Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

а незамужним дозволялось пригласить с собой кавалера.

Присутствовали также представители дипломатических миссий, прибывших в Константинополь, а также немалое число представителей мировой прессы, уже полным ходом фотографировавших и снимавших на кинопленку облаченную в мундир генерала спасения русскую императрицу.

– Честь в служении!

И без того звонкий голос государыни Всероссийской был многократно усилен прекрасной акустикой Зала приемов. Нужно ли говорить, что слитный ответ сотен женских голосов буквально зазвенел в воздухе.

– На благо Отчизны!

Стоически выдержав звуковую ударную волну, императрица обратилась к собравшимся в зале:

– Дамы и господа! Сегодня, как никогда, верна эта форма обращения! Да простят меня уважаемые мужчины, но сегодня именно дамы главные и первые на этом высочайшем приеме. Приеме в их честь!

Переведя дыхание, царица продолжила:

– Настала эпоха новых женщин. Смелых, ответственных, героических. Женщин, которые держат в своих руках собственную судьбу. В нашей благословенной империи все имеют равные права и имеют все возможности, в том числе и в деле служения нашему Отечеству. И сотни тысяч женщин в России выбрали свой путь служения. Медицина, образование, воспитание, наука, техника – вот далеко не полный перечень традиционных и новых занятий для дам в нашей империи. И, конечно же, воинская и государственная служба.

Маша обвела взглядом зал.

– Сегодня мы чествуем вас, наши героини. Сегодня я буду вручать заслуженные вами награды, пожалованные вам государем императором. Ваш подвиг и ваша отвага на поле боя или в лазаретах явили миру образец непререкаемого мужества и исполнения своего долга. И пусть ваши высокие награды и титулы послужат ответом тем, кто до сих пор сомневается в том, что женщины могут иметь равные права с мужчинами!

Императрица кивнула камер-фрейлине, и поручик Иволгина подала ей первый наградной лист:

– Госпожа подполковник авиации Любовь Галанчикова!..

Ромея. Константинополь. Дворец Единства. 6 (19) сентября 1917 года

Что ж, позади официальный обед для монархов и прочих приглашенных Эфрусси, и теперь настало время офигительных историй, поскольку сейчас в Константинополе полным ходом идут дипломатические сражения посредством государственных интриг, заключения официальных и неофициальных союзов, в том числе и сугубо ситуативных. Идет взаимная увлекательная грызня в десятках мест дворца и города. Для того высокая публика и собралась у меня в гостях.

Торг уместен всегда. И тут уж все средства хороши, в том числе иллюзии, блеф, обман, предательство, кидок «партнера» и откровенный удар в спину.

Фактически сегодня начался первый раунд Ялтинской конференции, и все прибывшие в Константинополь это прекрасно понимали. И каждый старался застолбить для своей страны наилучшие условия. В том числе и человек, который сейчас сидел в кресле напротив.

– Приветствую вас, уважаемый Мехмед.

– И я приветствую вас, уважаемый Михаил.

– Сигару? Быть может, кальян?

Султан усмехнулся.

– Пожалуй, сигару. Благодарю вас. Думаю, что кальян не располагает ни к обстановке, ни к серьезности разговора.

– Как пожелаете.

Глава осман раскурил сигару, я же традиционно набил табаком свою трубку. Пока там Маша изображает Маргариту в качестве хозяйки бала, я тут в полутени внутренних залов и кабинетов дворца веду свою, не столь публичную работу.

Впрочем, Маше я откровенно сочувствовал и волновался за нее. Это вам не в кресле сидеть и трубку покуривать, играя в шахматы государственных интриг. Ей всех надо приветствовать, каждой приглашенной уделить внимание, каждую отметить и поощрить хотя бы парой фраз или улыбкой. Хорошо хоть к ее колену не выстроится очередь целующих. Что ж, есть, видимо, своя ирония судьбы в этом – раз уж нарекли тебя Маргаритой, то будь готова стать хозяйкой бала.

Иоланда Маргарита Милена Елизавета Романа Мария Савойская.

Давно тебя так никто не называл.

И, конечно же, целовать твое колено я никому не дам, хотя и сам втравил тебя в эту историю.

Впрочем, я отвлекся. Пауза начинала затягиваться, а мой собеседник медлил. И я, раскурив трубку, делаю приглашающий жест.

– Полагаю, что мы можем пропустить светскую часть. Тем более что вам, вероятно, не слишком приятно быть гостем в этом дворце и в этом городе.

– На все воля Аллаха.

Собеседник сделал неопределенный жест, который, очевидно, должен был обозначить смирение.

Киваю.

– Тоже верно. Итак, вы просили о встрече?

– Да, все так. Я считаю, что нам есть что обсудить и о чем договориться до того, как моя подпись появится завтра на этой позорной бумаге о капитуляции.

– Я слушаю вас, уважаемый Мехмед.

Султан помолчал еще несколько секунд, явно решая, какую из домашних заготовок лучше использовать для начала разговора.

– Много лет назад Аллах вручил моим заботам огромную державу и многочисленных подданных. Но я проявил малодушие, и власть захватила шайка негодяев. Результат – кара Всевышнего и полный разгром моей армии. Теперь вы сидите в этом дворце, а мои правоверные подданные изгнаны из этих мест. Война проиграна и завтра будет официально завершена. По дороге на нашу встречу я видел, что вы сделали с Айя-Софией, видел все эти груды камней на месте минаретов. Но мне сказали, что вы повелели не трогать мечети, которые никогда раньше не были церквями. Это так?

– Да. Это так. Та же Голубая мечеть в полной сохранности, как и другие мечети. Мы возвращаем назад лишь то, что принадлежало христианам.

– Что ж, это отрадно слышать.

– Вам не кажется это справедливым?

Султан горько усмехнулся.

– Горе побежденным, так, кажется, говорят? Вы в своем праве победителя, а я вынужден быть в своем собственном дворце в качестве не только наполовину гостя, но и наполовину пленника.