Завещание - Алексей Петрович Зимин

– Каин. – Пришлось мне добавить, подыгрывая спектаклю одного актёра.

– И приз за проницательность вечера отходит моему доброму другу Кириллу.

– Доброму другу, – ощетинился я на слове другу. – Мы с тобой не друзья.

– Согласен, мы не друзья, мы считай братья.

– Меня ты тоже убьёшь как своего родного брата? Или может ты не тот, за кого себя выдаёшь? К чему весь этот калейдоскоп ужасов?

Каин засмеялся.

– Ответы, всем нужны ответы. Хорошо, устраивайся по удобнее и внимай. Любая история имеет нулевую точку, скажем так начальный отсчёт. Наша история уходит далеко за день моей последней смерти, за год твоего первого рождения и находит истоки в давно пересохшем прошлом. В час, когда самодельным разделочным ножом для туш, я умертвил своего младшего брата, принеся в жертву. Что интересно именно наши жертвоприношения первыми упоминаются в книгах, в частности в библии, хотя в те дни подобным обычаям следовали повсеместно. Каждый подносил дар Всеотцу, в благодарность за хлеб наш насущный. И как итог, всё хорошее и плохое что случалось с человеком, расценивалось не как причина и следствие его действий, а как Божественное проведение. Изъявление воли Господа и его неисповедимого пути. Под влиянием подобных убеждений, мы с Авелем раз в неделю ходили к жертвенникам. Облюбленный с детства родителями, а теперь и услышанный самим Всеотцом, его жизнь в отличие от моей, складывалась крайне удачно. Во время обрядов он говорил мне «Терпение и непоколебимая вера брат». Да, он был наполнен искренней верой. И в конце каждого приношения впадал в неистовый экстаз, переполненный благодатью. Во мне играла зависть и кипела ненависть, я корил и одновременно уповал на Бога. И вот, на очередном жертвоприношении я решил преподнести в дар Всеотцу его любимца. Взял самодельный разделочный нож и воткнул в горло Авелю. Хотел разрезать глотку по шире, но когда вонзил лезвие, брат отпихнулся, его замотало, он громко закашлял и пал на собственный жертвенник, прямо к подготовленным для обряда ягнятам. Выкашливая кровь изо рта, схватившись за ручку ножа, Авель смотрел на меня переполненный всё той же чистой благодатью и верой. Ведь сейчас он испустит дух и встретиться с Господом в обители предков. Я понял, что натворил, но всё равно переполненный ненавистью бежал прочь, не останавливаясь до рассвета нового дня. Спустя время в невиданных доселе землях, прибился к общине. Там не знали о моих деяниях. Мне предстояло обзавестись женой, ребёнком, внуком, и даже понянчить правнука. Затем мой дух покинул бренный мир и тело придали земле. Перед самой кончиной я бредил, что после смерти встречусь с Авелем и вымолю у него прощение. Зная своего брата, уверен, он бы меня простил. Но оказавшись по другою сторону жизни, между небом и землёй, на девятый день, на том месте, где сейчас стоим мы, я встретил не Авеля, но самого Всевышнего. Он не дал мне прощения, взамен завещав вечное бремя земного существования. И ничто: ни потоп, не землетрясение, не кара небесная, не гиена огненная не смоет моего присутствия на лике планеты. И даже после судного дня, весь мой род останется за пределами царствия его. А дабы сам Всеотец не забыл слов своих, оставил на руке моей метку.

Каин засучил рукав, показывая тёмные, кофейного цвета иероглифы. Такую же татуировку я видел на руке служанки Анны. Каин скрыл метку продолжив:

– Я очнулся, но не в своём прежнем теле, а в теле своего правнука Мехиаэля. И так я начал проживать множество жизней, переселяясь в своих детей. Даже осознавая, что меня ждёт после биологической смерти очередной оболочки, страх от прикосновения костлявой руки старухи с косой заставляет содрогаться и по сей день. Ведь человеческое тело от природы запрограммированно боятся смерти. Нужно ли говорить, как жестоко поступил Отец. Так проходили тысячелетия, миновали века, до одного непредвиденного случая. Во время переселения в тело Олеси, вторглось третье лицо и сделало, как мне казалось на тот момент, невозможное. Появился ты и совершил одну из самых великих благодетелей Господа. То, за что дают отпущение всех грехов и даруется прощение. Ты совершил самопожертвование ради Олеси, тем самым не только замолвив за неё словечко на небесах, но и очистив весь её род в лице Господа. Другими словами, ты даровал нам всепрощение. Дело оставалось за малым, прожить жизнь в новой оболочке, а после вознестись со всеми своими потомками к небесному граду. Но…

– Всегда есть, но, – вставил я. – Что-то пошло не так?

– Да. И это мягко сказано. Стоило мне только переселится в твоё тело, как время и пространство откатило назад. Не только я, всё вокруг вернулось в недалёкое прошлое. Во мне бурлила ярость. Пять минут назад я был в шаге от триумфа, тысячелетия земной жизни вот-вот подойдут к концу. Но снова удача выпорхнула из ладоней. Стало абсолютно не понятно, почему это произошло. Благо я выяснил, переместило нас не далеко, к середине девяностых годов прошлого века. Дальше стало ещё интереснее, мало того никто ничего не помнит, так ещё и события развиваются почти по тому же сценарию, что до этого. Выдумывать я ничего стал, тем более, когда признал в маленьком внуке своей соседки по лестничной площадке, того самого парнишку, который годами позже и совершит самопожертвование. Совпадения поражали. Но ещё больше меня поразило, когда ты, снова не колеблясь совершил по отношению к Олесе великую добродетель. Несмотря на то, что после этого, время ещё два раза откатывалось назад, я уже не был на столько зол. Раздражён – возможно, но не зол. Ведь, как выяснилось твоё самопожертвование не случайность, а закономерность. Признаюсь честно, впервые за многие столетия меня смогли приятно удивить и даже лишить дара речи. Оставалось увязать две вещи: перемещение времени в прошлое и связанную с этим дату – девятнадцатое января, девяносто пятый год, ну и конечно же затем решить проблему. Тогда я искренне не мог понять, что не так. Но это оказалось меньшее из зол. На этот раз история стала развиваться в другом направлении. В события включились новые переменные. Внезапно умирает твоя бабка и вместо того чтобы отправиться учиться в Балашов и там встретиться с Олесей, ты остаешься в родном городе. Рыбка сорвалась, я в панике подыскиваю тебе замену понимая, скорее всего с другим человеком такой трюк не провернуть. Но вот удача. Погибает твой отец, а за ним отходит Ольга. Осеннее утро две тысячи шестнадцатого, в дверь моей однушки постучали. Я открываю дверь, а на пороге дома стоит никто иной, как сам Кирилл. За бокальчиком чая с сушками он рассказывает доброй