось имя девушки — Бриджит Элтон.

Имя счастливого жениха тоже указывалось, но разобрать его было труднее. Я приложил немало усилий, прежде чем смог его прочесть. И сразу понял, что имя вымышленное. Ахитофель Натмег.[6] Не требовалось особой проницательности, чтобы установить истинную личность этого джентльмена, поскольку и настоящее, и вымышленное имя были библейскими, не говоря уж о поэме Драйдена «Авессалом и Ахитофель»,[7] причем и настоящая, и вымышленная фамилия имели отношение к торговле специями.

Я в очередной раз столкнулся с поразительной удалью Абсалома Пеппера — того самого человека, которого, как утверждал Кобб, приказала убить Ост-Индская компания. Теперь оказывалось, что он был женат на падчерице Эллершо.

Глава двадцать третья

Мне повезло: сделав неожиданное открытие, я так размахался руками, что разбудил несостоявшуюся новобрачную, которая с большим смущением сообщила мне свое имя и где она живет, объяснив, что выйти из дома ее заставили крики некой старой дамы, жалобно взывавшей о помощи. Когда она выбежала на улицу, ее схватили трое джентльменов, с которыми я недавно имел дело. Потом ее затащили в таверну, где, угрожая побоями, заставили выпить большое количество джина.

Девушка выслушала рассказ о своем спасении с благодарностью, но ехать куда-либо со мной отказалась. Разумная предосторожность, против которой трудно было возразить: будь дама более осторожной ранее, вряд ли она оказалась бы в таком щекотливом положении. Я послал записку ее семье. Через час прибыл экипаж, и кучер, передавший на словах благодарность от своего хозяина и обещание, что мой поступок будет по достоинству вознагражден, препроводил девушку в карету. Я пишу эти мемуары через тридцать лет после описываемых событий, но никакого вознаграждения до сей поры не получил. Как бы то ни было, девушка покинула дом бракосочетаний, и обуза упала с моих плеч.