Собиратель Сухоруков - Василий Кленин

объявил своим владыкой, и мы побратались на кургане Золотого Змея в Излучном, когда все четлане веселились и ликовали от, наконец-то, обретенного мира — почти никто не обратил внимания на Вапачиро. Тот тихо прошел в сторонке и провел к Аграбе кого-то с мешком на голове. Уже после, мы с Серым вместе затащили этого неизвестного в пещеру Аладдина. А потом — тайными путями протащили пленника в потайные места и кинули в «желудок».

Это было моим главным условием к Ицкагани. Вообще, их было не так много. Я объявил имачату своей Левой Рукой. Как Правая Рука Кочи управлял всеми четланами на Серой Воде, так теперь Ицкагани будет управлять четланами, живущими на Мезкале. Кроме Излучного, конечно. По сути, его власть даже расширилась и стала более легитимной. Единственное: он признавал мое верховенство. Что ж, попозже он узнает, что значит быть начальником в моей «империи». Это не бонус, братишка Ицкагани, это дополнительный геморрой. Но пока ему рано это знать. Пока я потребовал только одно — отдать мне Мацихатлу. Без каких-либо гарантий.

…Пленник действительно ждал смерти. И страха (что немного обидно) в его глазах не было.

— Убивать? — картинно удивился я. — Что ты, мне скорее поблагодарить тебя нужно! Чего удивляешься? Ба, да ты, видимо, не понимаешь! Ну, давай я тогда тебе всё расскажу.

Я как смог, закрепилфакел в какой-то щели, уселся поудобнее перед «очком» и начал.

— То, что ты подсыл тайный, я понял во время осады. Вернее, догадались об этом еще до того. Кто-то увидел, что ты встречался с Кровавой Чашей перед тем, как тот сбежал. Но рассказали мне об этом уже после того, как пришли пурепеча. И стали по моей указке за тобой следить. Видели, как ты по окрестным скалам лазал, пути обходные искал. А потом, когда я начал целенаправленно о тебе расспрашивать, нашелся человек, который видел тебя в Черном Урочище. И не просто в Урочище, а в усадьбе самого Ицкагани.

Я пожал плечами: извини, мол, тайна такой себе оказалась.

— После войны черные за тобой хорошо присматривали. Едва ты уплыл к своему хозяину, сразу мне доложили. Так что, дружище, я тебя уже поджидал, когда ты ко мне с хитрым планом шел. И прямо скажу: разочаровали вы меня с Ицкагани! Это разве план? Разве такие ловушки расставляют? Вы что меня совсем за идиота держали? Думали, что я поверю в трусливого вождя, которому я нужен непременно один-одинешенек?

Хотел я тебе уже всё высказать, да тут мысль в голову пришла. Понимаешь, есть у меня один дорогой мне человек — Черный Хвост. И после плена появилась у него проблема… Как же тебе объяснить-то… Столько слов не передать. В общем, разочаровался он в себе. Перестал верить в свои силы. Пустым стал. И ему нужна была встряска, чтобы снова в себя поверить. Смотрел я в твои честные глаза, и вдруг понял, что вот вы-то эту встряску и организуете! Конечно, надо было всё обмозговать, поэтому я тебя к реке услал, а сам думать принялся. Нашел Прекрасную Слезу и Брата Гнева, объяснил им всё и велел, как узнают о моей пропаже — ничего не предпринимать. Проявлять нерешительность, растерянность и даже палки в колеса… и даже немного мешать Черному Хвосту, если тот начнет собирать людей для моего освобождения. Поговорил с Сыном Обезьяны, чтобы тот постарался отыскать меня в плену… Труднее всего было уговорить Вапачиро отпустить меня одного. Да уж, трудновато…

Округляющиеся глаза Мацихатлы в темном провале ямы были лучшей наградой для рассказчика.

— Что, удивлен? — усмехнулся я. — Думал, что в ловушку меня заманил? А это я вас всех использовал! Правда, был один пугающий момент: вдруг вы меня сразу убить захотите! Но я надеялся успеть крикнуть вам, что моя кровь — ценнейшая жертва для любого бога. По счастью, не потребовалось. Зато план воплотился великолепно: Черный Хвост увидел общее бездействие, возмутился, тряс всех командиров за грудки, а потом сам собрал всех воинов — и черных, и золотых — и повел их на Черное Урочище. Исцелился Хвост!

А Сын Обезьяны мог меня уже на третью ночь освободить, ясно? Да не позволил я ему это делать. Вместо этого… Хотя, не стоит тебе это знать, наверное…

— Это он украл череп Охотника! — ахнул Мацихатла.

— Вот же, — крякнул я удивленно. — Вот все-таки умный ты мужик, Мацихатла. Не отнять этого. Жаль только, что гнида. А у меня на тебя даже планы были…

Ладно! В общем, уже в плену, в яме, понял я, как… душу Ицкагани исцелить. И как перестать быть его врагом и стать другом. И в итоге — всё вышло к лучшему. Война не случилась, четлане друг друга не поубивали. А вместе мы стали только сильнее! И еще сильнее станем! И всё это — благодаря тебе, получается! Так что мне тебе спасибо говорить надо.

Последние слова мои утонули в тишине. Мацихатла никак на них не отреагировал. Только ушел в темный нижний край «желудка».

— Чего молчишь? Не интересно узнать, почему же, вместо благодарности, я тебя в эту яму запихал?

Тишина.

— Ну, так сам скажу! — вскочил я, уже с трудом сдерживая эмоции. — Я тебя у Ицкагани забрал и сюда засадил ровно из-за одного человека! Из-за Шикальиеци! Ты здесь за то, что совратил мальчишку с правильного пути! За то, что заставил его разрываться между двумя сторонами! И в итоге, подвел его под вражеские дротики! Пусть последнее невольно, но ты виноват в его смерти! Твоя подлая жабья душа виновата!

Мацихатла снова появился в круге света.

— Я не хотел его смерти. И не винюсь в ней. Но я хотел смерти твоей, Сухая Рука. И сейчас хочу. Так что можешь казнить меня. Всё честно.

— Казнить? Нееет! Не все так просто. Жизнь порою это более страшное наказание. Так что посидишь здесь, Мацихатла. Вода есть, еду тебе будет Серый приносить… Пока так, а дальше посмотрим. В этом мире слишком мало полезных людей. Еще труднее их найти. Так что таким полезным материалом, как ты, грех разбрасываться. Глядишь, еще и пригодишься.

Я вынул факел из расщелины, пошел к шкуродеру, но обернулся и бросил в темноту:

— У меня большие планы, дружище.