Пятьдесят на пятьдесят - Дик Фрэнсис

Дик и Феликс Фрэнсис

Пятьдесят на пятьдесят

Посвящается нашим внукам и сыновьям МЭТЬЮ и УИЛЬЯМУ.

С благодарностью: Нику Беннету, помощнику букмекера, Малкольму Палмеру из «Коралл Букмекерс» и членам скакового клуба «Хенгинг Рок», штат Виктория, Австралия.

Глава 01

То, что просто скверное настроение перешло в устойчивую депрессию, я понял на Королевских скачках в Аскоте, когда толпа радостным ревом приветствовала возвращение очередного фаворита, до сей поры обделенного наградами.

Я спрашивал себя снова и снова, что здесь делаю. Обычно в это время в Аскоте либо слишком жарко и даже в летнем костюме обливаешься потом, либо льет дождь, и непременно промокаешь до нитки. И вообще я предпочитаю неформальную обстановку небольших и уютных ипподромов в Мидленде. Но мой дед, начинавший семейный бизнес, всегда использовал в качестве одного из главных маркетинговых инструментов возможность лишний раз появиться на публике рядом с королевскими особами. Утверждал, что это придает нам респектабельности, которой он всегда так жаждал.

Дед был, а я и по сей день — букмекеры. Парии мира скачек. Мы никому не нравимся, многие нас даже ненавидят, в том числе и те, кто зарабатывает на жизнь азартными играми. Со временем я обнаружил, что мои клиенты никогда не становятся моими друзьями, в то время как городские инвесторы вполне могли подружиться и установить самые близкие отношения с брокерами по торговле акциями. Большинство постоянных клиентов даже не знали моего имени. Или же не хотели знать. Что ж, по крайней мере, честно. Ибо и я тоже, по большей части, не знал их имен. Мы были просто участниками игры, где один из партнеров пытается разорить другого. Думаю, что в данной ситуации рассчитывать на взаимоуважение или дружбу просто глупо.

— Двадцатку на седьмой номер, — сказал высокий молодой человек в котелке и швырнул мне банкноту.

Я покосился на доску, где мелом были отмечены ставки на лошадь под номером семь.

— Двадцать фунтов на номер семь при соотношении одиннадцать к двум, — сказал я, забирая его банкноту и присоединяя ее к стопке других слева от меня.

Небольшой принтер заурчал и выплюнул билет, который я протянул молодому человеку. Он выхватил у меня билет и быстро отошел, словно не хотел, чтобы кто-то видел, как он общается с парией. Его место перед моей стойкой тотчас занял невысокий полный джентльмен в разноцветной жилетке, которая вела неравную борьбу с сильно выпирающим брюшком. То был один из моих постоянных клиентов на королевских скачках в Аскоте. Я знал лишь его инициалы — Эй-Джей, но, как они расшифровывались, понятия не имел.

— Сотню на Сильверстоуна, — прошипел он мне, сжимая в пухлых пальчиках свернутые в трубочку двадцатифунтовые купюры.

— Сто фунтов на номер два при соотношении пятьдесят на пятьдесят, — сказал я, забирая наличность, и снова покосился на табло со ставками. Маленький принтер, точно по волшебству, выплюнул еще один билет, я передал его толстяку. — Желаю удачи, Эй-Джей, — сказал я ему, вовсе не имея в виду, что повезти должно именно ему.

— Чего? — спросил он, удивленный моим комментарием.

— Желаю удачи, — повторил я.

— Спасибо, — пробормотал он и ушел.

В добрые старые времена, когда букмекерство являлось скорее искусством, нежели наукой, каждую ставку записывал в специальную книгу ассистент. Теперь же, как и большинство остальных показателей, ставки заносились в компьютер. Тот самый компьютер с принтером, который распечатывал билеты. И в нем сохранялись копии всех ставок, которые мы приняли, а также постоянно обновляемые данные по доходам и убыткам в зависимости от исхода скачек.

Давно миновали те дни, когда букмекер ориентировался лишь на свое чутье и решал, когда и насколько следует менять расценки, зафиксированные на модном электронном мониторе. Теперь все решал компьютер. И букмекеры уже не руководствовались инстинктом ни на йоту.

Рано начав работать, я сперва был у деда мальчиком на побегушках. Моя задача состояла в том, чтобы брать у него наличные и использовать их в ставках на какую-либо лошадь у других букмекеров — лошадь, на которую у него ставили по-крупному, — и все это с целью уменьшить риски. Если лошадь проигрывала, он хоть и немного, но зарабатывал. И наоборот: если лошадь выигрывала, он не слишком много терял. Теперь даже этим занимался компьютер, делал ставки, вводил данные по лошадям в Интернет даже во время скачек. Романтика и азарт, присущие букмекерству, куда-то испарились.

Подобно мобильным телефонам, уничтожившим помощников букмекеров, компьютеры уничтожали любого букмекера как личность. И я вовсе не был уверен, что это является благом для игроков или же для скачек в целом.

— Двадцать фунтов на номер два, — сказал, шагнув к стойке, еще какой-то мужчина.

— Двадцатку на номер два, — повторил я не столько для этого мужчины, сколько для Луки Мандини, своего помощника, который вводил данные в компьютер.

Лука был волшебником и чародеем, гением Интернета, с быстрым и острым, как лезвие бритвы, математическим умом. Пальцы его запорхали по клавишам, и через секунду из принтера вылез билет.

Уверен, что без Луки я бы уже бросил это занятие, сдался, выдавленный неумолимой и безжалостной тактикой крупных букмекерских фирм, которые из кожи лезли вон, чтоб выжать пусть даже самый мизерный доход из маленьких независимых контор. Примерно то же самое происходит в сфере торговли, где крупные супермаркеты используют все силы и средства, чтоб разорить мелкие лавки и магазинчики, заставить их закрыться. И они совсем необязательно делают это специально; выходит само собой в борьбе за снижение цен и наращивание объемов, чтоб потрафить ожиданиям некой безликой группы акционеров.

Я же в своем бизнесе был единственным акционером и очень остро ощущал давление. Жил в постоянном страхе, что Луку перекупит, уведет у меня крупная фирма, которая не остановится ни перед чем, чтоб вытолкнуть меня из бизнеса в алчной надежде отхватить свой кусок пирога от рынка букмекерских услуг.

Я выдернул билет из принтера, протянул его мужчине, терпеливо стоящему передо мной.

— Вы Тедди Тэлбот? — спросил он.

— А вам что за дело? — ответил я вопросом на вопрос, ища глазами следующего клиента.

— Я знал вашего деда, — сказал он, проигнорировав мой вопрос.

Действительно, моего деда звали Тедди Тэлбот, имя это было начертано на табло, в самом верху, над перечнем цифр. Там красовался целый девиз. Он гласил: «ДОВЕРЯЙ ТЕДДИ ТЭЛБОТУ», точно эти дополнительные слова могли вдохновить игроков делать ставки именно у нас, а не рядом.

— Мой дед умер, — сказал я, все еще глядя ему за спину и надеясь, что он наконец отойдет. Этот человек мешал вести бизнес.

— О, — сказал он. — А когда именно он умер?

Я смотрел на него сверху вниз, с высоты своего положения, с металлической платформы высотой в фут. Седовласый господин лет под шестьдесят или шестьдесят с небольшим, в кремовом льняном костюме, под пиджаком голубая рубашка с расстегнутой верхней пуговкой. Я позавидовал его легкому и наверняка прохладному наряду.

— Послушайте, — сказал я. — Я занят. Хотите поговорить, приходите попозже, после начала скачек. А теперь, пожалуйста, отойдите в сторону.

— О, — повторил он. — Простите.

И отошел, но всего на несколько шагов, где остался стоять и смотреть на меня. И мне почему-то стало не по себе.

— Взвешивания начались, — объявил голос из динамиков.

Подошла дама в соломенной шляпке, протянула мне билет. Я взял. Вверху было напечатано: «ДОВЕРЯЙ ТЕДДИ ТЭЛБОТУ», как и на всех остальных наших билетах. Этот выиграл в предыдущем забеге, первом из многих. Сегодня принято указывать на этой бумажке сумму потенциального выигрыша, и я отдал ей деньги, затем разорвал билет пополам и бросил обрывки в стоявшую слева от меня бумагорезательную машину. Вся эта процедура прошла молча, слова тут были не нужны.

И вот передо мной начала выстраиваться очередь обладателей выигравших билетов.

Подошла Бетси, подружка Луки, встала слева от меня. И начала выплачивать выигрыши, я же принимал ставки на новые скачки. Лука сверялся с монитором и исправлял цифры на табло согласно поступающим ставкам, которые принимал я, а также ставкам и общему раскладу, выложенным в Интернете. Подведение баланса, сопоставление потенциальных выигрышей и потенциальных потерь, причем он всегда старался держать обе эти возможности в приемлемых рамках.

На нашем табло была выведена моя фамилия, я являлся держателем наличности, переходившей в мои руки из рук игроков, но на деле именно Лука со своим компьютером был настоящим букмекером, делал ставки онлайн, устанавливал цены, которые затем появятся на табло, всегда старался удержать наш предполагаемый доход на уровне свыше ста процентов, как и указывалось на его мониторе. Все, что свыше ста процентов, называлось надбавкой и составляло, по сути, нашу прибыль, за вычетом указанных ста процентов. И нашей целью было удержать надбавку в районе примерно девяти процентов. Вся остальная математика сводилась у нас к приему ставок в правильных пропорциях, с учетом нашего интереса, что мы и пытались обеспечить, постоянно меняя цифры на табло. Впрочем, далеко не всегда понтеры подыгрывали нашим планам, а потому Лука из кожи вон лез, чтобы компенсировать возможные потери, делая ставки и выкладывая их в Интернете.