Кнопка - Александра Руда

— Почему маги не участвуют? Может быть, с ними что-то случилось? Может быть, они уже на месте Прорыва, а вы об этом ничего не знаете? Может быть… — посыпались на меня вопросы и предположения. Люди не могли принять этого факта — маги не помогали во время Прорыва.

— Я больше ничего не знаю! — попробовала я перекричать гул голосов. — Готовьтесь к эвакуации.

— Как же наши вещи? — передо мной стояла женщина, опиравшаяся на костыль.

— Решайте, что вам важнее — ваши вещи или ваша жизнь, — пожала я плечами.

— Ты остаешься? — рядом стоял Николай и тряс кистями, чтобы они отдохнули.

— Да, — кивнула я. — Я остаюсь. Я буду спасать жителей города до тех пор, пока у меня есть силы.

— Боюсь, из наших многие уедут, — сказал Николай. — Для них Прорыв — слишком большое испытание. Они надеялись никогда с ним не встретиться в реальной жизни, а слова клятвы аптекарей для них — пустое.

— А для тебя?

Он пожал плечами:

— Для меня любая клятва священна. Как я могу уехать отсюда? Жукачар на всех не хватит, столько людей останется.

— Будем их размещать в колледже, здесь у них есть хоть какой-то шанс.

Николай методично разминал каждый палец на руке.

— У меня жена вот-вот родить должна, — сказал он. — Я ее на четвертый этаж отправил. В такое интересное время наш ребенок родится, подумать только. Надо будет ему какое-то особое имя придумать.

— Ты бы лучше с женой побыл, — осторожно сказала я, приваливаясь к стене.

— Нет, я нужен здесь, жена все понимает, — улыбнулся Николай. — Просто хотелось с тобой радостью поделиться. А то у тебя лицо такое измученное. Таша, что бы не случилось, жизнь продолжается.

После этих слов я действительно воспрянула духом и бодрым шагом направилась к своему посту. Возле лестницы сидел Тарас, опершись спиной об стол. Выглядел он ужасно — серое от боли лицо, запекшиеся губы, руки, дрожащие от перенапряжения. Я ахнула. За последние часы я совершенно забыла о Тарасе, он помогал транспортировать раненых, ни разу не пожаловавшись на боль или усталость.

— Дай мне что-то выпить от боли, пожалуйста, — прошептал он, когда я опустилась перед ним на колени.

— Что же ты раньше мне ничего не сказал! — укоризненно сказала я, разыскивая в сумке припасенные для него микстуры.

— Есть люди, которым ты нужна была больше, чем мне, — сказал Тарас, явно гордясь собой.

— Тарас, Тарас! Зачем ты так? Теперь тебе придется долго лечиться!

Кузнец пожал плечами.

— Я хотел, чтобы ты оценила мою помощь, — упрямо сказал он. — А ты, кажется, совсем этого не заметила.

— Нет, что ты, конечно заметила! — смутилась я, помогла Тарасу подняться и отправила его отлеживаться.

Эвакуация была ужасной. Сначала люди, столпившиеся во дворе колледжа, подчинялись распоряжениям стражников, распределявшим по насекомым раненых и сопровождающих их аптекарей. Но потом горожане сообразили — или крикнул какой-то паникер, — что жукачар на всех не хватит. Что началось! Давка, вопли, крики, стоны. Стражники срывали голоса и без толку размахивали руками.

Я не могла больше смотреть на это безумие и отвернулась от окна.

— Вы бы видели, что в городе творится, — грустно сказал мне молодой стражник, кривящийся от боли. Он лежал на столе возле окна, и над ним трудились двое моих сокурсников. — там уже давно народ бежит, куда может. За жукачар настоящие бои. Купцы пытаются спасти свое имущество, насекомых останавливают беженцы, вещи бросают на землю… Меня в такой драке и помяли, когда я пытался помочь.

Я решила не спрашивать, кому помогал молодой стражник — купцу или людям, считающим, что их жизни важнее, чем вещи. Я просто погладила парня по щеке и сказала:

— Вы молодец.

— Да, наверное, — сказал он, и добавил со всхлипом, как маленький мальчик: — Если бы еще не было так больно…

— Боль скоро пройдет, — успокаивающе сказала я. — нужно только расслабиться и немного подождать.

Но я знала, что молодому стражнику придется мучиться от боли еще долго — запасы обезболивающих быстро заканчивались и теперь их в достаточном количестве выдавали только тем, кто рисковал умереть от болевого шока.

Если маги не придут нам на помощь, то вскоре людей лечить будет нечем. Будем действовать по старинке — я уже видела в окно, как отряд парней затаскивал в лечебницу ящики с крепким спиртным. Конечно, алкоголь не может полностью обезболить, однако довольно сильно притупляет чувства.

Неужели магам недостаточно смертей и страдания? Неужели они будут и дальше ждать, насыщаясь силой? Когда же они придут к нам на помощь?

Конечно, стражники могут говорить о том, что народное ополчение справится с чудовищами, которые сейчас в ярости крушат дома, однако сколько жизней это заберет?

— Академия открыла двери! — раздался где-то в коридоре крик. — Маги идут к нам на помощь!

Люди, оставшиеся в колледже, зашумели. Я бросилась к кабинету ректора выяснить, что происходит, по пути успокаивая раненых.

— Еще ничего не известно, — сказал мне Дмитрий, сидевший на полу в коридоре возле кабинета ректора. — Садись рядом. Что-то ты не очень хорошо выглядишь.

— Ты тоже, — буркнула я, чуть не падая рядом.

Если у меня такой же землистый оттенок лица, если так же потухли глаза, если также опустились уголки губ и сгорбилась спина, то я выглядела не не очень хорошо, а ужасно.

— Город жаль, — сказал Дмитрий, вынимая из кармана маленькую бутылочку. — Будешь?

Я принюхалась к содержимому и поморщилась от резкого травяного запаха.

— Очень крепкое, — будущий коллега отхлебнул несколько глотков и поежился. — По бабушкиному рецепту, Таракан бы ее душу взял. Видела бы она, что творят сейчас ее любимые маги.

Постепенно около кабинета ректора собрались мои коллеги. Уставшие, мрачные, они опускались на пол, прижимаясь друг к другу. В таком тесном кругу казалось, что все будет хорошо, если мы будем вместе. Если будем поддерживать друг друга. Мы молчали, не делясь, как обычно, подробностями сложных операций или решением нетипичных случаев. С больными и ранеными остались те, у кого еще были силы, кто еще мог отдавать свое душевное тепло измученным и испуганным людям.

— Хорошо, что вы здесь, — сказал ректор. Он тяжелыми шагами прошел в центр нашей тесной группки и тоже сел на пол.

Уважаемый Павел как-то быстро постарел за прошедшие часы, лицо избороздили глубокие морщины, руки дрожали, левое веко подергивалось.

— Хорошо, что тут собрались самые инициативные, — сказал он, окидывая нас взглядом. — Пока другие помогают людям, мне от вас нужно другое. Нужно отправиться в Академию.