Уральские сказы — I - Павел Бажов

Родители будущего писателя постарались дать единственному сыну образование, вывести его в «люди». Бажов мальчиком уехал в г. Екатеринбург и поступил в то же самое училище, где более двадцати лет назад учился и писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк. Позднее П. Бажов переезжает в г. Пермь (теперь г. Молотов) и через шесть лет, в 1899 году, заканчивает знаменитую пермскую духовную семинарию, из которой в разное время вышли такие деятели культуры и науки как Д. Н. Мамин-Сибиряк, изобретатель радио А. С. Попов, публицист и краевед И. М. Первушин, собиратель прикамского фольклора В. Н. Серебренников и многие другие. Биограф Мамина-Сибиряка Б. Д. Удинцев указывал, что уже в 60-х годах «пермская семинария была настроена довольно бунтарски. В ней работала постоянно действующая подпольная библиотека с журналами и книгами по политическим, экономическим и точным наукам». В 1899 году П. Бажов стал народным учителем. Свой трудовой путь он начал в глухой уральской деревне Шайдуриха (возле Невьянска).

Тесно спаянный многообразными жизненными связями с горнозаводской рабочей средой П. Бажов был глубоко заинтересован и судьбой родного края и судьбами талантливых уральских «умельцев». Будущий писатель с горечью наблюдал, как хищнически разворовывались богатства Урала жадными, невежественными заводчиками» помещиками и купцами, как хозяйничали в русской промышленности «привозные» проходимцы из разных стран, которые, как правила, ничего в горном деле не понимали.

Видел он и другую сторону уральской дореволюционной жизни — талантливый русский рабочий класс, который, вопреки гнету разного рода захребетников и тунеядцев, создавал горную промышленность, развивал и совершенствовал методы своего труда.

В течение пятнадцати лет Бажов каждый год во время школьных каникул пешком странствовал по родному краю, смотрел, «как люди живут», пытливо изучал труд камнерезов, гранильщиков, сталеваров, литейщиков, оружейников и многих других уральских мастеров, беседовал с ними о тайнах их ремесла и вел обширные записи. Так накапливалось «своеглазное знание» — тот запас живых и непосредственных наблюдений, который позднее лег в основу всего творчества писателя В эти годы Бажов по существу проходил свои жизненные «университеты», получал подлинную политическую закалку, наблюдая в гуще уральской жизни те процессы, о которых говорил В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России».

«Образуя район, — до самого последнего времени резко отделенный от центральной России, — писал В. И. Ленин, — Урал представляет из себя в то же время оригинальный строй промышленности. В основе „организации труда“ на Урале издавна лежало крепостное право, которое и до сих пор, до самого конца 19-го века, дает о себе знать на весьма важных сторонах горнозаводского быта. Во времена оны крепостное право служило основой высшего процветания Урала… Но то же самое крепостное право, которое помогло Уралу подняться так высоко в эпоху зачаточного развития европейского капитализма, послужило причиной упадка Урала в эпоху расцвета капитализма"'.

В. И. Ленин указывал, что и реформа 1861 года, отмена крепостного права ничего не изменила в условиях жизни и труда на Урале: «…самые непосредственные остатки дореформенных порядков, сильное развитие отработков, прикрепление рабочих, низкая производительность труда, отсталость техники, низкая заработная плата, преобладание ручного производства, примитивная и хищнически-первобытная эксплуатация природных богатств края, монополии, стеснение конкуренции, замкнутость и оторванность от общего торгово-промышленного движения времени — такова общая картина Урала».

Картину упадка и застоя горнозаводского дела на Урале видел и осмыслял сын уральского рабочего класса П. Бажов Позднее, в автобиографических очерках, он рисовал состояние тогдашних заводов Так, о заводе Полевском, где прошло его детство, писатель вспоминает: «Завод умирал. Давно погасли домны. Одна за другой гасли медеплавильни. С большими перебоями на привозном полуфабрикате работали переделочные цеха». Марксистская литература, с которой в эти годы познакомился молодой народный учитель, помогла ему понять сущность трагических противоречий, определявших жизнь трудового населения Урала, породила активное стремление найти из них выход. Предреволюционные годы в жизни П. Бажова были периодом, когда шло его идейное и политическое формирование, закономерно приведшее будущего писателя уже в 1918 году в ряды коммунистической партии.

Октябрь 1917 года знаменует наступление новой эпохи в жизни страны, в жизни народа. П. Бажов с первых дней революции отдается борьбе за утверждение подлинно народной — советской власти. Добровольцем уходит он на фронт и с 1917 по 1921 год участвует в гражданской войне Именно в это время Бажов берется за перо: «Вероятно, никаких литературных работ у меня не было бы, если бы не революция», — писал он позднее Он редактирует дивизионную газету «Окопная правда», пишет очерки, фельетоны, рассказы. Литература сразу же становится для него оружием бойца.

В армии П. Бажов ведет большую партийную работу. Он зачисляется в «особую советскую роту красных орлов полка», являвшуюся не чем иным, как группой военных политработников Его назначают начальником информационного отдела штаба 29-й дивизии Позднее П Бажов участвует в создании партизанских отрядов Алтая и Сибири.

В 1920 году он находится на партийной работе, является членом Семипалатинского губкома партии.

Годы гражданской войны, когда писатель-большевик с боями прошел по Уралу, Сибири и Алтаю, — обогатили его яркими, незабываемыми впечатлениями Он видит свой народ смелым и талантливым в революционном творчестве, в создании нового общества. В боевых испытаниях мужает и зреет писатель. По окончании гражданской войны П. Бажов остается на газетной работе. Семь лет (1923—1929) он работает в «Крестьянской газете» (Свердловск). В качестве корреспондента разъезжает по уральским деревням и заводам, печатает очерки и статьи о том, как «перешевеливается» старая жизнь. В 1924 году выходит его первая книга — «Уральские были», в которой писатель дает зарисовки, воспоминания о дореволюционном быте Сысертских заводов. «Уральские были» открывают цикл историко-публицистических очерков Бажова: «За советскую правду», о сибирских партизанах — 1926 год; «Бойцы первого призыва», к истории полка Красных Орлов-1934 год; «Формирование на ходу» (история Камышловского полка) — 1936 год, и другие.

Писатель обдумывает и начинает ряд литературных произведений. Под шутливым псевдонимом «Егорша Колдунков» выпускает он детскую повесть «Зеленая кобылка» (1939), в которой рассказывает о трудовом быте горнозаводского населения Урала, о том, как в рабочей среде формировались чистые, благородные характеры, как воспитывалось уважение к труду, к мастерству, как росли революционные настроения. Позднее Бажов продолжил эту повесть второй автобиографической книжкой — «Дальнее-близкое» (1949). Обращаясь к прошлому, писатель искал в исторических, социальных условиях жизни своих героев истоки драгоценных черт народного характера, раскрытию которых он посвятил лучшие страницы своих произведений Определяя, что же главное в его детской повести «Зеленая кобылка», он писал:

«В библиографических заметках отмечают: „живо, весело, занятно и коротенько передается содержание. Вот и все, а о главном никто даже не упоминает. Так и быть, скажу, „о чем мечталось, когда писалось“. Приключения мальчуганов, помощь революционеру — все это лишь фабульные крючочки и петельки. Главным ставилось другое и совсем не маленькое. Хотелось по-другому показать условия воспитания ребят в средней рабочей семье, в противовес тому, что у нас нередко изображалось. Да, была темнота, но не такая беспросветная, как в „Растеряевой улице“, в подъячевских рассказах или даже чеховских «Мужиках“. Были и нужда и материальная ограниченность, но ребята не слабосильными росли: из них ведь выходили те мастера и подмастерья, которые играючи ворочали клещами шестипудовые крицы и подбрасывали в валок тяжелые полосы раскаленного железа.

…Ребята очень рано начинали себя сознавать ответственными членами семьи. Пойти на рыбалку значило — «добыть на ушку, а то и на две», сходить в лес — принести ягод или грибов. Причем количественные и качественные показатели нередко проверялись совсем посторонними людьми — «Ну-ка, покажи, что наловил! Сколько набрал?» — И ты волнуешься, что скажет этот неожиданный судья. А дома эти показатели подвергаются дополнительному обсуждению. Разве это не интересные явления общественного воспитания?

А спорт и соревнование прошлого?

Спорта в привычном для современного читателя виде не было, но ребята все же знали, кто сильнее, кто ловчей, кто лучше плавает, лучше бегает, более меток не только среди своих ближайших товарищей, но и у «врагов» — в соседних улицах. Ведь это же все измерялось, проверялось, всячески взвешивалось. И еще «заединщина» — это не обычная школьная дружба, это явление не городское и не сельское, а именно заводское, своего рода отражение в детской жизни того, что у взрослых выражалось понятием — наша смена, человек нашей смены».