Повести - Быков Василь Владимирович

размахивая своим пустым чемоданчиком, довела их до штаба армии, благо тот был ей по пути, но в

штабе, кроме дежурного, никого не оказалось, надо было дожидаться утра. Переночевать можно было

94

тут же или в гарнизонной гостинице. Лейтенанты, однако, не стали искать гостиницу и внесли свои

чемоданы в какую-то маленькую, похожую на каптерку комнатку с тремя солдатскими койками у стен.

Гомолко сразу же начал устраиваться на одной из них, что стояла под нишей, а Игорь, едва смахнув с

сапог пыль, поспешил на улицу, где на углу под каштаном его уже дожидалась Янинка. Она

обрадовалась его появлению, а еще больше тому, что он был свободен до завтра, и они пошли по

вечерней улице города.

За те два часа, что он провел в штабе, Янинка успела переодеться, и теперь на ней была темная

юбка и светлая шелковая кофточка с крохотным кружевным воротничком; твердо постукивали по

тротуару высокие каблучки модных туфель. Принаряженная, она казалась взрослей своих юных лет и

выше ростом - почти вровень с его плечом. Они шли вечернею улицей, и ему было приятно, то ее тут

многие знали и здоровались, мужчины - со сдержанным достоинством прикладывая руку к краям

фасонистых шляп, а женщины - вежливым кивком головы с доброжелательными улыбками на

приветливых лицах. Она отвечала с подчеркнутой вежливостью, но и с каким-то неуловимым

достоинством и сдержанно вполголоса рассказывала о попадавшихся на глаза достопримечательностях

этой нарядной, утонувшей в зелени улицы.

- Вот наша Роскошь, так она называлась при Польше. Ничего особенного, но вот церковь,

построенная в память павших на русско-японской войне девятьсот пятого года. Низенькая, правда, но

очень аккуратная внутри церковка. Я там крестилась. А дальше, смотрите, видите такие забавные

домики, вон целый ряд, с фронтончиками вроде гребешков. Это дома текстильщиков из Лиона. Еще в

семнадцатом веке богач Тизенгауз выписал из Лиона ткачей и построил для них точно такие дома, как во

Франции. А это вот домик польской писательницы Элизы Ожешковой, она здесь жила и умерла. Знаете,

писала интересные книжки.

Городок ему действительно нравился скромным, но обжитым уютом своих вымощенных брусчаткой

улочек с узенькими, выложенными плиткой тротуарчиками, отделанными каменными скосами и

бордюрами. На стенах многих домов густо зеленел виноград, некоторые из них до третьих этажей были

увиты его цепкими лозами. Но больше всего он ждал встречи с расхваленным Янинкой Неманом,

который, как она сказала, протекал тут же, разделяя город на две неравные части.

Возле готической громады костела улица сворачивала в сторону, они миновали торговые ряды,

городскую ратушу и вышли на угол, где под каштанами устроилась мороженщица со своей коляской.

Янинка, которая все время шла рядом, легонько тронула его за локоть.

- Игорь, можно мне попросить вас?

- Да, пожалуйста, - с полной готовностью исполнить самую невероятную ее просьбу произнес он.

- Знаете, я давно мечтала... Ну, в общем, мечтала, как... Когда меня парень угостит мороженым.

- Ах, мороженым...

Игорь почти ужаснулся, подумав, какой же он, в сущности, вахлак, как не догадался сам! Ему просто

невдомек было, чего могла пожелать здесь его богиня.

- Проше, паненко! Дзенькуе гжечнэго пана, - поблагодарила мороженщица, когда он отказался от

нескольких копеек сдачи.

- Дзенькуе, пани Ванда, - в свою очередь церемонно поблагодарила Янинка, принимая из рук пожилой

женщины вафельный стаканчик.

В конце коротенькой улицы над липами засиял такой широкий простор, какой может открыться только

с очень высокого холма, и они увидели каменный мост через ров. Это был въезд в древний, с

полуразрушенными стенами замок, по другую сторону от которого в глубине старинного парка высился

роскошный дворец за фигурной оградой.

- Замок короля Польши Батория, - торжественно объявила Янинка. - А это Новый Замок. А теперь

глянь туда. Видишь?

Он глянул через каменный, почти в человеческий рост парапет и внутренне ахнул от

головокружительной высоты, на которой они оказались, - далеко внизу по каменным ступеням лестницы

двигались фигурки людей, расходящиеся в обе стороны набережной, плавно огибавшей этот берег

Немана и где-то терявшейся под густой крышей огромных деревьев.

- Ну, видишь? Как это нравится? - прижавшись к его локтю, добивалась Янинка.

Древние, дышащие таинственной стариной стены замков, этот прочный, перекинутый над каменной

лестницей мост, огромные массивы зелени на холмах и склонах, высоченный, господствующий над всем

каменный столб городской каланчи, конечно, не могли ему не понравиться, и он готов был смотреть на

это до вечера. Но вот Неман с такой высоты никак не поразил его воображение - это была обычная,

средней величины, затиснутая высокими берегами река. Зато Янинка была в восторге именно от Немана

и без умолку щебетала рядом:

- Посмотри, посмотри, какое течение! Видишь, быстрина. Вон там, под вербами, такие виры! Ого!

Только сунься - закрутит, понесет - не выберешься.

Они прошли несколько назад и по той самой лестнице спустились на набережную. Нет, все-таки река

была прекрасной, очевидно, с высоты он просто не оценил ее должным образом. По ее правому берегу

шла вполне благоустроенная, обсаженная деревьями набережная, справа высились огромные,

изрезанные тропинками откосы с остатками крепостных стен наверху. Река плавным изгибом скрывалась

за недалеким поворотом, сплошь занятым огромными шапками верб, там где-то оканчивался город и

синел хвойный лес, в который садилось красное солнце. Они медленно шли вдоль Немана, и Янинка без

95

умолку говорила и говорила что-то, не очень обязательное в минуту вечерней благости, а он думал, как

все странно устроено в жизни. Ведь до сегодняшнего утра он и не подозревал о ее существовании на

этой земле. А теперь вот, проведя с ней день, он уже не знал, как быть дальше, - дальнейшая жизнь без

нее просто лишалась для него всякой радости.

Они шли долго вдоль Немана и, когда солнце совершенно скрылось за зубчатою стеной леса,

повернули обратно к городу. Слушая частый перестук ее каблучков рядом, он смутно ощущал, как что-то

в его жизни странным образом переиначивается, обретая еще неведомый, но очень значительный

смысл. И он был рад тому, почти счастлив. Рядом едва заметно струилась блестящая гладь Немана,

людные днем берега к ночи заметно опустели, уставшие за день удильщики один за другим сматывали

свои удочки и уходили в город. Меж темных прибрежных камней тихо плескались волны и шатко

покачивались черные, пахнущие смолой рыбачьи лодки. Огромные ветлы, нависнув над набережной,

погружали ее в непроницаемый ночной мрак, в котором совершенно исчезали прохожие. Откуда-то со

дворов несло сладковатым запахом дыма, слышалось мерное дыхание готовящегося к ночи города,

щедрая природа которого дышала благостным покоем извечных своих установлений, казалось, не

подвластных никому на свете.

Янинка заметно приблизилась к нему, наверно, окончательно преодолев что-то разделяющее их днем,

и теперь шла совсем рядом, легонько касаясь пальцами его локтя. Как-то незаметно для него она

перешла на «ты», и он тоже несколько раз сказал ей «ты», отчего обоим стало удивительно просто:

исчезла дневная неловкость и непонятная, долго донимавшая его натянутость.

Как только они ступили в сгустившийся под ветлами сыроватый мрак ночи, Янинка вдруг отпрянула в

сторону и с непонятной для него прытью бросилась по травянистому склону вверх. Он остановился в

нерешительности, подумав о своих хромовых выходных сапогах, но она из темноты подбодрила его -

давай, давай! И сама быстро полезла куда-то меж колючих кустов, все выше на кручу. Он не видел, что