Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Старый ободранный лис! Разве не он предложил порадовать Красного Духа? А теперь виноват Барлет!

— Важ убеждал своих братьев, что Ураульф не вернется. Но Ураульф возвратился. А согласно его указу, за убийство лосенка полагается смертная казнь, — Креон говорил негромко, однако его слова разрывали Барлету барабанные перепонки. — Если лосенок выживет, Ураульф пощадит охотников. Нет — их публично казнят. Барлету следует знать: если что-то случится с братьями, он понесет наказание.

— Ты мне угрожаешь, Креон?

— А важ полагает, что бедный лосенок умрет? — Креон изобразил удивление.

— В темнице не только Зурдак, но и Гимрон. Он ранен.

— О здоровье Гимрона позаботится Мирче. Он, как известно, сверхмастер. Пока лосенок не сдох, Гимрону ничего не грозит. И тому, кто возглавил охоту, тоже.

Креон поднялся с места.

— Важ, я передал вам то, что мне поручили. В нынешних обстоятельствах я не буду настаивать, чтобы встретиться снова.

— Ты чо — навоз лопал? Во морда какая!

— Хозяин меня прибьет. — Парень шмыгнул и размазал под носом рукой.

— А чо сделал-то?

— Чо, чо? Вон чо, — и шмыгавший носом достал из-за пазухи птицу. У голубя на спине была кровавая рана, крыло висело неправильно. — Ястреб его побил. Хорошо, я увидел. Успел подобрать.

— Да ты чо? Это ж синий Курлыка, самый быстрый на голубятне. Хозяин за него лосиной шкурой платил. А ты без спроса взял да и выпустил?

— А то бы он разрешил!

— И чо тебе сдался этот Курлыка? Пустил бы кого другого.

— Мне быстрый был нужен.

— Куда посылал-то? Чтоб быстро?

— Куда-куда! За кудыкины горы, воровать помидоры.

— Ой ли! А может, поближе? — спрашивавший ухмыльнулся. — Кажись, там Трина томится — пока ее Зурдак в темнице? Ну, так рожа-то что в земле?

— За птицей лазать пришлось. В овраге едва отыскал. Весь измарался. И все напрасно! Ой, прибьет хозяин, прибьет меня за голубка.

— Слышь, а ты уже щекотался с Триной? Ну ладно тебе! Не таись. Зурдак ничего не узнает. Как она там — на ощупь?

Вместо ответа — опять занудное причитанье:

— Ой, узнает хозяин — и мне тогда крышка. Лосиной шкурой платил! Прикинь!

— Да уж! Только он тебя не сразу прибьет. А для начала знаешь что сделает за этого голубка? Тебе на всю жизнь расхочется щекотаться.

Тот, что держал голубка, заскулил. Другой живописно описывал, что в скорости будет, с удовольствием перечисляя все больше и больше деталей. И только когда иссяк, наконец, предложил спасение:

— Слышь, а ты голубка Придурку снеси. Он его быстро поправит.

— Это как так — поправит?

— А вот так. Возьмет да поправит. Тут недавно лошадь на курицу наступила. Морковна запричитала: это ж несушка! Самая лучшая! А потом потихоньку оттащила в конюшню. И Придурок ее поправил. Хочешь — пойдем поглядим. Петухи с нее не слезают.

— А он согласится?

— Кто?

— Придурок?

— А как же! Иначе дашь ему в ухо!

— Не, его только хозяин колотит, а другим не дает.

— Так хозяин ничего не узнает. Но Придурок возьмется, точно. Он как увидел курицу, сам чуть не закудахтал.

— А что он с ней сделал?

— Говорю ж, починил. Стала лучше, чем раньше.

— Нет, как, как починил?

— По-своему, по-придурски. Утром Морковна пришла, а курица бегает как ни в чем не бывало.

— А может, он это, колдует?

— Кто? Придурок? Не смеши.

— А что? Если к нему присмотреться, чем не колдун? Вон какой странный. И лыбится. Отчего это он так лыбится? Ни ты, ни я так не лыбимся, чтобы все время.

— Ну, лыбится. Тебе-то какое дело? Тащи Курлыку к Придурку.

— Что столпились? Что надо?

Никто не ожидал, что хозяин встанет так рано (а хозяин и не ложился!). Двое парней — из тех, что уже выезжали с охотой и тайком попивали «Хвойную бодрость», — попятились. Придурок от неожиданности выпустил птицу, и Курлыка взлетел, радостно хлопая крыльями, а потом опустился ему на плечо.

— Кто разрешил взять голубя? Отвечай, когда спрашивают. — Барлет привычно отвесил Придурку затрещину.

— Он… Он… Он не мог летать…

Один из парней за спиной Барлета показал Придурку кулак. Придурок запнулся. Барлет, почуяв подвох, развернулся:

— Что пялитесь? Заприте птицу на голубятне. Слышали? Пшли отсюда!

Парней сдуло.

— К полудню проверю, все ли птицы на месте. А то повадились даром рассылать голубей по трактирам, — Барлет говорил, не глядя вслед убегавшим и не заботясь о том, услышана ли угроза. Он смотрел на Придурка:

— Значит, голубь не мог летать? А теперь полетел?

Придурок сглотнул. Он уже понял, что защититься не сможет. От кого-то все равно попадет.

— А ты торчишь тут без дела и за ним наблюдаешь. И что же? Нравится?

У Придурка в глазах отразилось недоумение.

— Я спрашиваю, нравится, как голубь летает?

Вопрос не казался каверзным, и Придурок кивнул.

— А может, и ты так хочешь?

Придурок раскрыл глаза.

— Хочешь летать? Вон — как голубь?

Дядя Барлет сегодня говорит непонятно. Придурок не понимает, что нужно сделать.

— Отвечай, когда спрашивают! Хочешь летать, как голубь?

Придурок глядел на Барлета с открытым ртом. Барлет разозлился, схватил Придурка за шиворот и начал трясти:

— Молчишь? Не желаешь ответить любимому дяде? Я знаю, что у тебя на уме! Летать он хочет! Как голубь. Как летучая мышь. Ты у меня полетишь! Ты у меня полетишь — с крыши в навозную яму. Голубь не мог летать…

Барлет неожиданно замер. Ярость его улеглась так же внезапно, как вспыхнула. Он продолжал держать Придурка за шкирку, но теперь смотрел на него так, будто только что разглядел.

— Значит, голубь не мог летать? А теперь полетел? Ты ночью снимал перчатки?

Придурок судорожно сглотнул. Барлет рывком отпихнул его от себя: «Отправляйся в конюшню!» — повернулся и скрылся в доме.

Глава четырнадцатая

— Слава Правителю острова! Он победил в предгорьях.

Слава его законам, охраняющим Лес!

Слава великодушию мудрого Ураульфа!

Он обещал пощадить охотников, если лосенок выживет. И сдержал свое слово. Смертную казнь преступникам заменили изгнанием. Они вернутся на родину только после того, как на Лосином острове появится Белый Лось.

Слава, слава Правителю Ураульфу!

А лосенок-то выжил! Выжил лосеночек.

Крутиклус задумчиво дергал себя за губу.

А изгнание так ли страшно, когда карманы с деньгами? и Креон, и сынки Скулона — все должны ликовать!