Скажи герцогу «да» - Киран Крамер

О да, Дженис ее понимала.

— А иногда, — добавила герцогиня, — я просто не помню, что он вообще приходил.

Должно быть, это были моменты, когда она становилась королевой, сообразила Дженис. И крайне амбициозной. Вероломная, как Макиавелли, королева очень любила Холси. Это она, в конце концов, пожелала увидеть внука женатым и открыла Дженис тайну, как его завоевать. Может быть, королева и Грейсон вместе обсуждали этот вопрос, а вдова об этом просто не знала.

— Я вот о чем подумала… Попробуйте рассказать ему, какие качества вы больше всего ценили в собственном муже. И намекните, какие надежды возлагаете на него как на моего будущего супруга. Как вам эта идея?

— А что, мне нравится, — оживилась вдова. — Мой муж был прекрасным человеком и замечательным супругом. Грейсону полезно узнать о нем побольше.

Дженис обрадовалась, увидев улыбку на ее лице.

— Между прочим, должна вам сказать, орхидеи во вдовьем доме восхитительны.

— О да. Я просто одержима ими.

— Я знаю, что вам хотелось бы снова их увидеть.

Вдовствующая герцогиня кивнула:

— Может, когда‑нибудь и удастся…

— Непременно увидите. — Дженис улыбнулась. — Мы не будем спешить. Сначала переселим вас вниз, в вашу прежнюю спальню в Холси‑Хаусе. В ту, что вы делили с мужем.

— В самом деле? И я смогу наблюдать за сменой времен года. — Вдова выглядела по‑настоящему счастливой.

— Спустя некоторое время вы сможете передвигаться по всему дому — в библиотеку, гостиную, оранжерею.

Глаза вдовствующей герцогини вспыхнули радостью.

— А затем, — продолжила Дженис, — в ваш день рождения, который, насколько я помню, в июне, мы отвезем вас в теплицу. Что вы на это скажете?

— Превосходно! Постепенно, понемногу… Потому что я не могу… не могу быстро. Нет, если что‑то делать быстро, то я многое забываю. — Она схватила Дженис за руку. — Я… я не хочу забывать о своем внуке, хочу его видеть.

Она казалась такой расстроенной!

— Все в порядке, ваша светлость. Вы всегда будете с ним видеться.

Нос вдовствующей герцогини сморщился, и она громко чихнула, уткнувшись в носовой платок. Дженис затаила дыхание, наблюдая, как старушка, вытерев нос, открыла глаза. На девушку снова смотрела королева с ее обычным презрительным выражением лица.

— Добрый день, ваше величество, — с улыбкой произнесла Дженис. — Я к вашим услугам.

— Вы уже покорили Холси или нет? — надменно вопросила старая дама, нахмурившись.

Утвердительно кивнув, Дженис заметила:

— Но откровенно говоря, я… я бы предпочла, чтобы этого не случилось.

Королева вздернула подбородок.

— Что вы такое говорите?

Дженис помялась.

— Боюсь, он… он порочен. — Она чувствовала, что королеве следует это знать, и надеялась, что честное высказывание не слишком ее расстроит.

Королева всего лишь хлестнула ее своим носовым платком. Ведь эта властная вспыльчивая леди получала удовольствие от споров.

— Он из того же теста, что и его отец, вы, идиотка. Чего вы ожидали?

— Нет, — возразила Дженис, — это вы внушили ему, что он подобен своему отцу. Но он не должен быть таким. Я настоятельно прошу вас, когда он придет сюда в следующий раз, порекомендовать ему исправить свое поведение. Скажите ему, что вести себя так, как его отец, нехорошо. Иначе я… я устрою государственный переворот.

— Вы этого не сделаете.

— Непременно сделаю.

Несколько секунд королева сидела молча, и Дженис могла бы поклясться, что она замышляет какую‑то хитрость.

— Что вы знаете об отце Холси?

— О Расселе? — Дженис пожала плечами. — Не особенно много. Только то, что он не был хорошим мужем. И не позволял вам видеться с его сыном…

— Кто вам это сказал? — Королева угрожающе наклонилась к ней.

— Маленькая птичка напела. — Дженис отклонилась на дюйм и повертела рукой. — Вы ведь знаете, как это происходит. При дворе всегда много болтают.

— Да. — Королева презрительно скривила губы. — От этого мне становится дурно.

— Почему вас интересует, что я знаю о Расселе? — спросила Дженис.

Королева коротко рассмеялась:

— Я не люблю, когда государственные тайны получают огласку. И если я найду ту маленькую птичку, то прикажу открутить ей голову.

— А что, с Расселом связана какая‑то тайна?

— Вы шутите? — Королева сердито уставилась на нее. — Вы полагаете, что если бы она и была, то я поделилась бы ею с вами? Разве вы не знаете, что интриги плетутся за закрытыми дверями? Из вас никогда не вышла бы шпионка.

— Но мы как раз и находимся за закрытой дверью, ваше величество. И мне предстоит выйти замуж за Холси. Разве я не вправе узнать все, что возможно, о семье его светлости?

Королева прикусила нижнюю губу.

— Нет. Никто не должен этого знать.

— Ну что ж, ладно. — Дженис вздохнула. — Но могу я задать вам один вопрос?

Королева насмешливо хмыкнула:

— Задать — можете, но отвечать я не обязана.

Дженис откашлялась, прочищая горло.

— Вы знаете кого‑нибудь по имени Эмили Марч?

— А вы коварная особа. — Королева прищурилась, а затем, через голову Дженис посмотрев на миссис Пул, мирно похрапывающую в своем кресле, прошептала: — Сколько я должна заплатить вам за молчание?

Дженис аж задохнулась от изумления.

— Ничего, ваше величество. Я… я ваша преданная подданная. Но разве мы не можем по меньшей мере обсудить… ситуацию, касающуюся мисс Марч?

— Мне нечего к этому добавить. — Сегодня королева изъяснялась более рассудительно, чем обычно. — Жаль. Очень жаль.

— Что, ваше величество?

— Что он пропал. — Она вертела в руках носовой платок. — Но все должно оставаться по‑прежнему. Я знаю, как лучше. Не спрашивайте меня.

— Но кто пропал? — Дженис жалела, что у нее нет платка, чтобы занять руки.

— Он. — Королева вскинула бровь.

— Вы имеете в виду Рассела?

— Нет. Рассел умер. Дуреха.

Дженис решила не реагировать на оскорбление: каким‑то образом эта история касалась матери Люка, и ей необходимо было добраться до сути.

— Может быть, вы говорили о Лайаме?

Королева с досадой затрясла головой.

— Он был хорошим подданным. Одним из лучших. — В глазах ее появился озорной блеск. — Он был настоящим мужчиной и знал, как заставить женщину ощущать себя женщиной.

— Понимаю. — Дженис с трудом сдержала улыбку, потому что испытывала те же самые чувства к Люку: он позволил ей ощутить себя обожаемой. Воспоминания о его ласках — и лице, когда он смотрел на нее, — заставили ее заерзать в кресле.

— Вы понимаете, о чем я говорю, не правда ли? — игриво спросила королева. — У вас есть любовник.