Операция Б - Юрий Виноградов

Вошел с подносом адъютант командующего майор Боков, поставил на стол три стакана горячего крепкого чая, холодную закуску и молча вышел.

- Владимир Константинович, перекусим слегка,- предложил Жаворонков.

Коккинаки словно не расслышал приглашения генерала, мысленно он все еще спорил с выступавшими на совещании летчиками и штурманами, опровергал их доводы.

- Собственно, я заранее предвидел, что скажет мне ваш летный состав,подвел он итоги совещания.- Каков поп, таков и приход. Каков командир полка, таковы и его подчиненные.

- Я горжусь своими подчиненными! - стараясь говорить спокойнее, ответил Преображенский.- У нас в полку отлично подготовленные, опытные экипажи. Если бы везде были такие, мы не отступали бы от немцев!

Коккинаки плохо слушал, о чем говорил Преображенский, думая о своем.

- Товарищ полковник, а почему вы не выступили на совещании? - спросил он, искоса поглядывая на раскрасневшееся, воспаленное лицо Преображенского.

- Свое личное мнение я вам уже высказал, Владимир Константинович.

- Я думал, грешным делом, вы встанете и скажете, что первым полетите на Берлин с ФАБ-тысяча. Пример, так сказать, покажете. По существующему в армии и на флоте командирскому принципу: делай как я!

Преображенский прикусил нижнюю губу, сдерживая себя. И все же резко сказал, хотя Жаворонков взглядом и просил его промолчать:

- Своим долгом я считаю как можно дольше громить немцев, по крайней мере до тех пор, пока мы не очистим от них нашу землю. Моя же бессмысленная смерть от предлагаемого вами эксперимента долгожданный час победы не приблизит. Другое дело, гибель при выполнении боевого задания, над Берлином...

- Значит, боитесь?! - по-своему расценил Коккинаки ответ командира полка.

- Трусом никогда не был и не буду! - вспыхнул Преображенский.- Говорить совсем одно, а вот делать... Да-а! - вдруг осенила его дерзкая мысль.- А почему бы вам, уважаемый Владимир Константинович, как летчику-испытателю, самому опытному из нас и лучше всех знающему машину ДБ-три, не показать нам, трусливым недоучкам, достойный подражания пример и первому не взлететь с ФАБ-тысяча?!

- Евгений Николаевич, да вы что? В своем уме? О чем говорите?! - перебил обескураженный неслыханной дерзостью командира полка явно растерявшийся Жаворонков. Но Преображенского уже невозможно было удержать, пока не выговорится.

- Нет, нет, я не за то, чтобы вы летели на Берлин,- продолжал, горячась, Преображенский.- Только взлетите с ФАБ-тысяча на внешней подвеске и сделайте круг над аэродромом. Всего один круг! Тогда и разговоров никаких не потребуется. Все экипажи последуют вашему примеру.

Жаворонков ожидал, что сейчас представитель Ставки накричит на несдержавшегося командира полка, и поделом, но Коккинаки был спокоен, даже нарочито флегматичен.

- Полковник, я сюда прилетел не учить вас летать, вы это сами делаете прекрасно, не хуже меня,- ровным голосом заговорил он.- Ставка меня послала к вам не за этим. Ставка требует громить Берлин авиабомбами самого крупного калибра! И мы с вами обязаны это указание... этот приказ выполнить. Понимаете? И выполним, я уверен.

- Тогда в чем сыр-бор? - удивленно спросил Преображенский.- Командующий отдаст приказ, и мы завтра же, все как один, возьмем на внешнюю подвеску по ФАБ-тысяча или по две ФАБ-пятьсет. А там трава не расти...

- Отдать приказ легко,- вздохнул Жаворонков.- Одним росчерком пера... А вот выполнить его как?

- Выполнять начнем беспрекословно, товарищ генерал. За это я ручаюсь,заверил Преображенский.- Только кто потом будет бомбить Берлин? Придется Ставке срочно перебрасывать на Сааремаа новую авиачасть.

Коккинаки встал, хотел пройтись по землянке, размять ноги, но, сделав два шага в маленьком помещении, снова опустился на табуретку.

- Так мы никогда не договоримся, товарищи! - с болью в голосе заговорил он.- А нам надо указание Ставки выполнить. Всем троим выполнить! Не могу же я возвратиться в Москву с пустыми руками. Мне же никто не поверит! Ну что, что я скажу товарищу Сталину? Ведь слова к делу не пришьешь. В общем-то, товарищ командующий ВВС флота и товарищ командир полка, у меня самые большие полномочия на этот счет, как представителя Ставки,- понизил он голос.- Хотя мне с самого начала хотелось, чтобы вы, Семен Федорович, и вы, полковник Преображенский, сами приняли это решение. Как летчик, верю, не просто для вас решиться, но... но другого выхода не вижу...

В землянке наступила настороженная тишина, каждый еще и еще раз обдумывал сложившуюся ситуацию. Жаворонков и Преображенский понимали, что Коккинаки не уедет с аэродрома, пока не будет произведен хотя бы один эксперимент с ФАБ-1000, ведь ему в противном случае нельзя будет появляться в Ставке, показываться Сталину на глаза. А Верховный Главнокомандующий обязательно потребует от него обстоятельного доклада, он внимательно следит за ходом налетов на Берлин, заинтересован в них. Положение у представителя Ставки незавидное.

Первым нарушил затянувшееся молчание Жаворонков.

- Полагаю, товарищи, эксперимент с ФАБ-тысяча мы все же должны провести,положил он конец всем спорам.

- Правильно, Семен Федорович! - оживился Коккинаки.- Разумное решение! Хотя бы несколько машин послать на Берлин с ФАБ-тысяча, а там видно будет. Как, товарищ полковник? - обернулся он к насупившемуся Преображенскому.

- Раз надо экспериментировать, так надо,- ответил Преображенский. В душе он был против эксперимента с ФАБ-1000, но если предлагает теперь сам командующий ВВС флота, то его следует поддержать.

- Вот и договорились! Вот и хорошо! - повеселел Коккинаки. Он взглянул на стол, потер от предвкушения руки.- А сейчас горяченький чаек в самый раз!

- Остыл давно,- сказал Жаворонков.- Но мы быстренько заменим...

Не успел он вызвать адъютанта, как тот сам вошел с тремя стаканами горячего чая.

За чаем решили в порядке опыта ФАБ-1000 или две ФАБ-500 брать только на самолеты, моторы которых еще не выработали положенные ресурсы. На остальных, если увеличивать бомбовую нагрузку, то лишь за счет ФАБ-100 или ЗАБ-50.

До полуночи просидели в штабной землянке Жаворонков и Преображенский. Требовалось с особой тщательностью проанализировать варианты полета с максимальной бомбовой нагрузкой, на всякий случай наметить запасные цели, досконально проверить моторы, отобрать лучших летчиков, способных повести перегруженные ДБ-3 к Берлину. Самым сложным, на их взгляд, являлся взлет. Взлетная полоса без твердого покрытия, неровная и короткая для разбега с большой нагрузкой. Моторы будут сильно перегреваться. Важно, чтобы первая машина благополучно взяла старт, тогда остальные летчики будут увереннее подниматься в воздух.