Адское Воинство - Варгас Фред

— Приблизительно сорок два — сорок три метра, — ответил Эсталер, у которого, как всегда утверждал Адамберг, было прекрасное зрение.

— В Руанском соборе, — сказал Данглар совсем тихо, как будто пережитый позор отнял у него право говорить в полный голос, — хранится сердце короля Ричарда Львиное Сердце, убитого в бою выстрелом из арбалета.

— Правда? — оживился Эмери, которого всегда вдохновляли ратные подвиги былых времен.

— Да. Он был ранен при осаде Шалю-Шаброля в марте тысяча сто девяносто девятого года и умер от гангрены через одиннадцать дней. Но в его случае мы хотя бы знаем имя убийцы.

— И кто же он был? — поинтересовался Эмери.

— Пьер Базиль, бедный дворянин из Лимузена.

— Черт возьми, при чем тут это? — сказал Адамберг, рассерженный тем, что Данглар даже после такого унижения продолжает хвастать своей эрудицией.

— Просто я хотел назвать одного из самых знаменитых людей, убитых из арбалета, — глухим голосом ответил Данглар.

— После Ричарда Львиное Сердце — жалкий Мишель Мортамбо. Полный упадок! — сказал Эмери и покачал головой.

Полицейские продолжали прочесывать лес, ища следы убийцы, хоть и не слишком надеялись их найти. За жаркие дни ковер из опавших листьев высох, и на нем не отпечатывались подошвы обуви. Но Эмери повезло: через сорок пять минут поисков он свистом подозвал всех к себе. В аккуратно застегнутом кителе, со своей обычной гордой осанкой, он ждал их в нескольких метрах от противоположного края леса, у свежевыкопанной ямы, кое-как прикрытой сухими листьями.

— Арбалет, — сказал Вейренк.

— Думаю, да, — ответил Эмери.

Яма была неглубокая, сантиметров тридцать до дна, и бригадиры быстро извлекли из нее какой-то предмет в пластиковом чехле.

— Вот оно, оружие, — сказал Блерио. — Парень не захотел его уничтожить. И спрятал здесь, чтоб побыстрее смыться. Наверно, яму он выкопал заранее.

— Да, так же, как вырезал стекло.

— Но как он догадался, что Мортамбо спрячется здесь?

— А тут и гадать нечего. Было ясно, что после смерти Глайе Мортамбо вернется в дом матери, — ответил Эмери. — Арбалет закопан кое-как, — с недовольным видом заметил он, указывая на яму. — Топор он тоже спрятал кое-как.

— Возможно, это ограниченный человек, — предположил Вейренк. — Он успешно справляется с тем, что надо сделать сейчас, но неспособен рассчитать последствия своих действий. В его умственной организации есть дефекты, пробелы.

— Или же арбалет, как и топор, принадлежит не ему, а кому-то другому, — сказал Адамберг, у которого от усталости начинала кружиться голова. Например, одному из Вандермотов. И убийца заинтересован в том, чтобы оружие нашли.

— Вы знаете, что я думаю о Вандермотах, — сказал Эмери. — Но я не представляю, чтобы у Иппо был арбалет.

— А Мартен? Он же вечно бродит по лесу и ловит всякую живность?

— Вряд ли он при этом использует оптический прицел. Вот у кого наверняка был арбалет, так это у Эрбье.

— Точно, — подтвердил Фошер. — Два года назад мы нашли самку кабана с арбалетной стрелой в боку.

— И убийце легко было забрать арбалет из его дома, пока двери еще не были опечатаны.

— Хотя при желании всегда найдется возможность снять печати, а потом восстановить их, — негромко сказал Адамберг.

— Но для этого надо быть профессионалом.

— Верно.

Группа Эмери унесла находки, чтобы отправить их в Лизьё; места, где обнаружили яму и табурет, были огорожены, и Блерио с Фошером остались охранять их до приезда экспертов.

Когда они вернулись в дом Мортамбо, вместе с ними вошел доктор Мерлан, которого попросили дать предварительное медицинское заключение. Судебный медик не смогла приехать, ее вызвали в Ливаро, где кровельщик упал с крыши. На первый взгляд это был типичный несчастный случай, но жандармы все же вызвали специалиста после того, как супруга погибшего, пожав плечами, заметила, что «он раздулся от сидра, как коровье брюхо».

Взглянув на тело Мортамбо, Мерлан покачал головой.

— Уже и помочиться спокойно нельзя, — только и сказал он.

Не слишком изысканное надгробное слово, подумал Адамберг, но по сути своей справедливое. Мерлан подтвердил, что Мортамбо застрелили между часом и двумя ночи или, во всяком случае, до трех. Он извлек стрелу, не сдвигая труп с места, чтобы не помешать работе судебного медика.

— Оружие дикарей, — сказал он, помахав стрелой перед Адамбергом. — Вскрытие будет делать моя коллега, но очевидно, что при такой силе удара стрела пробила гортань и пищевод. Думаю, он задохнулся еще до того, как кровоизлияние сделало свое дело. Мы его оденем?

— Нельзя, доктор, его должны осмотреть эксперты.

— Но ведь… — Доктор не договорил и поморщился.

— Да, доктор, я знаю.

— А вам, — сказал Мерлан, пристально глядя на Адамберга, — надо лечь спать, и чем скорее, тем лучше. К вам это тоже относится, — добавил он, ткнув пальцем в Данглара. — Некоторые тут недосыпают. А потом падают, как кегли, еще до того, как в них бросят шар.

— Иди поспи, — сказал Эмери, легонько хлопнув Адамберга по плечу. — Я сам дождусь экспертов. Мы-то с Блерио выспались.

Эльбо, как видно, с утра прогулялся по комнате — повсюду были разбросаны зернышки. Но после прогулки он снова уселся в левую туфлю Адамберга. При виде хозяина он заворковал. То, что голубь выбрал себе пристанищем туфлю, противоречило законам природы, но, с другой стороны, имело свои преимущества, и немалые. Теперь Эльбо не пачкал пометом всю комнату, а оставлял его исключительно в туфле. Когда высплюсь, подумал Адамберг, надо будет отчистить туфлю изнутри. «Да, но чем?» — спросил он себя, скатываясь в углубление матраса. Ножом? Чайной ложкой? Рожком для надевания обуви?

Расправа, совершенная над Мортамбо, вызывала у него омерзение своей крайней жестокостью. Человеку продырявили горло стрелой с наконечником из бритвенных лезвий в момент, когда он мочился. По сравнению с этим убийство старухи Тюило, которой напихали в глотку хлебный мякиш, такое оригинальное и в то же время незатейливое, казалось почти трогательным. А еще он злился на Данглара с его никому не нужными разговорами о Ричарде Львиное Сердце. Вейренк тоже хорош: ему, видите ли, необходимо знать, зачем Мортамбо переоделся. Такая внезапная и немотивированная злость была у Адамберга признаком сильной усталости. Мортамбо снял синюю куртку — которая, чтобы там ни говорил Эмери, пропахла камерой, пусть даже это был запах дезинфицирующего средства — и надел домашний костюм из светло-серой хлопчатобумажной ткани, с брюками, обшитыми темно-серой тесьмой. Ну и что? Может, Мортамбо захотелось одеться удобнее? Или элегантнее? А тут еще Эмери во второй раз заявляет ему, что вся ответственность за случившееся лежит на нем, Адамберге. Трус ты, Эмери, а не солдат. После третьего убийства в Ордебеке начнется настоящая паника, да и во всей округе тоже. Местные газеты уже вовсю болтают о неукротимом гневе Эллекена, а некоторые читатели в своих письмах прямо указывают на Вандермотов, правда пока не называя их по имени. Вчера вечером Адамбергу показалось, что улицы опустели раньше обычного. А теперь, когда преступник стал убивать на расстоянии, из арбалета, никто не будет чувствовать себя в безопасности, даже забившись в свою крысиную нору. Да и его собственная жизнь под угрозой: ведь это его хотели разрезать на три части, положив на рельсы. Если бы убийца знал, что у Адамберга нет ни единой зацепки и расследование стоит на месте, он не стал бы прибегать к такому мощному орудию смерти, как скорый поезд. Возможно, грудь Лины заслоняла ему вид и поэтому он не мог разглядеть факты, подтверждающие виновность Вандермотов.

XLI

Три часа спустя Адамберг открыл глаза, разбуженный ошалевшей мухой, которая с громким жужжанием носилась по всей комнате, не замечая, как до этого не замечал Эльбо, распахнутого настежь окна. Когда он проснулся, первая его мысль была не о Кромсе и Мо, оказавшихся на краю пропасти, не о жертвах Владыки Эллекена, даже не о старой Лео. Он думал только об одном: почему он считал, что куртка, которую Мортамбо носил в камере, была синей, хотя на самом деле эта куртка была коричневой?