Последняя игра - Алексей Рыбин

– Ты куда, петушок? – изумленно спросил один из сидящих на лавочке, когда Настя шла мимо него, и, быстро встав, схватил ее за воротник куртки. Она не успела сгруппироваться и что-то предпринять, парень действовал молниеносно. Сделав подсечку, он швырнул Настю на снег. Она почувствовала, что эти руки не так-то просто будет, если, не дай Бог придется, разжать или заблокировать их удары.

– Котик, возьми в ротик! – сказал второй, присаживаясь перед Настей на корточки.

Компания загоготала. Теперь хмыкали и те, взрослые и молчаливые. Настя, разгребая руками снежную кашу, попробовала подняться на ноги, но удар по уху снова бросил ее на снег.

– Ты куда, пидор? Лежать!!!

Глава шестнадцатая

Андрей взлетал едва ли не до потолка маленькой двухкомнатной квартирки, а может быть, после потолков своих апартаментов на улице Рубинштейна эти стены в доме-корабле на проспекте Композиторов, продуваемом всеми ветрами и исполосованном всеми дождями, казались ему тесными, потолки низкими, да и кровать узковатой…

Однако Вика старалась так, что иной раз ему казалось, что это не он парился в тюряге без женской ласки и человеческого тепла несколько месяцев, а она жила на необитаемом острове и изголодалась по мужику…

Еще говорят, что после тюряги у мужика могут быть проблемы. Психология, мол, барьер… Ни фига. Никаких барьеров! Андрей сам себе удивлялся. После такой жрачки, какой его кормили, по идее, месяц ничего вставать не должно. Ан, не тут-то было.

Бедра у Вики были такими узкими, что Андрей сначала даже засомневался, а может ли он вообще, это… как бы сказать… попасть… Что касается его арсенала, то в такой страшной боевой готовности Андрей, пожалуй, и не помнил себя, чтобы вот так, чугуном, бронетанковой какой-то сталью наливалось его «мужское достоинство». Раскаленным негнущимся стержнем он вонзился в Вику, боясь разорвать ее пополам, но, ничего, не разорвал. На мгновение ему показалось, что под ним лежит его Настя, и ощущение это было таким сильным, что Андрей зарычал, вышел и вошел с удвоенной силой.

А Вике, кажется, только того и надо было. Хрупкая, ломкая соломинка вдруг начала извиваться под ним, превращаясь в горячую змею, ее тонкие руки, ноги, все тело гнулись и изгибались под такими непостижимыми углами, так заворачивались вокруг Андрея, как будто под белой, прозрачной кожей не было не то что костей, а даже сухожилий.

Откуда в ней такая сила взялась? Находясь внизу, она подбрасывала хотя и похудевшее в тюрьме, но все же довольно мощное и тяжелое тело Андрея ритмично, с легкостью и без напряжения, жадно раскрыв рот и тяжело дыша не от натуги, а от жаркого удовольствия, которое доставляли ей полеты партнера. Переместившись наверх, сама стала взлетать, не сбрасывая темпа. Застонав, захрипев, упала на него, заколотившись в сумасшедшем, зверином оргазме, полминуты ей понадобилось на то, чтобы разобраться с ним, и снова, почти сразу вскачь…

Он не заметил, как они оказались на полу. Слава Богу, ковер у Вики был толстый. «Специально, должно быть, рассчитывала, когда покупала», – подумал Андрей, но связно мыслить в такой обстановке было сложно, и он, прислушиваясь к ее движениям, принялся кататься по полу, вставать на колени сзади, укладывать ее на диван и снова поднимать, носить на себе в ванну и обратно. Потом, когда он, уже просто ничего не соображая, лежал на спине, она снова прыгала на нем, пока не сказала длинное, довольное «О-о-ох» и не упала мягкой, мокрой от пота спиной поперек его груди.

– А я знала, что ты приедешь, – сказала она спустя несколько минут. – Ждала тебя.

– Почему знала?

– А ты на меня так сегодня посмотрел в офисе, я и поняла, что будешь.

– Посмотрел… Мало ли как я посмотрел. После тюряги-то знаешь меняется ощущение жизни…

– Невеста у тебя пропала, говорят?

– Кто это говорит? – насторожился Андрей.

– Андрюшенька! Я же секретарша. А секретарши должны все знать. Это наша работа. Хорошая секретарша, она же что делает? Она хранит се-кре-ты…

Вика извернулась, оказавшись теперь на нем животом вниз, и начала целовать грудь, живот, ниже, ниже, замурлыкала, касаясь ртом его волос, снова облизывая и пробуждая к жизни уснувшее орудие.

– Подожди! – Андрей высвободился из горячих объятий и встал.

– Тебе не нравится?

– Да ты что? Как такое может не нравиться? Очень даже нравится. Ты скажи, откуда ты все знаешь?

– Ну, во-первых, далеко не все, а во-вторых, Коган-то ведь тоже не пальцем деланный. У вас с ним дела серьезные, он и заботится, волнуется о тебе. Справки наводит.

– Да? Очень интересно… И с тобой делится.

– Иногда. Ты не думай, я ему не любовница никакая. Так, разве что…

– Ясно. В кабинете после обеда… На десерт.

– Да ну тебя! Тоже, выдумал… Ничего у нас и не было такого. Может быть, один раз или два… Какая разница тебе-то? Тебе разве плохо? Я же тебя одного люблю, Андрюшенька…

– О-хо-хо, «люблю»… Викуля, кончай это все… Бесполезно.

– Да я знаю. У тебя ведь дама сердца имеется. А чего же ко мне приехал-то тогда? Ехал бы к ней… Или – что?

– К ней не так просто доехать. Она же исчезла.

– Хорошая дама сердца. Любимый в тюрьме, а она исчезла.

Андрей промолчал.

– Андрюша…

– Что?

– Иди сюда, – как-то жалобно прошептала Вика. – Пока нет твоей дамы сердца…

Он сел на кровать, обнял ее, потом лег рядом, потом они снова переворачивались, менялись местами, замирали и возобновляли движения, но без прежнего исступления, теперь они все делали ласково, нежно, как-то даже основательно, стараясь выжать из этих минут все, что только было возможно, не упустить в буйстве темперамента какого-то кусочка наслаждения, а медленно влить его в себя, слизнуть с партнера все до конца, до последней капельки.

– Спать, – в конце концов прошептал Андрей. – Теперь спать…

– Хорошо, любимый, хорошо, – едва шевеля распухшими губами, ответила Вика. – Спи, родной.

Он мгновенно вырубился, совершенно умиротворенный и впервые после тюрьмы почувствовавший себя тем Андреем Быковым, каким он был до этой непонятной истории с «Крестами», его странного ареста и такого же странного освобождения. По привычке, проваливаясь в сон, он оставил бодрствовать крошечный уголок сознания, но не оттого, что не доверял Вике, а именно чтобы не терять квалификацию, не забыть то, что было получено после многолетних тренировок, занятий медитацией и аутотренингом, этот маленький сигнальный звоночек, который стерег и охранял от неожиданностей его сон.

Минут через сорок после того, как Андрей уснул, Вика встала и пошла в туалет. Сигнальный звоночек в голове Быкова тихонько тренькнул, и хотя сознание еще нежилось в пуховых перинах неконкретных, незапоминающихся снов, несущих отдых и успокоение, слух включился.

Зарычал унитаз, скрипнула дверь, и Вика переместилась в ванную комнату.

Зашумела вода, но в этот шум вплелись какие-то посторонние звуки, какой-то бубнеж, словно Вика говорила сама с собой.

Андрей, почти не открывая глаз, тихо, по-кошачьи поднявшись с кровати и неслышно ступая, подошел к двери ванной.

– Да, все нормально. Приехал вечером, сейчас спит.

Вика говорила очень тихо, дробное журчание душа размывало ее слова, но Андрей уже услышал то, что ему было нужно.

– На связи, – сказала Вика и, отключив радиотелефон, сунула его в карман халата. Потом встала под душ, тихо напевая по-английски: «Yesterday…»

Андрей, так же неслышно ступая, вернулся в комнату, быстро оделся, метнулся в прихожую, натянул ботинки, накинул куртку и тихонько вышел на лестницу. С кем бы Вика ни говорила, если он, этот «некто», хотел сейчас знать, где находится Андрей, то уже опоздал. Пусть думает, что он спит у Вики, пусть приезжает сюда, пусть бандитов присылает, все равно Андрей уже на один ход его опередил.

Он подошел к машине, сел, отъехал в глубину дворов, вернее, дворами это назвать было трудно, в огромные пустые пространства между домами-кораблями, домами-стенами, домами-башнями – и остановился, спрятавшись за двухэтажными бастионами детского сада.

Надо подумать, что же делать сейчас. Можно остаться и проследить за парадной дверью, но это суетно, холодно – машину там засветишь, они прекрасно знают его машину, а сидеть в кустах ему не хотелось.

Нет, он не будет сидеть в кустах. Он будет действовать. Нужно найти Настю и выяснить, что за тайны она носит с собой, что за секреты такие, что и ФСБ, и бандиты все силы на ноги подняли…

Но Вика-то, Вика-то хороша! Это же надо – быть таким счастливым человеком! Ведь она сегодня действительно большое удовольствие получила. Андрей, благодаря большому опыту общения с проститутками всех мастей, умел отличать профессиональную игру от настоящего чувства. Нет, она на самом деле «торчала». Вот оно, счастье, – когда работа является настоящим удовольствием. Только позавидовать можно.