Кризисное обществоведение. Часть I - Сергей Кара-Мурза

Это объяснение на случай войны. Однако бронетанковые силы служили и фактором сдерживания, были средством предотвращения войны. А. Данилевич поясняет: «Американцы считали, что благодаря танкам мы способны пройти всю Европу до Ла-Манша за десять дней, и это сдерживало их».

На мой взгляд, оба эти суждения разумны. Возможно, они ошибочны, но эта ошибка отнюдь не очевидна. Чтобы ее выявить, требуется привлечь дополнительные фактические данные и логические аргументы. Но ведь никто этих данных не привлекал и на дефекты в логике военных не указывал. Параметр «60 тыс. танков» использовали как художественный образ, т. е. совершили подлог (причем большинство — бессознательно).

Особенно плохо обстоит дело в использовании таких социальных показателей, как уровни потребления и уровни доходов, ибо они связаны с выражаемыми через них скрытыми (латентными) величинами резко нелинейно. Нас же интересуют именно скрытые величины, а индикаторы, показатели — это лишь их видимое выражение, доступное измерению. В России произошел разрыв между измеряемыми и скрытыми величинами, а значит эти измеряемые величины перестали быть показателями чего бы то ни было. Но ими продолжают пользоваться и эксперты, и Правительство, и оппозиция. Уровень жизни снизился на 42%! Нет, всего на 37%! Какая неграмотность (если это, конечно, искренне).

Социальные показатели содержат в себе «неделимости». Одна из «неделимостей» — та «витальная корзина», тот физиологический минимум, который объективно необходим человеку в данном обществе, чтобы выжить и сохранить свой облик человека. Это — тот ноль, тот порог, выше которого только и начинается благосостояние, а на уровне нуля есть лишь состояние, без «блага». И сравнивать доходы нужно после вычитания этой «неделимости». Можно сравнивать только то, что «выше порога».

Это общий закон: если в сравниваемых величинах скрыты «неделимости», то при приближении одной из величин к размеру этой «неделимости» валовой показатель искажает реальность совершенно неприемлемо. «Зона критической точки», область возле порога, граница — совершенно особенная часть любого пространства, особый тип бытия. Доходы богатого человека и человека, находящегося на грани нищеты, — сущности различной природы, они количественному сравнению не поддаются (точнее, это формальное сравнение ни о чем не говорит).

Именно таковы сравнительные показатели социального расслоения, которые используют социологи («показатель Джини», децильный фондовый и др.). Говорят: ах, какая беда! согласно этим показателям, в России произошло социальное расслоение, более значительное, чем в США. А на деле никакого сравнения с США и быть не может, потому что в России возникла несоизмеримость между частями общества — социальная аномалия. Если проводить сравнение корректно — после вычитания физиологического минимума, — то в России фондовый децильный коэффициент будет равен не 15, как утверждает Правительство, и не 23, как утверждают ученые РАН, и даже не 36, как утверждают американские ученые, ведущие в России мониторинг, — он будет измеряться тысячами! Ибо превышение доходов над физиологическим минимумом у самых бедных десяти процентов российских граждан приближается к нулю.

Небольшое снижение в уровне потребления семьи, чьи доходы в 10 раз превышают физиологический минимум, и семьи, которая находится на этом минимальном уровне потребления, — совершенно несравнимые вещи. Это все равно что сравнить снижение на один метр летящего высоко в небе самолета и утопающего человека, который захлебывается в озере. Состояние социальной сферы в России таково, что очень большая часть населения находится именно на абсолютном минимуме потребления, и всякая «эластичность» в снижении их доходов утрачена — для многих это означает не «ухудшение благосостояния», а физическую гибель.

Культура поиска индикаторов и установления их взаимосвязи с параметрами была подорвана во время перестройки столь грубо, что и до сих пор не видно признаков ее восстановления.

Число как художественный образ. Магическая сила внушения, которой обладает число, такова, что если человек воспринял какое-либо абсурдное количественное утверждение, его очень трудно вытеснить логическими аргументами. Свое очарование число распространяет и на текст, который его сопровождает. Поэтому часто манипуляторы сознанием вставляют в текст бессмысленные или даже противоречащие тексту цифры — и все равно остаются в выигрыше, ибо на сознание воздействует сам вид числа.

Очень часто числом характеризуют расплывчатые, не поддающиеся измерению величины, причем нередко с высокой точностью. Академик Т.И. Заславская, агитируя за экономическую реформу, утверждала, что в СССР число тех, кто трудится в полную силу, в экономически слабых хозяйствах было 17%, а в сильных — 32%. И эти числа всерьез повторялись в академических журналах (чем не пример утраты обществоведами научной рациональности?). Понятие «трудиться в полную силу» в принципе неопределимо, это не более чем метафора — однако оно «измеряется» авторитетным социологом с точностью до 1 процента! 17 процентов! 32 процентов!

Этот прием взят из арсенала рекламы, которая все же выглядит скромнее в своих претензиях и дает свои оценки с точностью до 10%: «С новыми "памперсами" попки стали на 40% здоровее» или «С новым шампунем "Шаума" волосы стали на 30% сильнее».

Использование числа с целью просто ошарашить читателя и подавить его способность к критическому восприятию, доходит до гротеска. Н. Шмелев и В. Попов в программной книге «На переломе: перестройка экономики в СССР» (1989) пишут: «Сейчас примерно два из каждых трех вывезенных кубометров древесины не идут в дело — они остаются в лесу, гниют, пылают в кострах, ложатся на дно сплавных рек… С каждого кубометра древесины мы получаем продукции в 5-6 раз меньше, чем США».

Вникнем в тезис о том, что из бревна в СССР выходило в 5-6 раз меньше продукции, чем в США (хотя стоит задуматься об утверждении, что в СССР два из каждых трех вывезенных из леса кубометров древесины… остаются в лесу). Можно ли представить себе такое? Ведь это противоречит здравому смыслу.

Читающая публика приняла эту версию относительно «5-6 раз», а ведь должна была встрепенуться, если бы имела чувство меры. «Как могло случиться, чтобы при переработке пропало 80% от привезенного из леса бревна? Возможно ли это?» — вот что должно было не давать покоя. Но никакого беспокойства эти нелепые количественные данные не вызывали. Н.П. Шмелев стал депутатом Верховного Совета СССР, потом академиком РАН.

Если мы заглянем в справочник, то увидим такую сводку (табл. 2).

Таблица 2 Выход изделий из древесины в СССР и США, 1986 г. (в расчете на 1000 куб, м вывезенной древесины)

Вид изделий СССР США

Деловая древесина, плотных куб. м 786 790

Пиломатериалы, куб. м 281 197

Клееная фанера, куб. м 6,2 37,9

Древесностружечные плиты, куб. м 17,4 18,8

Древесноволокнистые плиты, кв. м 1602 1590

Древесная масса, т 5,6 10,3

Целлюлоза, т 23,0 96,5

Где здесь эти «в 5-6 раз меньше продукции»? Отходов при переработке бревна в деловую древесину в США было 21%, а в СССР — 21,4%. Вот и вся разница. Как именно использовать продукцию первого передела — деловую древесину, зависит уже от хозяйственной целесообразности. Строишь дома из пиломатериалов — производишь их больше, строишь из фанеры — выпускаешь больше фанеры. Много тратишь бумаги на упаковку — перерабатываешь древесину на целлюлозу.

Замечательно, что это нелепое утверждение об исчезновении 80% массы срубленных деревьев ведущие экономисты России повторяют уже более 20 лет — и при этом не задумаются. Вот, академик А.Г. Аганбегян в программной статье «Финансы для модернизации» (февраль 2010 г.) пишет: «В настоящее время на тысячу кубов заготавливаемой древесины Россия производит конечной продукции в три раза меньше, чем США и Канада, и в 5 раз меньше, чем Финляндия и Швеция».

Злоупотребление числом как художественным образом вошло в норму и, можно сказать, стало частью культуры нынешнего обществоведения.

В Отчете Правительства за 2009 год перед Госдумой В.В. Путин сказал: «Потребность в высокотехнологичной медицинской помощи сейчас удовлетворяется на 60%, хотя еще несколько лет назад такие услуги были доступны только каждому десятому гражданину нашей страны».

Откуда эти величины? «Потребность в высокотехнологичной медицинской помощи» — сложное и плохо формализованное понятие. Оно обозначает явление, описание которого размыто. Измерение его в строгом смысле слова невозможно, оно может быть выражено рангами — «больше-меньше» или «лучше-хуже». И вот, без всяких ссылок на методологию и методики объявляется точный результат — 60%. Значит, 40% потребности остались неудовлетворенными. В каких документах и в какой форме фиксируется потребность в медицинской помощи, которую медицинское учреждение не удовлетворяет по причине ее «недоступности»? Скорее всего, нет таких документов и нет таких измерителей.