Драконова Академия. Книга 4 (СИ) - Индиви Марина

Во мне кончились слова. Все, что я смогла сделать — это развести руками и усесться обратно в кресло. Да уж, весело, ничего не скажешь.

— У тебя уже есть идеи, кто это мог быть?

— Мне нужно проверить одну теорию, но давай пока вернемся к Эвиль и Ленор. Что ты решила?

Как там говорилось про девочку, которая ничего не хочет решать, а хочет платье? Я даже платье уже не хочу! Хочу, чтобы этот бред закончился, но — сюрпри-и-и-и-из! Он не закончится, потому что мы теперь с Ленор вместе навсегда. На веки вечные. То есть не вечные, разумеется, потому что даже темные относительно смертны, но суть ясна. Ходить нам в одном биоскафандре всю оставшуюся жизнь.

Занавес.

«Можно я скажу?» — подала у меня в голове голос Ленор.

Вот надо было прочесть ту книжку, которую Соня читала про Билли Миллигана. Может, сейчас было бы больше понимания по ситуации.

— Ленор хочет сказать, — сообщила я Валентайну. — Вообще, поскольку все обстоит так, как обстоит, я считаю, что она имеет право голоса на равных со мной. Так что…

— Не вздумай уходить, Лена! — По скулам Валентайна зазмеилось серебро, обрисовывая чешую, и Ленор пискнула:

«Я не собиралась перехватывать управление! Я просто сказать хочу!»

— Говорит, что не претендует на тело. Просто хочет сказать.

«Вообще-то я претендую. Но пятьдесят на пятьдесят. День ты, день я, если надо будет ради чего-то поменяться, поменяемся».

График работы сутки через сутки, шизофрения и раздвоение личности включены в соцпакет. Оплата — нулевая, вам еще самим придется доплачивать психологам.

Я едва сдержала смешок, как верный признак надвигающейся истерики.

— Я с ней согласна, — сказала Валентайну. — Пятьдесят на пятьдесят. Мы не имеем права держать ее взаперти. Она…

Я чуть не сказала «тоже здесь живет», но вместо этого добавила:

— Представь, что на ее месте оказалась бы я. Как бы ты хотел, чтобы поступили со мной?

На его скулах чешуи стало больше, а еще заиграли желваки.

— Серьезно, Валентайн. Положение безвыходное. Нам придется смириться…

— Я найду тело.

— Здоровое, молодое тело, из которого «внезапно» уйдет жизнь? — я вздохнула. — Все, что мы можем — это повторить трюк Эвиль, когда у кого-то родится малыш, нежизнеспособный ребенок. Но прости, это слишком для меня, во-первых, сама суть. А во-вторых, с моим взрослым сознанием гулить и сучить ножками — первый шаг к безумию. Так что нет. Никаких больше тел. Хватит с меня.

— И как ты себе это представляешь? — поинтересовался Валентайн, хищно раздувая ноздри. — Сегодня ты, завтра она? Что будет с нашими отношениями? С нашей жизнью? Что будет, когда она тоже влюбится?

Да она уже… Я подавила мысль, закидала ее тухлыми помидорками и отправила подальше на свалку сознания, пока до нее не добрался Валентайн. Через нашу восстанавливающуюся связь.

— Знаешь, я так далеко не загадываю. Но вот у нас есть ситуация, и с ней надо как-то жить. Во-первых, надо найти то заклинание, о котором говорила Эвиль. Я не хочу подсматривать за ней и не хочу, чтобы она подсматривала за нами. Важное — то, что нужно помнить, будем записывать либо на виритту, либо в дневник. Чтобы не проколоться, ну, например, если с кем-то о чем-то договорились на занятиях и так далее. Во-вторых, я хочу, чтобы у меня была нормальная жизнь. Насколько это возможно. Поэтому надо просто принять этот факт, и идти дальше.

Я говорила вслух, но на самом деле я говорила с собой. Хотя внутри меня кивала соглашающаяся Ленор, а напротив стоял Валентайн, я уговаривала именно себя. Что все будет хорошо. Что я смогу так жить. Что я смогу с этим справиться. Просыпаться — и не помнить предыдущий день. Не знать, что там начудила эта чудила. Прости, Ленор, но чудила ты достаточно.

«Я, между прочим, тоже за то, чтобы мы жили долго и счастливо», — обиделась та.

«Большой дружной шведской семьей?»

«Давай жить с Люцианом, и никакой шведской семьи не будет!»

Я поперхнулась, закашлялась и мысленно выдала Ленор новую лексику из мира своего временного пребывания.

«Шведская семья — это уже твое присутствие», — подвела итог я.

«Это не шведская семья, это ménage a trois».

«Иди ты в баню со своими идеями», — посоветовала я и «отключилась».

— Лена, я найду способ вас разделить. Просто дай мне время, — судя по относительно спокойному выражению лица, Валентайн наш разговор не слышал. И то ладно.

— Хорошо, — покорно согласилась я.

«А давай я буду заниматься с ним драконьим языком? По своим дням?» — раздалось в голове.

Я ее проигнорировала.

— Хорошо?

— Да. Хорошо. Но сейчас нам надо сделать так, чтобы у нее тоже была возможность жить.

И может быть, она переключится с Люциана на того, кто действительно будет ее ценить и любить.

«Ну ты и стерва», — прозвучало в мыслях.

Так я темная. Мне положено.

— Ты в этом уверена, Лена? — Валентайн внимательно посмотрел на меня. Он так часто называл меня по имени, словно боялся, что я его забуду или забуду, кто я такая. Или решу окончательно сдаться и подарить Ленор тело навсегда.

Ничего подобного.

Я просто знала, что не смогу жить спокойно, пока внутри меня заперта такая же девушка, как я. Которая имеет в точности такое же право на жизнь.

— Уверена. Найдешь способ нас разделить — я буду счастлива. А пока сделаем так.

Он плотно сжал губы, словно собирался возразить, но ничего не сказал. За что я была ему искренне благодарна. Приблизившись к нему, взяла его руки в свои и посмотрела Валентайну в глаза. Так, как не смотрела уже очень давно. В темной глубине вспыхивали и гасли серебряные искры. Я видела в его глазах свое отражение и видела в них его чувства. Те, что были и во мне тоже.

— Да, — ответила я. И в ответ на его немой вопрос добавила: — Да, Валентайн, я согласна, что нам надо все исправить.

Глава 29

— Ты — кто? — переспросила Соня, глядя на меня во все глаза.

— Темная. Половина. — Я подумала и добавила: — Когда-то целой личности. То есть если бы Эвиль не надумала все это сделать, я была бы как Сезар. Она была бы как Сезар… Но если говорить откровенно, не ее, не меня не было бы, был бы кто-то другой. Просто по имени Ленор.

Подруге уже разрешили вставать, поэтому сегодня мы встречались в удивительно светлой гостиной. Она была в кремовых и персиковых тонах, на удивление нежная, девичья. Обивка мебели — в цветочках и птичках, и это контрастировало с тем, что я только что о себе узнала так яростно, что временами начиналось казаться: я лишняя в этом царстве кремово-ягодной ванильки. Хотя по ощущениям, я лишняя везде.

Мать решила, что я причиню очень много проблем и выкинула меня из тела к лозантировой бабушке. Хотя какая она мне мать… моя мама погибла вместе с отцом. Других у меня не было, и не надо. Несмотря на все то, что я только что узнала.

— Это… это… — Соня пыталась подобрать слова, я же пожала плечами.

— Да. Это именно то, что ты подумала, — судя по выражению лица лучшей подруги, подумала она нецензурно.

— И что ты собираешься делать?

Я рассказала.

Глаза у Сони стали еще больше:

— Лена, но это же… ты не должна ей уступать! Это твое тело в точности так же, как и ее! Я не хочу, чтобы она тебя вытесняла!

— Мое. Но и ее тоже. — Я устала спорить на эту тему даже с собой, поэтому сейчас получилось равнодушно.

Потянувшись за ранхом, я отпила терпкий чуть горьковатый напиток с какими-то местными травами. Элитный, разумеется, какой еще может быть в доме тэрн-ара и его жены. Соня ко мне не присоединилась, она просто моргала, пытаясь осмыслить сказанное.

— Не думай, что я забыла про маму. Поговорю с Валентайном сегодня, после того, как наведаемся к Максу и заберем то, что поможет нам с Ленор существовать в одном теле, не предаваясь вуайеризму.

Подруга покачала головой:

— Максу ты тоже расскажешь?

Я закрыла лицо ладонями, словно пытаясь спрятаться.