Любава - Кай Вэрди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тепло распрощавшись с докторами и капитаном, Илия забрал Любаву и отправился домой.
Остаток недели мужчина наслаждался домашним покоем и размеренной жизнью. Девочка легко приспособилась к его графику, охотно помогала с домашними делами, даже старалась что-нибудь сделать самостоятельно до его прихода — лишь бы он быстрее освободился и они сели играть вместе или читать. Сказка на ночь стала для нее необходимостью. Умывшись и переодевшись в пижамку, Любава хватала книжку, садилась на кровать и ждала, пока он вернется из душа. Ложиться спать без очередной сказки она не собиралась.
Илия пока не позволял ей выходить из дома, да она и сама никуда не рвалась — у мужчины было стойкое ощущение, что девочка отогревается домашним теплом и отсыпается в спокойной обстановке за все годы бродяжничества.
Единственное, от чего у него не получалось отучить Любаву — это спички. Они лежали у нее во всех карманах, даже в пижаме, и при попытке забрать их он натыкался на серьезный тревожный взгляд серых глаз, внимательно следящих за тем, куда он их денет. Едва он убирал их, Любава вставала, брала спички и клала их обратно в карман.
— Любава, зачем они тебе? — устало спрашивал Илия каждый раз, и каждый раз получал исчерпывающий ответ:
— Надо.
В итоге он решил оставить все так, как есть, надеясь, что со временем она и сама о них забудет. Тем более, девочка спичками не баловалась, огня без нужды не зажигала, да и вообще, казалось, вспоминала о них только тогда, когда он пытался их забрать.
Глава 19.2
Следующая неделя началась для Илии… тяжко. В понедельник, едва они уселись с Любавой собирать пазлы, раздался звук подъехавших машин, а следом настойчивый стук в дверь. От этого звука девчушка вздрогнула, с тревогой посмотрев на Илию.
— Не бойся, — улыбнулся он ей и, слегка нажав на носик, подмигнул. — Посиди пока, а я посмотрю, кто там к нам в гости пожаловал.
На пороге стояли три женщины, три представителя полиции, мужчина и позади них, опершись спиной на черный джип последней модели, сложив руки на груди и с вызовом глядя на священника, стоял Сергей Николаевич, мэр Алуханска. Сообразив, что мэр все-таки решил выполнить свою угрозу и в кои-то веки исполнить свои обязанности оперативно и как следует, Илия готов был откусить себе язык за столь несвоевременную и необдуманную просьбу. Но… что сделано, то сделано. Нужно как-то выходить из создавшейся ситуации, желательно бы еще и без потерь…
— День добрый! — улыбнулся Илия, выжидательно глядя на собравшихся перед его порогом.
Собравшиеся представились. Оказалось, что полный лысоватый мужчина — судебный пристав, три женщины — представители органов опеки, а с ними полицейские из области, призванные проконтролировать передачу ребенка в детский дом. Вот тут Илия уже едва не чертыхнулся — выйти из сложившейся ситуации без потерь становилось все сложнее.
— Нам стало известно, что здесь находится некая беспризорная девочка, нуждающаяся в опеке, — вопросительно глядя на него, полувопросительным-полуутвердительным тоном изрек пристав.
— Я просил, чтобы мне предоставили возможность удочерить девочку, — возразил ему Илия.
— Мы приехали, чтобы забрать ребенка. Вот постановление суда, — протянул ему бумагу пристав. — А вот представители органов опеки, которые доставят ребенка в детский дом.
— Вы серьезно полагаете, что в детском доме девочке будет лучше, чем со мной? — серьезно глядя на него, спросил Илия.
— Естественно. Вы не можете предоставить ребенку полноценную семью, возможность обучения и развития, а также удовлетворительные условия для проживания. Вы проживаете во временном жилище. У вас даже электричества нет! — возмущенно проговорила представительница опеки. — И потом… оставить девочку с молодым неженатым мужчиной… Вы меня, конечно, извините, но это вообще за рамки!
— Провести сюда электричество не проблема, в деревне оно есть. Почему не подведено сюда — этот вопрос следует задать Сергею Николаевичу. Возможность обучения и развития тоже имеется — я вполне в состоянии возить ребенка в Алуханск на занятия, как это делают жители Бережков. Условия для проживания более, чем удовлетворительные. А то, что я мужчина… Простите, но я священнослужитель. Вам это ни о чем не говорит? — спокойно возразил ей Илия.
— Вы собираетесь оспаривать решение суда? — возмущенно, на повышенных тонах практически выкрикнул пристав. — Мы имеем право задержать вас за сопротивление полиции при исполнении, драку и хулиганство!
— Упаси Господи! — поднял руки ладонями вперед Илия. — И в мыслях не было! Просто позвольте объяснить Любаве происходящее. Она может испугаться.
— Проводите нас к девочке, — потребовала одна из представительниц отдела опеки.
Илия повернулся и пошел в дом, остальные последовали за ним.
Войдя в кухню, Илия позвал Любаву. Девочки не было. На полу лежали несобранные пазлы, сложенный плед, на котором она сидела, а девочки не было.
— Где ребенок? — спросил пристав.
— Не знаю… — растерянно ответил Илия. — Когда вы пришли, мы собирали пазлы… Не понимаю, куда она могла деться…
— Где она может быть? — спросила одна из женщин.
— Ума не приложу… — ответил Илия.
Приехавшие, высказав священнику все, что о нем думали, отправились искать ребенка.
Процессия двинулась по деревне, заходя в дома и выпытывая у стариков про Любаву. Старики, к которым они приходили, смотрели на них как на помешанных, не понимая, чего они хотят, кого ищут.
Генка, опершись на забор, подробно и обстоятельно объяснял уже порядком озверевшей комиссии, когда и при каких обстоятельствах пропала Любава, а нынче вот глядите — нашлась!
— Вот нашли бы девчонку раньше — глядишь, и Настасья бы не самоубилася, — неторопливо рассуждал он. — Ходила бы к дочке на могилку, а там, глядишь, и еще бы дитя родила…
Из окна выглянула Нюрка, и, разглядев толпу незнакомого народа, атаковавшего мужа, прибежала ему на помощь. Поняв, о чем идет речь, вернее, о ком, затараторила:
— Да чего вы девчонке спокоя-то не даете? Ребятки вона и куколку ей отдали, и конфет не жалеют. Упокоилась она уж давно. Могилку-то ее вскрыли, побеспокоили несчастную, дак она, небось, нашла себе теперя местечко поспокойнее, да упокоилась. Вона, ребята сказывали, ее ужо недели три не видно, — вытирая руки фартуком, начала Нюрка.
— Кого не видно? Призрака, что ли? — уточнила уже начинавшая сомневаться в рассудке всех
