Собиратель Сухоруков - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Владыка… — шепотом подозвал меня раненый. — Я… Ты должен знать.
Я подсел к Лучу, наклонился к самому его лицу, чтобы парень не делал лишних усилий.
— Ты велел мне изучать возможные смеси для стек-тлы. Я… Недавно я смешал песок с золой — и мне показалось, что песок расплавился гораздо быстрее. Только стек-тла тогда вышла грязная, в пятнах… Я взял еще золы, залил водой, пропустил жижу через ткань… чтобы грязь… ушла. Жидкость получилась такая… едкая. Липкая. Я выпарил ее — образовался осадок… светло-серый. И вот с ним, — Циль Наукаль схватил меня за руку. — С ним песок начал плавиться гораздо быстрее. Запомни это… владыка!
— Зачем ты мне это говоришь сейчас? — попытался я остановить больного.
— Змей заберет меня, — с трудом глотая, просипел инженер. — А я еще не успел всё выяснить. Я… уже успел узнать, что зола из листьев и травы лучше… чем из бревен и палок. Но… еще так мало узнал. Мои помощники не будут… дальше. А ты поймешь, владыка!.. Ты сможешь научить делать еще лучше! Чтобы было…
Глава КБ уже с трудом формулировал мысли. У меня ком в горле встал: просто сцена из «Левши»… Гений, умирая, пытался донести истины до властей. С верой в царя-благодетеля. Нет, я не мог допустить, чтобы такой человек умер от банальной раны! Не в мою смену! Клянусь Змеем, если мы переживем эту войну — я всё сделаю, чтобы такие люди, как Луч, были в полной безопасности!
— Отдыхай, — я с предельной заботой положил руки инженера на покрывало; повернулся к сидевшим рядом теткам и прошипел с максимально зловещей рожей. — Не спать ни днем, ни ночью! Заботиться о нем, как о родном сыне! Но чтобы не дали ему умереть! Ни за что!
Понимая бессмысленность своих угроз и гримас, я стремительно вышел из дворца и замер, сделав глубокий вдох. Глаза предательски щипало. Как же мне прекратить эту гребаную войну!
…День проходил спокойно. Пурепеча не показывались — зализывали раны после вчерашнего. Золотые сидели у стены, играли в «слови перо», «перетяни палку» или в открытую храпели на все голоса. На площадке перед казармами черные старательно тренировали свежих новобранцев из «штатских». Полностью восстановить потери после вчерашнего боя не удалось. Брат Гнева переформировал имеющиеся у него силы — теперь в Черном воинстве снова было пять двадцаток: одна «гвардейская» и четыре из ополченцев. Опытных воинов не хватало уже до такой степени, что в паре пятерок командирами стали новички, «вставшие в строй» всего неделю назад. Я смотрел, как бестолково новички пытаются освоить команды «направо», «налево», не говоря уже о более сложных приемах рукопашного боя и с ужасом представлял, что, может быть, уже сегодня им предстоит участвовать в бою против превосходящих сил противника. Весьма и весьма искушенного в искусстве пускания крови.
Что станет с ними в этом бою?… Треклятая война! Я должен ее остановить.
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, посвятил день изучению языка пурепеча. Поднял с циновки лысого пленника… и вообще ушел с ним подальше от нашей временной тюрьмы. Поскольку истекающие пеной кенги вопили, орали, отказывались от еды и норовили укусить окружающих, поскольку все конечности их были плотно стянуты. Воины категорически не переносили плена, и я уже не знал, что с ними делать.
Но нашлись те, кто знали…
Я проснулся посреди глухой ночи и первое время не мог понять, что меня разбудило. Сел на циновке, сканируя мир всеми доступными мне органами. И, наконец, понял — запах! Почти забытый за минувшую неделю запах жареного мяса! Откуда? Я быстро оделся, выбрался из предбанника казначейства. Стоявшие на страже золотые увидели меня, в тревоге вскинулись, словно хотели куда-то побежать, но не решились.
Подозрения только усилились. Я осторожно пошел на запах, старательно отгоняя от себя страшные догадки. У самой дальней кухни сидело несколько десятков воинов. В основном, золотые, но хватало и черных. Полупотухший костер едва их освещал, но дружное смачное чавканье говорило само за себя. Я уже знал, как пахнет жареная человечина. Впервые я познакомился с этим запахом, когда хоронил Соловушку. И над моим воинством явственно витал именно этот аромат.
— Да вы что же делаете?! — задохнулся я от ужаса и омерзения.
Четлане не практиковали каннибализм. Чему я был несказанно рад, поскольку еще в той жизни не раз слышал о жутких традициях коренных американцев. Но это сытые и довольные жизнью четлане не практиковали. А полуголодные осажденные воины, которым каждый день приходится убивать или умирать — эти и суток не выдержали после того, как в зоне доступа оказалось свежее вкусное мясо врага.
Меня всего передернуло. Я смотрел на черных и золотых, которые уже несколько дней спасают мою жизнь, и не мог увидеть в них людей. Словно это стая мерзких гиен сидела и чавкала в полумраке, а не мои подданные.
— Звери! — заорал я.
Сбросив плащ, я кинулся на них с голыми кулаками, рыча и плача одновременно… и наткнулся на каменную грудь. Генерал встал передо мной стеной. Он не останавливал меня, не держал. Только закрывал от остальных, стоически выдерживая град ударов моей левой руки и неловкие тычки правого огрызка.
— Это моя вина, владыка, — глухо бубнил он. — Это я приказал заколоть пленных. Накажи меня, владыка. Покарай. Моя вина. Моя.
— Тварь! Животное!
Ага, как же, покарай его! Только он один у меня и остался. Он и Ннака. Устав колотить по каменным сиськам, я плавно осел на землю.
— Владыка, люди уже восемь дней живут на износ. И восьмой день едят одни лепешки да пустую кашу. У них скоро совсем сил не останется… Мы убили не всех. Только перьеволосых демонов. С них тебе не будет никакого проку. А воины сейчас заберут их силу, их отвагу — и смогут защитить Аграбу.
— Молчи! Лучше молчи…
Воины робко прятали ароматные куски за спину. Им не было стыдно. Они лишь знали, что владыка этого не любит и были огорчены тем, что расстроили своего правителя. Но все терпеливо ждали, когда уже я уйду, чтобы дальше насладиться вкуснейшим мясом.
Ну, что я смогу тут сделать?!
Только встать и уйти, заключив молчаливую договоренность. Утром, с тяжелой головой я поднялся и пошел в самый дальний уголок моих владений. Где в небольшом огороженном закутке тихо похрюкивали двенадцать пекари. Ровно столько поросят успели привезти мне северяне из Сытных Лёжек до
