Счастье - Даниэла Стил

– Кончай, Говард! Ты прекрасно знаешь, как я выгляжу по утрам.

Шарлотта смеялась, весело было и Оливеру. Он бы с удовольствием посмотрел на нее в четыре утра, в макияже или без него.

– Он все-все врет. Я терпеть не могу детей и собак. Но когда они говорили о детях Оливера, на это было не похоже.

– О'кей, Чарли, ты себе развлекайся, а я Оливера заберу. Скоро доставлю его обратно.

К большому сожалению Оливера, его увели, и Говард стал знакомить его со всеми сколько-нибудь значительными особами, присутствовавшими на приеме. Лишь через час Олли удалось вернуться на то место, где они стояли с Шарлоттой. Ее, конечно, там уже не было. Он в общем-то не надеялся, что она ждет, но был бы очень рад, если бы так случилось. Олли вышел из павильона и стал искать свой лимузин. И тут, к своему изумлению, в отдалении заметил ее, садящуюся в красного цвета «мерседес». Волосы она заплела в две косы, смыла макияж, на ней было старое черное кожаное пальто. Олли помахал ей, Шарлотта его увидела и тоже помахала, потом замешкалась, словно ожидая, чтобы он подошел. Оливер направился к ней сказать, как был рад знакомству. Шарлотта приветливо улыбнулась.

– Домой?

Она кивнула, взглянув на него снизу вверх все с той же улыбкой, и вдруг показалась Оливеру похожей на маленького ребенка. Очень симпатичного ребенка, констатировал Олли.

– У меня две недели отпуска до конца праздников. А как насчет вас? Покончили с обязанностями?

Олли кивнул. Он хотел бы пригласить ее куда-нибудь, но не решался. А потом подумал: «Была не была, от Шарлотты Сэмпсон получить отказ не обидно», – и спросил:

– Вы ужинали?

Шарлотта покачала головой и затем с веселым видом предложила:

– Хотите, пойдем на пиццу в «Спаго»? Я не уверена, что мы попадем, но попробовать можем. Там обычно довольно людно.

Она употребила очень мягкое определение. Как правило, в «Спаго» яблоку негде было упасть от посетителей, жаждущих отведать блюд, приготовленных Вольфгангом Паком, и поглазеть на звезд, которые туда захаживали.

– С превеликим удовольствием.

Олли был в восторге. Он через плечо глянул на свой лимузин:

– Разрешите вас подвезти? Или следовать за вами?

– А почему бы вам не поехать со мной?

– Вы не будете возражать? Разумеется, так было бы проще.

Шарлотта снова тепло улыбнулась. Ей нравились его внешность, его голос, легкость в общении, спокойствие. Он производил впечатление надежного ^заслуживающего доверия человека.

– Конечно, нет, – ответила она.

Тогда Олли быстро отпустил шофера, словно боясь, что Шарлотта передумает, и занял переднее сиденье рядом с ней. А она вдруг повернулась к нему:

– Мне пришло в голову кое-что получше. В «Спаго» порой бывает слишком шумно. Я знаю другой итальянский ресторанчик. Он называется «Кьянти». Там темно, и никто нас не увидит. Можем позвонить отсюда и узнать, есть ли свободные столики.

Шарлотта указала на маленький красный телефон, прикрепленный к приборной панели. Она одной рукой набрала номер, а другой в то же время завела мотор. Оливер смотрел на нее с изумлением.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Нет, я просто недоумеваю.

– Да, – усмехнулась Шарлотта, – путь далек из городка Линкольн в Небраске.

Ресторан ответил сразу же, они были рады зарезервировать столик для мисс Сэмпсон. Ее выбор оказался очень удачным. Ресторанчик был маленький, в нем царили полумрак и интим и не было никаких новомодных выдумок. Интерьер был как в старых добрых итальянских ресторанах, а меню привлекало восхитительными блюдами. Старший официант быстро принял у них заказ. Они сидели рядом на банкетке, и Оливер пытался свыкнуться с необычностью своего положения. Он ужинал с самой Шарлоттой Сэмпсон! Но ведь это был Голливуд, не так ли? На долю секунды его мысли обратились к Меган. Здесь все было совсем иначе. Те свидания носили изощренный и отчасти декадентский характер, а тут все казалось таким простым. Видимо, потому, что Шарлотта была таким человеком. Она казалась очень земной.

– Идея была отличная, – похвалил Олли, и оба потянулись к булочкам. Они ужасно проголодались.

– Как замечательно, что завтра не нужно в четыре утра ехать на работу. Порой это очень мешает общению с друзьями. Чаще всего я слишком устаю к вечеру, чтобы еще куда-то ходить. Я приезжаю домой, принимаю ванну и забираюсь в постель со сценарием на следующий день, а в девять выключаю свет и засыпаю мертвым сном.

– А как же знаменитые голливудские вечеринки?

– Они для кретинов. За исключением обязательных, вроде сегодняшней. На остальные можно не ходить. А на такие, как сегодняшняя, не пойти опасно. Нельзя сердить руководство телекомпании.

– Я об этом слышал. Неужели все время приходится жить в таком напряжении?

– Временами, если твой рейтинг не слишком высок. Паршивая это работенка, – рассмеялась она, – но я ее люблю. Мне нравится, что она такая творческая, тяжелая, я получаю удовлетворение, когда удается справиться с трудным сценарием. Мне интересно заниматься еще и другими вещами, но этот опыт просто неоценим.

Она снималась в сериале уже на протяжении двух лет.

– А чем бы вы охотнее всего занимались?

– В профессиональном смысле? Интересный вопрос... Наверное, Шекспиром. Я его много играла в колледже и потом в летней бродячей труппе, когда не могла найти другую работу. Я люблю настоящий театр, это напряжение, необходимость помнить роль слово в слово и хорошо играть ее каждый вечер. Для меня верхом мечтаний был бы, наверное, Бродвей.

Оливер кивнул, он ее понимал. Это, конечно, вершина актерского мастерства, но и то, что она делала, было здорово. Олли восхищался ею. Помимо всего, это была гораздо более тяжелая работа, чем многим казалось. Он это уже понял.

– А в кино вы снимались?

– Один раз, – рассмеялась она. – И очень неудачно. Единственной особой, которая это смотрела и которой понравилось, была моя бабушка в Небраске.

Они рассмеялись. Подали ужин, за которым они говорили и говорили: о работе, о его детях, о сложностях их профессий, о его самочувствии в должности новоиспеченного директора.

– Реклама – это сложное дело. Раз напортачишь – и потеряешь клиента.

Она много об этом слышала, но Оливер казался удивительно спокойным, учитывая напряжение, в котором работал.

– Да нет, от вашей работы не очень отличается. Вам тоже особой свободы не дают.

– Поэтому надо иметь еще что-то, какую-то отдушину, не менее важную для тебя, чем работа.

– Например?

Шарлотта ответила без колебаний:

– Мужа, семью, детей. Людей, которых любишь. Навыки в чем-то другом. Потому что в один прекрасный день съемки, автографы, вся эта суматоха – все кончится, и важно не допустить, чтобы это стало для тебя трагедией.