Любава - Кай Вэрди

волосы. Подумав, что надо привезти ей расческу и ленточки, он взял тонкие горячие пальчики девочки в свою руку и принялся следить за капельницей, игла которой, казавшаяся слишком большой для такой крохи, торчала из худенькой руки.

Священник знал, что она еще плохо понимает, где находится, но все равно хотел дождаться ее пробуждения: получалось, что он единственный боле-менее знакомый для нее человек, и очень переживал, что, придя в себя среди чужих, незнакомых людей, в непонятном месте, девочка сильно испугается. Потому и хотел оказаться рядом, чтобы показать, что бояться не надо, и что она не одна.

Тяжело закашлявшись, девочка проснулась. Пытаясь отдышаться, она тяжело поворачивала головку то в одну сторону, то в другую. Подскочив, Илия чуть приподнял ее, чтобы ей стало легче дышать. Взгляд у ребенка был мутный, больной. Откашлявшись, девочка медленно облизнула сухие губы. Священник, ласково приговаривая, налил воды в кружку и дал ей попить. Сделав несколько глотков, девочка тяжело откинулась на подушки, повернув головку в его сторону. В покрасневших глазах мелькнуло узнавание.

— Хлебушка… — прошептала она и закрыла глаза.

Илия огляделся. Хлеба, естественно, не было. Как доктор и сказал, он купил девочке только самое необходимое, и воды. Ничего съедобного он для нее не брал. Расстроившись из-за своей недальновидности, он выскочил из палаты и побежал искать врача, чтобы спросить, можно ли Любаве кушать.

Вернувшись в палату с пятью баночками детского питания, он расстроился еще больше — девочка снова спала. Будить ее, даже для того, чтобы накормить, было жалко. И мужчина, вздохнув, снова занял свой пост, тихонько поглаживая маленькие пальчики.

Прошла неделя, за ней вторая. Любава уверенно шла на поправку. Илия каждый день после заутрени уезжал в город, чтобы провести с девочкой несколько часов.

Она с интересом следила за играми других детей, но сама никогда в них не участвовала. Девочка была молчаливой, тихой и незаметной, но училась очень быстро. Она легко запоминала стихи, считалочки и скороговорки, и по просьбе Илии повторяла их, хотя и с трудом произнося слова. Но постепенно, ежедневно повторяя за ним стихи и считалочки, она начинала все лучше и лучше говорить.

Илия, намереваясь оформить опеку над девочкой, обратился с просьбой о разрешении на усыновление ребенка в епархию, неожиданно встретив непонимание и сопротивление со стороны епископа. Уточнив, является ли девочка ему родной по крови и есть ли у нее другие родственники, он отказался дать благословение на установление опеки над ребенком, посоветовав иерею подобрать для девочки подходящую семью, которая согласится ее принять, а до тех пор оставить ее в детском доме. Несмотря на все доводы священника, епископ был неумолим — благословения не будет.

Никогда не сталкивавшийся с проблемами установления опекунства даже понаслышке, Илия решил посоветоваться с лечащим врачом Любавы, каким образом ему лучше всего начинать действовать.

В кабинете у Алексея Александровича находился также и полицейский. Илия, увидев, что доктор занят, хотел зайти попозже, но тот его остановил.

— Батюшка, проходите! Вы еще здесь? Я думал, вы давно ушли, — встал навстречу ему доктор, подавая руку в приветствии. — Познакомьтесь: это капитан полиции Гречко Игнат Михайлович. Он занимается делом Любавы.

— Здравствуйте, батюшка, — также поднялся ему навстречу Гречко. — А мы вот с доктором думаем, что нам делать с девочкой.

— То есть — что делать? — нахмурился Илия. — Я собираюсь взять над ней опеку, или удочерить — значения не имеет. Но я ее точно не оставлю, — присаживаясь на предложенный стул, насторожился Илия.

— Подождите. Чтобы удочерить ребенка, ему прежде всего нужны имя и фамилия, хотя бы какие-то документы, а у девочки их нет. Вот и у доктора встала та же проблема — на нее следует оформить медкарту, все документы на содержание девочки в больнице, а как записать ее, он не знает — на ребенка нет вообще никаких данных, — объяснял полицейский. — По той же причине и я до сих пор еще не подал рапорт на размещение девочки в детском доме — наши с доктором данные не должны разниться. Вот сидим и думаем, как нам назвать девочку.

— А что тут думать? Любава. Мне кажется, все уже привыкли к этому имени, да и она сама тоже представляется Любавой, — не задумавшись ни на секунду, ответил священник.

— Хорошо, а дальше? — прищурился Гречко.

— Ну у меня в компьютере она записана как Батюшкина, чтобы не запутаться, — задумчиво проговорил Алексей Александрович, и, сообразив, кинул виноватый взгляд на священника. Тот улыбался, и доктор тихонько выдохнул.

Дверь распахнулась, и на пороге возник Алексей Геннадьевич с ворохом историй болезни в руках.

— Всем доброго дня! А что это у нас тут, понимаешь, за несанкционированное собрание? — подавая каждому руку, весело спросил он.

— Да вот, Любавушке нашей имя придумываем. Вон, Алексей Александрович чудесную фамилию предложил: Батюшкина. Осталось отчество придумать, — освобождая на диванчике место для пришедшего, между делом пояснил капитан.

— Ильинична, конечно, — улыбнулся Алексей Геннадьевич. — Если бы не отец Илия, не было бы у нас уже Любавушки. Так что не отвертится!

— Да я и не собирался, — ответил Илия.

— Ну вот и получается у нас Любава Ильинична Батюшкина, — резюмировал Алексей Александрович. — Так и запишем.

— Подождите. Может, все-таки Любовь? Любава — это ласково, и непривычно будет. Зачем жизнь ребенку портить? Ей и так досталось. Давайте уж Любовь Ильинична Батюшкина, — задумчиво проговорил Гречко.

— Да, и звучит красиво — Любовь Ильинична, — словно пробуя имя на вкус, медленно произнес Алексей Геннадьевич.

— Ну и отлично. Батюшка, а вы по какому вопросу-то зашли? — вдруг опомнился Алексей Александрович.

— Я посоветоваться хотел. Хочу Любаву удочерить, а с чего начать, не знаю, — развел руками Илия. — Вот и зашел спросить — вдруг вы в курсе, с чего начинать надо?

— А вы женаты? — вдруг подал голос Гречко.

— Нет, — покачал головой Илия.

— Плохо… — задумчиво потер подбородок капитан. — Не отдадут вам девочку, даже и пытаться смысла нет.

— Неужели в детском доме ей будет лучше, чем со мной? — удивился Илия. — Почему не отдать девочку мне под опеку?

— Отдать маленькую девочку одинокому мужчине? — вопросом на вопрос ответил ему Гречко.

— И что в этом такого страшного? Воспитывают же одинокие матери детей, и отцы остаются одни с детьми, — непонимающе проговорил Илия.

— Так то родные отцы, а вам вряд ли отдадут. Скажут, что удочерить только полная семья может, — покачал головой капитан.

— Так что же ее, обратно матери отдавать? Чтобы дальше ребенка гробила? — резко и зло высказался кардиолог. — Ребенка не жалко? Я ее детально не осматривал, но мне хватило и того, что видел. У меня самого