Океан Надежд. Весна перемен - Бер М.

   - Мама? - С его губ сползла улыбка, а радость сменилась настороженностью. - Мама, что произошло?!

   - Твой отец, Крис...Он умер час назад...Его сердце остановилось...В этот раз окончательно.

   Смерть отца не стала для него полной неожиданностью, и все же это был сильный удар, особенно в такой прекрасный день. Удар, который туманил голову, сушил горло и холодил спину.

   Клэр, с ребенком на руках, подошла к нему сзади и положила руку на плечо.

   - Он был на работе, когда это произошло...Ему стало плохо и кто-то из его коллег вызвал "скорую", но до приезда в больницу он...он скончался... Мне позвонили только спустя десять минут...Я рыдала и не могла остановиться. - Его мать с трудом сдерживала себя от нового порыва. - Они сделали мне укол, который немного успокоил меня, и тогда я тебе позвонила.

   - Я еду, мама. Скоро буду.

   Положив трубку, он принялся одеваться, на ходу все рассказав Клэр. Она хотела поехать с ним, но он настоял, чтобы она осталась дома с дочерью и ждала его возвращения. Затем, он сел в машину и поехал в Фолкстон, штат Северная Каролина.

   Домой он вернулся спустя двое суток, подавленный и усталый. Он вошел в дом, когда был уже поздний вечер. Клэр спала, уложив маленькую Кэтти рядом с собой в постель. Он молча присел на край и долго смотрел на то, как они спят. Два близких и любимых ему человека.

   Смерть отца стала его первой большой потерей с тех пор как в детстве трагически погиб его лучший друг Ленни Бридж.

   Но, как выяснилось со временем, судьба готовила ему испытания гораздо тяжелее, о которых он даже не мог предположить.

   Вскоре, лесные дебри расступились, и он оказался перед горным ручьем, что нес свои воды по каменному настилу вниз. Так как горы от этих мест были далеки, вода в реке была не бурной, но скорее всего могла унести с собой неподвижного человека. Фаундэр остановился и принялся пить из ручья. Кевин решил пока не заполнять водой фляжку, сохранив в ней ягоды. Водой можно было ее заполнить и на обратном пути.

   Лес, что начинался за рекой, разительно отличался от того, что находился теперь за его спиной, сквозь который он брел вместе с Фаундэром не меньше четырех часов. Деревья по ту сторону леса походили на полчища скелетов-исполинов, что вырывались из земли, с высоко вздернутыми вверх или же опущенными и сплетенными между собой, руками-ветками. Зеленый цвет там явно был не в моде этой весной, уступая место серому и темно-коричневому. По ту сторону не росли ни кусты, ни травы, а вся земля была покрыта трещинами.

   Кевин не мог оторвать взгляд от представшей перед ним картины, разительно отличавшейся от той, что сопровождала его все последние часы пути. Страха не было - пока не было - зато был неподдельный интерес. В том лесу было совсем тихо, если только не считать вызывающих мурашек скрипов сухих ветвей. Птицы все еще пели позади него, но, видимо, эта речушка служила для них барьером, через который они не могли, или же не хотели, перелетать.

   Фаундэр вновь было заупрямился, но Кевин не позволил ему свернуть назад.

   - Ты прости, приятель, но дальше наш путь лежит через этот мертвый лес. Обещаю, что никому не дам тебя в обиду.

   Фаундэр фыркнул и замотал головой. Похоже, слова Кевина его мало успокоили, и все же он не хотел подводить своего нового хозяина, а потому неспешно ступил на покрытый белыми камнями берег. Войдя полностью в холодную воду, конь, как и ранее с Уиллисом, попытался быстрее перейти русло руки, но, Кевин так же попытался его сдержать - ему не хотелось, чтобы Фаундэр в спешке подвернул ногу. В середине пути поток воды заставил коня оступиться, из-за чего Кевин с трудом удержался в седле, уйдя в правую сторону, а в его сапог проникла речная вода, полностью залив его водой.

   Как только они перебрались на другой берег, Кевин притормозил Фаундэра, слез с седла и вылил всю вода из сапога. Во второй сапоге тоже просочилась вода, но было ее гораздо меньше, потому как просочилась она лишь через щели грубых швов. Сев обратно на спину коня, он направил его в сторону леса, который был родным братом предыдущего, да только в отличие от того, этот был больным и уродливым. Войдя в мертвый лес, Кевин увидел, что в нем навечно поселилась неестественная тьма. В зеленом лесе тоже был местами полумрак, где лучи солнца с трудом пробивались через густые кроны деревьев. В мертвом лесе, несмотря даже на то, что у этих деревьев не было ни единого листочка, мрак был более густым, и дело было не в плотности сплетенных ветвей - само небо здесь было темным, усеянное звездами.

   Деревья склонялись над ними, словно хотели ему что-то рассказать или просто схватить и закинуть на самую верхушку. Кевину тут же вспомнили толкиеновские Энты. Да только он сильно сомневался, что эти деревья будут не то что добрыми, но хотя бы нейтральными в своем настрое при виде чужаков.

   "Даже если они предложат свою помощь, я наверняка свихнусь от одного вида или голоса ожившего дерева. Надеюсь, что они и в дальнейшем останутся простыми уродливыми деревьями, и только".

   И пока деревья не выдавали в себе признаков одушевленности, Кевина это вполне устраивало. Единственным движением, которые здешние деревья могли себе позволить это движение ветвями не без помощи ветра, а голоса им заменяли скрипы, похожие на звуки старых деревянных половиц.

   Фаундэру становилось все тяжелее идти, от чего Кевин пришел к мысли, что вскоре ему придется идти дальше пешком из-за расширяющихся трещин в земле.

   "Интересно, где сейчас Тиф и Линин? В какой-нибудь таверне едят полноценную пищу, пьют эль и готовятся ко сну. Или разделились, и каждый сам решает, куда ему отправиться завтра?".

   Он мог только догадываться об этом и строить предположения.

   Тиф и Линин.

   Он знал их совсем не долго, но, казалось, что знаком с ними уже давно. Он видел в них друзей и помощников, и если ему суждено будет отправиться в путь к Океану Надежд, он хотел бы видеть их рядом собой.

   Фрэд ему как-то рассказывал о том, что преступники (как, впрочем, и в Мире, откуда он сам родом) - это те люди, которым, зачастую, не стоит доверять. "Безымянные двулики и опасны. Их призирают, а иногда и бояться". Но что мог знать об этом старик, который прожил всю свою жизнь на ферме и покидал ее приделы только для того, что продать овощи на рынке?

   Он сам пробыл в губернии только один день, но этого было достаточно, чтобы понять - люди с печатями на плече, в большинстве своем, ложно обвиненные, попавшие под колесо системы тоталитарного режима. Что плохого можно было ждать от молодой девушки, которая просто не может сама постоять за себя, а потому натерпелась многого от противоположного пола, несмотря на свой юный возраст?