Беглец - Анджей Ясинский

Всю дорогу до лавки Толлеус думал над устройством нового подъемника. Нить нитью, но это только полдела. Еще нужен крепеж для нее, чтобы каждый раз вручную не выискивать подходящую надежную опору, а также нужен какой-нибудь захват для себя: не в руках же держать конец нити. Эдак сорвешься и разобьешься.

Вернувшись домой, Толлеус, засучив рукава, с юношеским энтузиазмом принялся экспериментировать. Вопрос с удержанием своего тела решился быстро: конструкция из обычных искусных нитей, сплетенных в постромки. Старик достаточно быстро собрал плетение, которое в одно мгновение заключало его в некое подобие кокона, бережно укутав немощное тело. Направление работы нити – вверх или вниз – решалось элементарно с помощью искусного «толмача».

Исходя из длины самой нити, он сам определял, что с ней делать: растягивать или сжимать. Проблема была лишь с ее креплением, а точнее, с поиском подходящей для крепежа опоры. Хорошо, если сверху каменный потолок, а если нет? Или захват соскользнет, когда поднимаешься, или из кладки вырвется какой-нибудь булыжник и упадет на голову. Опасно. Все-таки тут плетению доверять нельзя, это работа для человека – находить надежную опору. На случай, если что-нибудь сверху все-таки ненароком обрушится, хорошо бы в процессе подъема и спуска прятаться в защитный пузырь. Он и падение смягчит, хотя особо рассчитывать на это не стоит. Лучше просто сделать много захватов: если один или два сорвутся, то другие удержатся. По отдельности вроде бы ничего сложного, осталось все собрать в единое плетение, чтобы активировать одним взмахом.

Забыв об обеде и ужине, Толлеус работал и работал. На улице певчие птицы еще не проводили последние лучи солнца, а Толлеус уже был готов перейти к практическим испытаниям. Пустой пузырь исправно поднимался и опускался, настала очередь самого искусника. Он встал возле лестницы, уверенно перенастроил плетение на себя и закачал ману.

Ничего не произошло, но в истинном зрении старик увидел, как все его тело охватил кокон и как натянулась подъемная нить. Очевидно, мало маны, поэтому плетению не хватает сил, чтобы оторвать его от пола. Пожав плечами, старый искусник попробовал еще раз. Его резко подбросило кверху, впечатав в потолок. Там он и остался висеть, словно приклеенный. От удара, смягченного, но полностью не погашенного защитой, сбилось дыхание, но принудительная вентиляция легких отлично справилась. А вот от звона в голове у старика ничего не было. «Не подумать ли над защитой головы, а не только тела?» – мелькнула запоздалая мысль.

В принципе подъемник работал и маны потреблял умеренно. Полевые испытания вскрыли несколько проблем, решаемых дополнительной настройкой. Во-первых, начальную подачу маны, как Толлеус только что убедился на собственном горьком опыте, нужно было рассчитывать не на глазок. Любое плетение оприходует столько маны, сколько подашь. Делается это вручную – линейки в голове нет. В результате плетение получается чуть мощнее или слабее. Обычно это неважно, но только не тогда, когда рискуешь собственным здоровьем и даже жизнью. Во-вторых, нужно сделать постоянную скорость. Сейчас, как и работа «толмача», она тоже зависит от длины нити. Это неправильно: в случае большой высоты можно полететь со скоростью стрелы, что не закончится ничем хорошим. Ну и в-третьих, старик не обдумал, как он собирается сойти на площадку, когда окажется на нужной высоте. Тут надо подтолкнуть себя в спину, чтобы раскачаться на нити, или еще что, а то смешно получается.

В общем, обязательно нужно настроить плетение, чтобы все надежно работало само по себе, без присутствия искусника. Следовательно, помимо «толмача» и пары «слуг» нужен еще «смотритель» для контроля за скоростью и «сторож», который не пропустит лишнюю ману. Никакой отсебятины: «толмачи», «смотрители», «сторожа» и «слуги» – такой урок вынес старый искусник из этого опыта.

Старик закончил встраивать в жилетку разрядник. Пришлось перековывать раму и менять компоновку амулета, отчего жилет стал еще массивнее и тяжелее. Неизбежное зло. Правда, внутри появилось свободное место – Толлеус справедливо решил создать задел на будущее. Некоторые «смотрители», а также запас «сторожей» и «слуг» уже были внутри, но подключать их пока было рано – не рассчитаны таблицы порций. Да и перечень параметров для наблюдения представлялся весьма условно.

Пока искусник поставил контроль только за температурой и количеством сердечных ударов. Нужно было хорошенько настроить работу надплетений. Вроде бы работа по специальности, но она вызвала неожиданные сложности. Цифры, чтобы их прочитать, нужно на чем-то рисовать. Как устроена искусная картина из видений, на которой двигались нарисованные фигуры, Толлеус понятия не имел. Тут нужно подумать. Пока что температуру можно оценивать по положению камешка в колбе. Если камешек завис в центре – норма, поднялся – жар, опустился – озноб. Результат такой же, как если просто положить руку на лоб. Но искусник прекрасно понимал – все это только для эксперимента.

С сердцем, как сначала казалось Толлеусу, он придумал хорошо. На каждые десять ударов в жилетке раздавался тихий щелчок. А если динамика щелчков менялась до опасных значений, начинал звонить бубенчик. Правда, уже через пару часов постоянные щелчки стали безумно раздражать, и их пришлось отключить.

Целый день старик ломал голову, озабоченный проблемой, как в наглядной форме представить состояние своего здоровья. В принципе худо-бедно получалось чертить искусным щупом знаки на песке. Даже теоретически можно было заготовить плетения по количеству букв и, активируя их в правильной последовательности, писать слова. Но это было сложно в реализации и требовало пространства для размещения всех амулетов размером с сундук. Не говоря уже о том, что песок – крайне неподходящий объект с точки зрения практики. Обычные же чернила не подходили с точки зрения Искусства. Как, скажите на милость, научить щуп обмакивать перо в чернильницу, стряхивать капли, периодически проводить заточку пера, а потом убирать чернила обратно с дощечки? Самое обидное, что императорские указы писали искусники, причем вовсе не чернилами. А еще в Кордосе целыми стопками выпускались книги. Но как – Толлеус не знал.

Идею подсказали светлячки, когда старик, мучимый бессонницей, вышел на балкон. Сделать светящуюся точку – не проблема даже без жезла. А если сделать много таких точек, то из них можно сложить букву и даже слово. Правда, опять дело стопорилось из-за количества плетений и, как следствие, размеров амулета.

Еще одну идею Толлеус подсмотрел тут же, на балконе, – у упавшей звезды. Кто сказал, что надо выстраивать изображение точками? Точку запросто можно растянуть в линию! С неожиданным волнением искусник попробовал начертить в воздухе светящийся круг, и у него получилось. Правда, нить тут же исчезала, как только старик переставал ее подпитывать, книгу так не напишешь, но не для того и делается! Были и другие ограничения. Нить нельзя было разрывать – иначе для следующей буквы нужно было создавать вторую, и так далее. Но это мелочь – можно писать слитно, не отрывая символы друг от друга. Может быть, не особо красиво, но и не критично. С увеличением длины нити увеличивалось потребление маны, но опять-таки не книгу он писать собрался! Если чертить чуть-чуть, то затраты ничтожны.

Это было хорошо – Толлеус чувствовал, что на верном пути. Оставался буквально один шаг – как-нибудь уменьшить количество амулетов. Ведь если брать их количество по числу букв, то сил едва хватит, чтобы это только поднять. А старику хотелось иметь контроль за собой всегда, не только дома. Пришлось усложнять. Десятки простых односимвольных плетений Толлеус попытался было объединить, предусмотрев отдельный вывод для каждой буквы. Тогда его можно было бы поместить в один амулет. Ничего не получалось: четыре-пять символов еще удавалось наложить, а потом старик безнадежно путался в мешанине из нитей. В конце концов старик схитрил и написал полный алфавит на обычной дощечке, а потом попросту соединил отдельными нитями каждую букву с «толмачом», откуда протянул связку на плетение своей чертилки.

Теперь, имитируя последовательность сигналов от «смотрителей», Толлеус вызывал активность нужных нитей, и светящаяся линия послушно повторяла контуры букв. Красиво!

Какое-то время старик развлекался, как ребенок, составляя разные надписи.

Только когда он, набаловавшись, собрался состыковать жилет со своим новым творением, выяснилась одна неучтенная проблема. Как «смотритель» должен понять, какую букву активировать? Тут ведь слово составлять надо, а не написать его зараз при совпадении со значением параметра. До этого была простая аналогия уровня сигнала с одним из трех результатов: меньше, норма или больше. Но тут-то не пропишешь ассоциацию для каждого значения! Беда! Толлеус погрустнел. Промучившись до полуночи и ничего не придумав, он лег спать.