Алиса в Стране Чудесных Клёнов - Наталия Арчер

и обед начинается. Нет, не обед. Это настоящий званый ужин. С потрясающей едой, вином, тостами, большим количеством смеха и весёлыми байками.

Многие истории, которые рассказывают, о том времени, когда наши мамы учились в университете, а затем жили неподалёку, одновременно познавая прелести материнства.

Больше всего мне нравятся истории о нас с Элис. Джессика начала ходить в школу в возрасте почти пяти лет, так что в основном у нас были приключения во время её школьных занятий, оттого она мало их портила своим присутствием. Нереально интересно слушать всё, что было. В то же время необычайно странно. Хотя это случилось с нами, можно лишь верить на слово. Ничего не помню, к моему огромному огорчению. Только малые детали, которые пробиваются тут и там, как фрагменты давно забытого сна.

В середине какой-то истории я чувствую, как стройная нога Элис касается моей лодыжки. Я помню наш обед в "Кофераме". Когда мы сидели подобным образом, и наши ноги иногда соприкасались под столом. Это было как-то необычайно волнующе там. Теперь это кажется почти интимным. Мы смотрим друг на друга, и я замечаю, что её щёки становятся розовее. Как же мне это нравится! Я подвигаю другую ногу к её ноге, и она делает то же самое. Все разговаривают за столом. Мы просто смотрим друг на друга, разговаривая, когда слова не нужны.

— О, кстати, о забавных фактах. Вы в курсе, что фотография Элис висит на наших стенах уже как в двух домах, переезжая с нами? — внезапно вспоминает мама.

Вот это я понимаю интрига. Или шутка?

Мы все переводим внимание на маму, ожидая, что она скажет дальше.

— Как так? Где? — спрашиваю, не в силах скрыть своё любопытство.

— Фотография с поцелуем, — говорит мама с усмешкой. — Та самая фотография, что была на стене в гостиной в нашем старом доме. Ты понимаешь, о какой я говорю? Элис поцеловала тебя в твой день рождения, когда тебе исполнилось три года, если я не ошибаюсь. Это был его первый поцелуй, — объясняет она теперь своей подруге. — Я их сфотографировала, и они оба выглядели так очаровательно, что с тех пор этот снимок висел на стене как напоминание о том, что всё в жизни бывает в первый раз. И они там такие сладенькие, что я не могу смотреть на фотографию, не тая от умиления. 100 % нежности и мимимишности.

— О, да я помню её, — говорит Кэрри, всплеснув руками. — Ты отправляла мне копию. К сожалению, я не знаю, где она сейчас находится на моём компьютере. Я бы с удовольствием посмотрела снова.

— Я обязательно покажу тебе снимок позже, — обещает мама.

Мы с Элис обмениваемся взглядами, и я не могу сдержать ухмылки. Её смущение и удивление бесценны.

— Значит, ты та самая девчонка, которая поцеловала меня в первый раз в моей жизни? — спрашиваю её, слегка качнув коленом, чтобы коснуться её ноги. — Мне интересно, был ли я первым парнем, которого ты поцеловала. Это удвоило бы впечатление… Утроило бы даже, — добавляю.

Я сдерживаю смех, замечая, как она дико покраснела. Элис прикусывает губу, не позволяя себе улыбаться. Безуспешно, к моей радости.

Через минуту она встает и аккуратно кладёт салфетку около своей тарелки.

— Прошу меня извинить, я ненадолго, — говорит она и грациозно выходит из-за стола.

Я считаю секунды, чтобы последовать за ней. Решаю дать ей тридцать секунд форы. Дольше я не выдержу.

Двадцать девять, двадцать восемь, двадцать семь… Обратный отсчёт начался.

Два, один. Наконец-то!

— Прошу прощения, — обращаюсь ко всем, тоже вставая из-за стола.

Я стараюсь не бежать, направляясь в холл. Делаю каждый шаг нарочито спокойно, напоминая себе, что нужно идти медленнее, чем мне бы этого хотелось. Когда я выхожу из кухни, мне нужно всего два больших шага, чтобы добраться до стены с фотографиями, что рядом с лестницей.

Конечно, Элис там. Это мне очень нравится по нескольким причинам. Во-первых, я правильно угадал её намерения; во-вторых, она здесь одна, и мы можем поговорить наедине; в-третьих, и так далее, на тысячу пунктов вперёд, у меня сейчас в мыслях так много идей о части, включающей “наедине”, что я по-моему уже слишком разгорячился, просто глядя на неё из-за угла.

Элис стоит на цыпочках, такая изящная и совершенная, пытаясь получше рассмотреть верхний ряд фотографий. Папа повесил их так высоко, не думая, что только он и я сможем разглядеть их как следует, будучи в семье самыми высокими. Элис не замечает, что я стою у неё за спиной. Ещё одна чудесная точка обзора для того, чтобы полюбоваться её… хм… платьем, скажем так… особенно нижней его половиной, которой я восхищаюсь в данный момент. Как и этими стройными ногами с красивыми икрами и узкими лодыжками.

Ничего откровенного, длина наряда вообще чуть ниже колена, тем не менее, от этого рот буквально наполняется слюной, а пульс снова учащается. Не иначе как магия.

“Сосредоточься, тупица. Сначала нужно извиниться и всё объяснить”, — вежливо себе напоминаю.

— Она на другой стене, — тихо говорю каким-то не своим голосом, подходя ближе, боясь напугать Элис.

Она слегка поворачивает голову в мою сторону, не отстраняясь.

— А что, если я просто смотрю на фотки? Не пытаясь отыскать что-либо конкретное? — спрашивает она с лукавой улыбкой.

— Тогда я бы сказал, что у тебя замечательный вкус. Я выгляжу идеально на любой фотографии, — отвечаю, играя бровями, получая после этого от неё толчок локтем и мелодичный смешок.

Приятно быть близко даже для такого рода взаимодействия.

— Прежде чем я покажу нашу фотографию, я хочу, чтобы ты взглянула вот на эту, пожалуйста, — снимаю со стены ту, что висит посередине ряда, доступного только для людей с минимальными требованиями по росту. Это точно исключает Элис, хотя она не мелкая, как, например, Лорен, и я тащусь от этого. Рост Элис идеально мне подходит, он особенно удобен для поцелуев и объятий…

Выдыхай, идиота кусок. Один шаг за раз.

И снова я увлёкся.

Элис берет снимок и проводит по краям деревянной рамки своими тонкими пальцами с маникюром, как у рок-звезды.

— Кхм, ну… — сглатываю, начиная