Маг. Биография Паоло Коэльо - Фернандо Морайс

3 минуты — Ощущение эйфории и легкость. Неудержимая радость. Внутреннее возбуждение достаточно мощное. Хожу взад-вперед, чувствую себя споено во хмелю.

6 минут — Веки отяжелели. Клонит в сон, в голове туман. Голова начинает приобретать пугающие размеры, перед глазами появляются картинки, слегка скругленные по краям. На этом этапе опыта обозначились определенные блокировки морального порядка. Примечание: эти результаты от избытка волнения могут быть признаны некорректными.

10 минут — Ощущение неимоверного оцепенения. Нервы полностью расслаблены, и я ложусь на пол. Начинаю потеть — скорее от тревоги, чем из-за жары. Никакой инициативы: если дом займется огнем, предпочту умереть, нежели встать с места.

20 минут — Я все сознаю, но утратил слуховую ориентацию. Эта стадия — приятная, потому что постепенно устраняет всякое беспокойство.

28 минут — Ощущение относительности времени впечатляет. Должно быть, именно в таком состоянии Эйнштейн и открыл свою теорию относительности.

30 минут — Внезапно и полностью перестаю сознавать, что делаю. Пытаюсь писать, но не понимаю, что это — всего лишь попытка, проба. Начинаю плясать, пляшу как чокнутый, музыка льется с другой планеты и обладает неизвестным размером.

33 минуты — Время тянется чрезвычайно медленно У меня не хватает смелости попробовать ЛСД…

45 минут — Страх вылететь в окно столь велик, что соскальзываю с постели и устраиваюсь на полу в дальнем углу, подальше от улицы. Мое тело не требует удобной позы. Могу остаться лежать на полу без движения.

1 час — Гляжу на часы, не понимая, зачем пытаюсь записать все это на магнитофон. Для меня это просто вечность, из которой я никогда уже не смогу выйти.

1 час 15 минут — Вдруг возникает нестерпимое желание выйти из транса. Холодной зимой меня обуревает внезапное мужество, и я принимаю холодную ванну. Я не ощущаю воды на теле. Я наг. Но мне не удалось выйти из транса. Меня охватывает ужас — вдруг я навечно останусь таким. Появляются книги по шизофрении, которые я прочел, они идут в ванную. Хочу выйти. Хочу выйти!

1 час с половиной — Я одеревенел, лежу, вспотев.

2 часа — Переход из транса к нормальному состоянию происходит неощутимо. Нет ни тошноты, ни сонливости, ни усталости, но есть необычный голод. Ищу ресторан на углу. Продвигаюсь, иду. Нога за ногу.

Не удовлетворившись тем, что покурил гашиша и зафиксировал все фазы его воздействия, Пауло совершил поступок столь отчаянный, что живи он как в старые добрые времена в отчем доме, это стоило бы ему нескольких сеансов электрошоковой терапии в сумасшедшем доме — снял копию с «Кратких заметок» и дал прочесть родителям. С его точки зрения, этот жест, должно быть, не был выпадом против Лижии и Педро. Хотя он и признавался дневнику, что «открыл какой-то новый мир», а «наркотик — лучшее из всего сущего», Пауло рассматривал себя не как банального наркомана, но как «активного идеолога движения хиппи», который без устали повторяет в кругу друзей вызывающе дерзкие слова: «Наркотик — это для меня то же, что автомат для коммунистов и партизан».

Помимо марихуаны и гашиша, супруги начинают принимать синтетические наркотики, произведенные промышленным способом в лаборатории. Еще с первой госпитализации Пауло регулярно принимал валиум, который прописывают при лечении психических расстройств, сопровождающихся мучительным беспокойством. Не опасаясь вреда, который подобные коктейли могут нанести мозгу, влюбленные увлекаются такими препаратами, как мандрикс, артан, дексамил, первитин. Содержащийся в некоторых амфетамин воздействует на центральную нервную систему, ускоряет сердцебиение и повышает кровяное давление, формируя приятное ощущение расслабленных мускулов, которое сменяется эйфорическими состояниями длительностью до четырнадцати часов. Когда же организм уставал, они принимали сильнодействующее снотворное и в буквальном смысле «отрубались». Средства, которыми обычно предупреждают эпилептические припадки или лечат болезнь Паркинсона, обеспечивали им нескончаемые сеансы «полного улета». Как-то на выходных у Какико во Фрибурго, в ста километрах от Рио, Пауло провел «испытание на прочность», чтобы узнать, сколь долго ему удастся «ловить кайф» без перерыва на сон. Он был искренне рад, проведя полные сутки — время засекалось по часам — абсолютно без сна и полностью «вдетым», как говорили в то время. На этой опасной дорожке, как ему казалось, только наркотики имеют какое-то значение. «Еда стала для нас чем-то умозрительным, — записал он в дневнике. — Мы не знаем, когда ели в последний раз, и тем не менее никакого голода не испытываем».

Казалось, теперь с миром нормальных, не принимающих наркотики людей, его связывает единственная нить постоянная и навязчивая идея стать писателем. Он решает запереться в доме дяди Жузе в Араруаме и писать, ни на что больше не отвлекаясь. «Писать день и ночь, писать обо всем на свете» — таков его лозунг. Вера поддерживала его, но перед тем, как он с головой уйдет в работу, предложила совершить путешествие. И в апреле 1970 года пара решила отправиться в один из центров хиппи в Перуанских Андах — в Мачу-Пикчу, священный город инков, расположенный на высоте две тысячи четыреста метров. Все еще не оправившись от моральной травмы, причиненной поездкой в Парагвай, Пауло боялся, что при выезде из Бразилии с ним может приключиться какая-либо неприятность. Лишь после долгих прикидок — естественно, что по настоянию Пауло они неделями просиживали над картами и туристическими маршрутами, — супруги наконец отправились в путь. Под влиянием «Беспечного ездока» с Питером Фондой и Деннисом Хоппером, который в 1969 году пользовался большим успехом и стал поистине культовым фильмом хиппи, они не определили ни цели поездки, ни точной даты возвращения. Первого мая супруги вылетели на самолете компании «Ллойд Аэрео Боливиано» в Ла-Пас, где все им было в новинку — например, после посадки в аэропорту Эль-Альто в столице Боливии Пауло впервые в жизни увидел ослепительно белый снег. И это произвело на него такое впечатление, что спустившись по трапу самолета, он не выдержал — бросился на землю и стал его есть. Так начался месяц абсолютного безделья. Разреженный воздух Ла-Паса, находившегося на высоте почта четырех тысяч метров, вывел Веру из строя, и она провела весь день в постели. А Пауло вышел из гостиницы осмотреть город. Он привык к политической апатии, царившей в Бразилии под гнетом диктатуры, и поэтому рабочие демонстрации по случаю Дня Труда его изумили. Казалось, что грядут перемены. И действительно, спустя четыре месяца третьему (с сентября предшествующего года) сроку президентского правления генерала Альфредо Овандо Кандиа пришел конец.