Рокфеллеры - Екатерина Владимировна Глаголева

бедной семьи, получил блестящее образование в Америке и Европе и более сорока лет служил проводником в США британского капитала, финансировавшего железные дороги и промышленность. Подвижный, взрывной, вспыльчивый, он словно всё время куда-то торопился, а решения к нему приходили в виде мгновенных озарений. Он вращался в мире роскоши, курил длиннющие сигары, пил самые лучшие вина и плавал на огромных яхтах. Когда магнаты впервые встретились в загородном доме Уильяма Рокфеллера, то невзлюбили друг друга с первого взгляда. «Мы обменялись несколькими любезными словами, — вспоминал позже Джон Д., — но я видел, что мистер Морган был слишком… мистер Морган: очень надменный, склонный смотреть на других сверху вниз… Я же никогда не понимал, с какой стати человеку столь высоко мнить о себе». Но мир тесен, и в нём волей-неволей приходится сосуществовать и договариваться.

Морган годами руководил созданием промышленных трестов. В начале 1901 года судья Элберт Гэри сказал ему, что долю Рокфеллера в месторождении Месаби нужно включить в какой-нибудь стальной картель. Морган нехотя согласился с тем, что Объединённые железорудные шахты озера Верхнего и пароходную компанию Бессемера надо включить в «ЮС стил». Но для этого надо было провести переговоры с Рокфеллером, а Морган об этом и слышать не хотел. Однако бизнес выше личной неприязни… Сделав над собой усилие, Морган попросил у Рокфеллера позволения зайти к нему на Бродвей, 26. Тот ответил, что отошёл от дел, в офисе больше не бывает, и пригласил Моргана к себе домой. Едва переступив порог, Морган сразу спросил, какова цена железорудных залежей. Рокфеллер воздел руки к небу, напомнил гостю, что бизнесом более не занимается, и предложил обсудить эту сделку с его 27-летним сыном, который, несомненно, будет рад с ним поговорить. Это уже было оскорбление. И всё же банкир обронил на прощание, чтобы Рокфеллер-младший зашёл к нему на Уолл-стрит.

Отец и сын тщательно готовились к этой встрече и чуть не переборщили. Утром 25 февраля к рабочему столу Рокфеллера-младшего подошёл Генри Роджерс и спросил, не желает ли тот поехать вместе с ним к мистеру Моргану. Откладывать визит было бы просто неприлично, и Джон с Роджерсом отправились к магнату после обеда. Теперь уже Морган играл на своей территории: когда посетители вошли в его кабинет, он продолжил разговор со своим парт-нёром Чарлзом Стилом и только после его ухода «заметил» гостей. Роджерс представил ему Рокфеллера-младшего. «Ну?! — рявкнул Морган, переходя сразу к делу. — Какая ваша цена?» Неожиданно для всех (возможно, и для самого себя) Джон ответил так, как это сделал бы его отец: «Мистер Морган, полагаю, здесь какая-то ошибка. Я пришёл сюда не продавать. Насколько я понял, это вы хотите купить. Назовите вашу цену». А уж Джон Д. волен согласиться или отказаться. Даже Генри Роджерс был ошарашен; когда Морган ненадолго вышел из кабинета, он посоветовал Джону сбавить тон, но тот стоял на своём. В итоге пришли к компромиссу: взаимоприемлемую цену определит Генри Клей Фрик. Перед уходом Джон осведомился, сможет ли его отец получить долю в стальном синдикате. Ай-ай-ай, что ж так поздно спросили, там уже всё разобрали… Морган уже приберёг доли для Уильяма Рокфеллера и Джеймса Стилмана на общую сумму в пять миллионов долларов и теперь должен был внутренне ликовать, что уел-таки Рокфеллера-старшего.

Вернувшись в контору, Джон немедленно написал родителям в Покантико, подробно пересказав весь разговор. Джон Д. прочитал это письмо жене, перемежая чтение восклицаниями: «Великий Цезарь, Джон молодчина!» (Он никогда не поминал имя Господа всуе.) «Ты в самом деле мастерски провёл переговоры, — тотчас написала сыну Сетти, — и был так спокоен и ненавязчив на словах и в поведении. Владение собой приносит победу в сражении, поскольку означает владение другими».

Для выполнения посреднической функции Фрику пришлось отправиться в Покантико. Дождавшись, когда стемнеет, он нанял экипаж, велел вознице ждать его у ворот, а сам быстро переговорил с Рокфеллером, не заходя в дом. Случись тут журналисты, подумал Джон Д., ночное перешёптывание двух бизнесменов, прячущихся в кустах, наутро непременно стало бы газетной сенсацией. «Как мой сын уже сказал мистеру Моргану, я не горю желанием продать свою собственность. Но как вы догадываетесь, я никогда не встану на пути стóящего предприятия. Однако я резко возражаю против того, чтобы возможный покупатель назначил цену, взяв её с потолка». Фрик признался, что сумма, названная судьёй Гэри, на пять миллионов долларов ниже реальной стоимости месторождения. «Тогда я доверяю вам представлять мои интересы», — коротко ответил Рокфеллер. Вся встреча продлилась не больше четверти часа. 28 февраля Гейтс и Джон-младший засели на Бродвее, 26, разрабатывать совместную стратегию вместе с Фриком, а потом развили бурную деятельность. Гейтс заказал новые карты Месаби-Рейндж с указанием мест возможного залегания железной руды, и оказалось, что там есть шанс открыть новые шахты, то есть Рокфеллер контролирует далеко не всё. Непримиримую позицию пришлось слегка смягчить, но в результате переговоров Рокфеллер всё равно остался в крупном выигрыше. «ЮС стил» стала первой корпорацией с капиталом в миллиард долларов и превзошла «Стандард ойл» по размеру. Акции горнодобывающей компании, купленные в 1893 году по десять долларов за штуку, теперь продавались по 160 долларов наличными. Рокфеллеры получили за них 80 миллионов, причём половину суммы — акциями «ЮС стил», плюс ещё восемь с половиной миллионов за 56 сухогрузов. Теперь Джон Д. стал вторым самым богатым человеком в Америке с состоянием более 200 миллионов долларов. Первым был Эндрю Карнеги, получивший 300 миллионов ценными бумагами от продажи «Карнеги стил».

Гейтс решил, что имеет право на долю от этой сделки. Когда он явился сообщить Рокфеллеру о прибыли в 55 миллионов, тот спокойно сказал: «Спасибо, мистер Гейтс, спасибо!» Гейтс посмотрел на него в упор: «Спасибо — это мало, мистер Рокфеллер». Он получил свою долю, но никогда не называл точной суммы.

Став одним из крупнейших акционеров «ЮС стил», Джон Д. потребовал два места в совете директоров — для себя и для сына. Одновременно Джон-младший принял предложение Стилмана; отец с неохотой купил десять тысяч акций банка… Но через год Джон вышел из правления «Нэшнл сити банка», потому что кое-какие из использовавшихся там приёмов показались ему сомнительными. А Рокфеллера удручали чересчур большие дивиденды, выплачиваемые «ЮС стил», хотя он же их и получал. Он не присутствовал ни на одном заседании совета директоров, поручая сыну быть своим представителем, а в 1904 году и вовсе вышел оттуда. Зато Джон-младший приобрёл умного и опытного советчика, практически друга, в лице Генри Фрика.

Все переживания последних лет привели к тому, что Джон Д. начал стремительно терять волосы. Это было не обычное возрастное облысение, а полная утрата волосяного покрова. В марте у него стали выпадать усы, а к августу на теле не осталось ни единого волоска. Ещё недавно видный