Мужей много не бывает - Адель Паркс

В последнее время она подвержена резким, почти истерическим сменам настроения. Она то раздражается по мелочам, то уходит в себя и становится угрюмой и неразговорчивой; то порхает, как птичка, то у нее глаза на мокром месте. Обычно Белла спокойная и уравновешенная, но сейчас я будто женат на двух женщинах сразу: верной, доброй, понимающей, невозмутимой Белле и истеричной, язвительной, вечно всем недовольной незнакомке.

Я очень много думал на эту тему и в конце концов пришел к выводу, что объяснить ее состояние можно только тем, что ей тяжело быть ничем не занятой. Возможно, Белла и не смогла найти себе дело по душе и не преуспела в продвижении по карьерной лестнице, но она серьезно относится к труду и добыванию хлеба насущного. Мне трудно и больно говорить об этом, но в последнее время Белла демонстрирует некоторые классические симптомы депрессии. Временами она чересчур возбуждена, временами — чересчур апатична; иногда бывает слишком радостна, а большую часть времени слишком печальна.

Я полагаю, что то чувство ненужности и бесполезности, которое овладевает современными людьми, является результатом нашего суматошного и поверхностного образа жизни и еще того, что теперь мы чаще всего живем отдельно от родителей и родственников. Старое как мир и необходимое, как вода, искусство беседы умирает, и для того, чтобы это понять, не надо обращаться к специалисту. Или, может быть, как раз надо — раз люди больше не разговаривают друг с другом.

Но я все же хочу найти способ ей помочь и поэтому спрашиваю:

— Что не так, Белла?

— Не так? Ничего. — Она улыбается. — А почему ты думаешь, что что-то не так?

— Не знаю. Просто у меня такое чувство, что тебя что-то тревожит. Что бы это ни было, я помогу. Понимаешь? Скажи мне, в чем дело, и я помогу.

— Это очень мило с твоей стороны, — говорит она и небрежно целует меня в щеку.

Я чувствую себя челсийским пенсионером, только что предложившим ей свою помощь в пересечении автомагистрали. Грустно вздохнув, я меняю тему:

— Лаура, по-моему, очень счастлива.

— Да.

— По всем признакам, она без ума от Стиви.

— Да.

— И хотя я, как правило, не слежу за личной жизнью своих друзей — на мой взгляд, это не мужское дело, — я рад заметить, что Стиви, без сомнения, тоже в нее влюблен. Как ты думаешь? Это же очевидно. А?

— Знаешь, Фил, мне очень хочется спать. Давай я выключу свет. Мне кажется, если я как следует высплюсь, то и голова у меня пройдет. Ты не против?

Оказалось, что не имеет никакого значения, против я или нет, потому что Белла опять мимоходом целует меня в щеку и гасит свет. Комната погружается во мрак.

Вот так вот. Ясно, что Лаура без ума от Стиви, но столь же ясно, что Белла терпеть его не может. Ей удается скрывать это почти ото всех, но я-то знаю. Единственное, что мне непонятно, — это почему. Белла наложила вето на мою идею сыграть с ним в гольф — а я, собственно, предложил это только для того, чтобы дать им с Лаурой возможность сходить куда-нибудь одним, без мужского эскорта. Я думал, что она будет в восторге, но она неожиданно уперлась всеми копытами. Ко всему прочему, она и сюда ехать не хотела — она привела несколько слабых и неубедительных аргументов в пользу отказа от поездки, и мы бы так и остались в Лондоне, если бы я уже не принял любезное приглашение Лауры. Я искренне полагал, что перемена обстановки пойдет ей на пользу. У меня сложилось впечатление, что она застряла в ежедневной рутине праздной городской жизни и не может выбрать, в какую сторону двигаться. Новые положительные впечатления должны стимулировать ее нервную систему и помочь ей определиться с дальнейшими шагами в жизни, или, по крайней мере, с их помощью она должна справиться с приступами дурного настроения.

Причина яростной неприязни моей жены к Стиви остается для меня загадкой. Мне он кажется вполне симпатичным парнем, несмотря на его страсть к ношению белых с серебром лайкровых костюмов — а они, насколько я знаю, такие тесные, что при желании можно рассмотреть гусиную кожу на бедрах исполнителя. Тот факт, что он выступает в таком наряде перед живой аудиторией, по крайней мере доказывает, что у него все в порядке с чувством юмора.

— Знаешь, что я сегодня выяснил? — Мой вопрос адресован к замершему под одеялом средних размеров бугру — это Белла так изображает, что спит.

— Что? — бормочет она.

— Стиви тоже учился в Абердинском университете. Ну, в том, который и ты закончила.

Белла никак не реагирует.

— Ты, случайно, не знаешь, сколько ему лет?

— Не знаю, — отвечает она.

— На вид ему примерно столько же, сколько тебе.

— А мне кажется, что он значительно моложе. Наверное, он просто хочет казаться старше.

— Интересно, что он изучал? Как думаешь, не могло случиться так, что ваши пути пересекались? По крайней мере, у вас точно должны быть общие знакомые. — Я пытаюсь найти для Стиви и Беллы точки соприкосновения. Как мне кажется, их очень немного.

Белла очень сдержанна в разговорах о своем прошлом по сравнению с другими женщинами, которых хлебом не корми — дай поговорить о себе, любимой, — большее удовольствие они находят, похоже, только в обсуждении своих «бывших». Белла не страдает отсутствием ума и такта и отлично понимает, что мне совершенно неинтересно, какие сексуальные партнеры были у нее до меня. Но в то же время я был бы не прочь познакомиться с ее старыми друзьями.

— Вроде бы он изучал музыку. Эти ребята варятся в собственном соку и не особенно пересекаются со студентами других факультетов. Думаю, если бы мы виделись когда-нибудь, я бы запомнила.

— Особенно если он и в то время носил баки и золотые очки, — шучу я.

— Да уж, — соглашается Белла.

А затем она делает то, чего я никак не мог ждать после ее решительного заявления, что ей очень хочется спать. Вдруг моих губ касается ее теплое дыхание, затем я чувствую ее мягкий рот. Она принимается целовать меня. Медленные, долгие, сладостные поцелуи. Одним быстрым мягким прыжком она оказывается на мне. Белла такая худенькая, что обычно я едва ощущаю ее вес, но сегодня она наваливается на меня всем телом, будто стараясь вдавиться в меня целиком. Я чувствую, как ее соски твердеют под пижамной сорочкой. Несомненно, и она чувствует животом, как напрягается мой член. Я обнимаю ее и прижимаю к себе. Ее пальцы теребят мои волосы, а мои гладят ее плоть. Она целует меня в губы, затем за ухом, затем в шею, осыпает поцелуями грудь. Ее рука движется вниз, она направляет мой член в цель, и больше мы не разговариваем. Даже если бы она и захотела сказать что-нибудь, то не смогла бы — ее рот занят.