Кнопка - Александра Руда

А вот обреченные стать жертвами зашевелились, завопили. Кто-то бросился к трупам, кто-то — к выходу. Маги пришли в себя только тогда, когда увесистый сук какого-то мужика опустился на голову одного из стариканов.

Оказывается, маг может погибнуть так же, как и человек. Во всяком случае именно этот маг умер, как и любой другой, которому раскроили череп.

Один из магов выбросил вперед руку — и мужчина с суком застыл, а потом рассыпался в пепел. Другой хлопнул в ладони — и Николай, несший на руках к выходу девочку, споткнулся, охнул, и упал.

Я подбежала к парню, перевернула его на спину, крикнув испуганной девчушке — "беги!" — и поняла, что ему уже никогда не стать блестящим хирургом. Закрыв глаза, в которых навеки застыл не ужас, нет, а решительность, я повернулась к магам.

Старики мурлыкали какое-то заклинание, и люди, всхлипывая и подвывая от ужаса, останавливались, поворачивались и снова направлялись к дубу, под которым стояли. Кажется, они понимали все, что с ними происходит, но не могли ничего подделась с непослушным телом.

Я все еще сидела над мертвым Николаем, как один из магов повернулся в нашу сторону.

— Кто это у нас тут такой смелый? — я узнала Хуано, секретаря магического старейшины Пабло. — О, да это та человеческая девчонка, которую Эрнесто притащил на бал!

— Не надеялась, что вы меня узнаете, — сказала я. Мне оставалось лишь молиться доброй богине подкове, чтобы путь моей души в вечный покой был не сильно длинным и болезненным.

Сейчас, глядя в тусклые старческие глаза своей смерти, я жалела только об одном — что моя жизнь была такая трудная, что мало в ней было времени веселью и развлечениям. Жаль, что я никогда не увижу, как вырастут мои братья, каких девушек они выберут себе в жены, какие родятся у них дети. Впрочем, я была уверена, что они вырастут порядочными людьми, а это главное.

А о своих поступках я не жалела, и будь у меня шанс прожить жизнь заново, я поступала так же. Разве что обращала бы больше внимания на чувства других и не обижала бы их понапрасну своей черствостью.

— Своих врагов, детка, нужно знать в лицо, — поучительно сказал маг. — А слишком прытких людишек — убивать.

— Зачем вам это? — жалобно сказала я. — Зачем вы убиваете нас? Ради чего?

— Ради силы и власти, — Хуано хищно улыбнулся, — и ради того, что сила и власть приносят с собой.

— Ценой человеческих жизней? — воскликнула я.

— А зачем вы еще нужны? — казалось, Хуано искренне недоумевал. — А, впрочем, нужны. Один вот избавил меня от Пабло, старикан зажился на этом свете. Но я искренне скорблю, и даже не сразу въеду в его кабинет. А убийца уже достойно покаран.

— Когда вы умрете, Таракан будет мучить вашу душу, отгрызая от нее по кусочку, — пусть это будет мне слабым утешением перед смертью.

— О, детка, я еще не скоро умру, особенно после сегодняшнего. А с Тараканом я договорюсь. А вот тебя ждет встреча с ним уже сейчас. Ради твой смелости — я уважаю таких людишек, как ты, — я не буду выпивать свою жизненную силу, хоть у тебя ее предостаточно. Нет, смерть твоя будет изысканной, все же ты умудрилась побывать на нашем Зимнем Балу… Ты сгоришь ярким пламенем. Выбирай цвет.

— Спасибо за предоставленный выбор, — сказала я, вложив в эти слова весь отведенный мне природой сарказм. — Пожалуй, предпочту оранжевое.

Если последним, что мне доведется увидеть в этой жизни, будут мои горящие конечности, то пусть они хотя бы горят ярко, как солнце. Я люблю лето. Летом тепло, и можно, запрокинув голову и подставив лицо лучам солнца, долго-долго предаваться их ласковым прикосновениям. Жаль, что я больше никогда не увижу солнце.

Наверное, стоило встать или закрыть глаза, но мне хотелось умереть, держа за руку человека, который отдал свою жизнь, спасая других. И не бояться. Поэтому я смело встретила взгляд Хуано, и он первым отвел глаза, взмахнув рукой.

Я посмотрела на свои руки. Они не горели. Мне не было больно. Неужели колдовство старого мага не удалось?

Нет, удалось.

Передо мной, загородив меня и раскинув руки в защитном жесте, пылал ярко-оранжевым пламенем Эрнесто.

Любовь, чтобы вообще, или О чувствах

Однажды, когда мои братья были младше, Флор прочитал какую-то книжку и подошел ко мне с таким вопросом:

— Сестра, тебя когда-нибудь любили так, чтобы вообще?

— Это как? — не поняла я.

— Ну, так чтобы вообще… — Флор очертил рукой в воздухе круг, предоставляя мне возможность самой понять, что же он имел в виду. — Чтобы вообще…

— Так, чтобы вообще, наверное, нет, — ответила я. — И вообще, такая любовь только в книгах бывает. Или, в крайнем случае, родителей к детям, и то не всегда.

— Нет, Ташка, — Флор искренне расстроился. — Не может быть такого, чтобы не было такой любви, чтобы вообще. Ведь откуда-то же писатели берут свои идеи!

— Из головы они свои идеи берут, — меня никогда не интересовало, откуда берутся идеи для книг. Да и художественную литературу я почти не читала, предпочитая учебники.

— А в голове они откуда? Из жизни!

— Флор, отстань от меня, — разозлилась я. — Мне учиться надо.

— Что ты все учишься, учишься, — обиделся брат. — А как же любовь?

— Я тебя люблю, — сказала я нетерпеливо.

— Это не то, — вздохнул он. — Эх, Ташка, Ташка!

Через несколько дней я застала братца у зеркала. Он рассматривал свое отражение с самым несчастным видом.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала я.

— Репетирую предсмертную речь.

— Предсмертную? — испугалась я, протягивая руку ко лбу Флора, пытаясь измерить температуру. — Что у тебя болит? Где болит? Как сильно?

— Ташка, не трогай меня! У меня ничего не болит! Я просто репетирую предсмертную речь. Ведь любовь, чтобы вообще, бывает только раз в жизни, и обычно заканчивается трагически. А вдруг я так полюблю и мне придется умереть? Тогда я уже буду знать что говорить!

— Лучше бы уроки учил, — проворчала я…

… Я не знала, какие чувства заставили Эрнесто заслонить меня своим телом. Но я знала совершенно точно — он спас мне жизнь. Опять. И, судя по всему, прощальную речь он не репетировал, потому что он рявкнул на меня голосом, полным боли, посмеем не романтические слова:

— Беги, дура!

Вот тебе и любовь так, чтобы вообще. Хорошо, что ногой не пнул.

Наверное, я должна была забрать с собой тело Николая. Но я решила, что не стоит искушать богов, давая Хуано еще одну возможность убить меня.

Поэтому изо всех сил, которые у меня еще оставались, я рванула в растительность, которая окружала тренировочный полигон по периметру, петляя на бегу. Рядом с сухим треском рассыпался в пепел куст, я заметила это краем глаза, ныряя в спасительную зелень и кидаясь плашмя на землю. Извиваясь, путаясь в длинной юбке и цепляясь шубкой за корни и ветки, я ползла к выходу, желая только одного — убраться с бойни сограждан побыстрее и бежать искать помощи у стражников, в колледже, в городской управе — везде, где могут остановить кошмар, творящийся в стенах Академии.