Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор (СИ) - Елисеева Валентина

На пустынную дорогу, ведущую к распахнутым воротам деревни, она въехала под темно-синим небом позднего осеннего вечера, на котором понемногу проявлялись и вспыхивали звездочки. В свете фар мелькнула чья-то тень. Василиса вдавила педаль в пол, тормоза взвизгнули, автомобиль замер на месте. В пятне света перед машиной сидел и щурился кот Баюн.

«Что-то случилось?! – запаниковала Василиса. – Чего ради он меня встречать вышел?»

Распахнув дверцу, она выскочила на дорогу.

– Поздновато домой являешься, – проворчал кот. – Сосиски купить не забыла?

Он прошмыгнул сквозь открытую дверь к задним сиденьям с пакетами.

– М-ряу! Что за гадость ты опять в избу волочешь?! – раздался кошачий вопль, когда с сиденья на лобастую остроухую голову свалился фикус. – Подбираешь всякую шваль! Вначале Глюк твой полоумный, теперь цветок какой-то бессмысленный! Нет, чтобы валерьяны купить, ну или белены хотя бы – чтоб польза от растения была! А с этого уродства какой толк, а?!

Раздраженная Василиса открыла заднюю дверцу и подхватила слегка помятый фикус. Держа его в руках, она наблюдала, как безошибочный кошачий нюх привел Баюна к верному пакету и как котище бесцеремонно закопался в нем, выуживая когтистой лапой длинную связку толстых сарделек. Он только ради этого так ее напугал? В самом деле – наглющий котик.

– Дома подождать никак не мог? Ты же вареные сардельки любишь больше, чем сырые, – сказала она, сдувая комочки земли с листьев пострадавшего фикуса.

– Я еще, знаешь ли, тишину люблю, – не очень внятно по причине набитого рта ответил кот, – а у тебя избе гвалт и свистопляска.

– То есть?!

– А то, что слушать надо мудрые советы, а не селить в дом кого попало. Вишь, дым коромыслом у твоей избы?

Забыв обо всем, Василиса метнулась за ворота. Точно – над ее домом вспыхивали зарницы, доносился звон, грохот и улюлюканье детворы.

– Что это? – ахнула Василиса. Ой, это же не Галюсеньку забрать собираются?

– Приживальца твоего выпроводить пытаются, нежить бесполезную, – хмыкнул кот, обнаружившийся сидящим рядом с ней с сардельками в обеих передних лапах. – Говорил же – домового заведи!

Так это на Глюка охотятся?! На Василису накатило негодование: по какому такому праву, спрашивается?! Кот, почуявший неладное по изменившемуся выражению ее лица, попятился, пряча за спину сардельки, и забормотал:

– Да чё ты, чё ты?! Коли в самом деле ты его к дому привязала, его только директор с насиженного места выселить сможет, но к директору с таким пустяком в нерабочее время не побегут.

«Побегут, не побегут – мне без разницы! Не позволю моих товарищей на улицу из моего же служебного жилья выгонять!» – злилась Василиса, несясь по центральной улице со злополучным фикусом в руках, про который просто-напросто позабыла.

Люди в национальных костюмах с суровыми лицами оттаскивали младших детишек прочь от Василисиного дома, ребята повзрослее толпились поодаль, обсуждая происшествие. Голоса их были приглушенными – опять действовал магический полог – но Василиса как всегда услышала:

– Прикольно, ребята! Вот это нежить к новой математичке заселилась! Это ж какой спец постарался, а? Эй, старшеклассники, хоть нам скажите, мы – могила! Клык даю!

– Жалко Василису Алексеевну, она действительно хорошая. Почему сразу не пожаловалась?

– Так она, вроде, чужачка, – могла не понимать, что происходит.

– Ничего, учителя сейчас спеленают этого гада!

– Не похоже на то… Как-то крепко он в дом заселился…

– Представляю, какую он ей «веселую» жизнь устроил! Мой папа как-то раз поймал такого, а он сбежать из ловушки умудрился и к соседям залетел. Ой, что было! Замерзшая вода во всех кранах – летом-то! Кактусы под обивкой дивана, фонтаны в туалете, летающие тарелки…

Как раз тарелка и вылетела сейчас из открытого окна Василисиной кухни, а само окно тут же с грохотом захлопнулось под верещание Глюка, пронзительным тонким голосом фальшивившего все ноты известного мотива:

– По долинам и по взгорьям, шла дивизия вперед… Меня вы с бою не возьмете, моя хата – мой оплот!

Перед домом стояли Яга Лешевна, Ворон Владович, Мара и Афанасий Кощеич, почему-то державший в руках средних размеров зеркало. Яга Лешевна трясла окутанными мерцающим туманом руками, посылая в сторону дома небольшие серые тучки, которые никак не могли долететь до стены и рассеивались мелким дождиком, словно натыкаясь на невидимую преграду вокруг дома. Ворон Владович быстро листал большущую инкунабулу, шелестя пергаментными страницами, что-то выискивая в тексте. Мара потрясала кулаком и ругалась, произнося нечто вроде: «Ух, я тебе! Покажу, как моей подруге пакостить!» – вспыхивающие над крышей алые зарницы прилетали именно с ее кулачка. У крыльца и под окнами быстро носилась какая-то длинная большая тень, уворачиваясь от то и дело вылетающих из дома тяжелых и бьющихся предметов. Но самым странным в этой картине эпического побоища были алые розы, сиротливо валяющиеся на крыльце, поливаемые дождиками Яги и вытаптываемые мечущейся неясной тенью.

Убедившись в бессильности своих тучек, Яга Лешевна развернулась в сторону старшеклассников и крикнула так, что стекла в окнах ближайших домов задрожали:

– Кто додумался полтергейста в дом заселить?! Лучше сами признавайтесь, а не то прознаю – в печь посажу, в яблоках затушу!

Дети только руками развели, а Яга продолжила:

– Ребята, не гневите учителей – вам же хуже будет! Распоясались в конец! Ох, до директора весть дойдет…

– Да не мы этого вредителя притащили! – хором заорали в ответ дети. – Вот вам Калинов мост – не мы!

В избе поутихло. Хлопнуло чердачное окошко, и возмущенный голос Глюка прострекотал:

– Чего это я вредитель?! Я, могет, смирный, одомашненный!

– Все вы смирные, пока в зеркале сидите!

– НИКОГДА! – И Глюк затянул новую песнь: – Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…

Прижимая горшок с фикусом к груди, Василиса храбро вышла вперед. Прокашлялась. Дождалась, когда все обернутся и уставятся на нее. Мара растеряно пролепетала:

– Вернулась… А мы уж думали, в Верном Пути осталась…

Василиса кашлянула еще раз, вспомнила о конспирации и максимально невинно осведомилась:

– Что происходит?

Ее коллеги переглянулись. Повисло напряженное молчание – каждый судорожно размышлял, чтобы такого сказать не слишком сказочного, Василиса даже развеселилась, но старательно удерживала серьезное лицо.

Пока неясная темная тень не подскочила к ней с высунутым языком. Ой-ей-ей! Вот это монстр!!!

– А-аа!!! Уберите ЭТО! Я панически боюсь собак! – заорала Василиса, бросая в оскаленную морду фикус и прячась за спину Ворона Владовича.

Фикус чуть-чуть промазал: он разбился у лап монструозного пса, осыпав его землей и листьями почившего растения. Недолго прожил несчастный цветок! Дети вокруг загоготали. Собачья морда выразила бесконечную обиду и удивление.

– Успокойся, девонька, это не собака, – увещевая, произнесла Яга Лешевна. – Так что тебе совершенно нечего бояться!

– Истинное слово, совершенно нечего, – подтвердил историк, пытаясь удержать в руках огромную книгу и одновременно отцепить от себя перепуганную «чужачку». – Это всего лишь волк.

ВОЛК?!! Они издеваются?! Черный юмор, куда без него! Господи, или ни о каком «юморе» и речи нет, всё всегда говорится на полном серьёзе?! Мама, роди меня обратно! И в новой жизни я близко не подойду к Лысой Горе!

А дети вокруг болтали что-то несуразное:

– Такова несправедливость жизни, пацаны: придешь к девушке в гости с цветами – и теми же цветами по морде получишь! – гоготали школьники.

– Не теми же – другими! – сгибаясь пополам от хохота, поправляли их товарищи.

Но Василисе некогда было разбираться в болтовне школьников – она со страхом смотрела, как огромный ВОЛК (!) приветливо машет хвостом, заискивающе прижимает уши к голове, тихонько грустно поскуливает и подбирается к ней, пригнувшись к земле. Ворон Владович ненавязчиво подталкивал ее вперед, приговаривая: