Магия лета - Кэтрин Коултер

Та стиснула зубы, чувствуя подкрадывающуюся безнадежность. Она не могла позволить себе открытую грубость, но смириться означало бы признать поражение раз и навсегда. Она посмотрела Хоку прямо в глаза:

— Не буду с вами спорить на этот счет. Маркус… — ее голос смягчился, став почти нежным, — это настоящий клад! Такую замечательную интуицию редко встретишь в столь молодом человеке.

Хок замер и свирепо сдвинул брови.

— Наш управляющий тоже очень неглуп, — поспешно вступила в разговор Алисия. — Я на днях как раз говорила Джону…

Она не знала, как продолжать, и послала благодарный взгляд Отису, который остановился за ее спиной с блюдом жареного мерлана и кефали, спрашивая, что она предпочитает.

— Как поживает Беатриса, Хок? — спросила Алисия, уделив рыбе достаточно времени, чтобы можно было сменить тему. — Как дела у лорда Чалмерса, ее жениха?

— Она в точности такая же, какой была всегда… пожалуй, даже более темпераментна. — Хок положил вилку и устремил на жену пристальный взгляд. — Я уверен, что Эдмонд Лэйси после венчания собьет спесь с моей сестры. На муже и только на муже лежит ответственность за то, как ведет себя его жена, достаточно ли она нежна к нему, не слишком ли своенравна. Если жена охотно идет навстречу желаниям мужа, он в ответ охотно окружает ее роскошью. Ты согласна с этим, Фрэнсис?

Та молча подняла пустой бокал, который Отис без задержки наполнил.

— Фрэнсис? — повторил Хок вкрадчиво.

— По моему мнению, мир устроен так, что мужья… — резкий упрямый голос Фрэнсис прервался: при гостях, а тем более при слугах никак нельзя было высказывать того, что вертелось на кончике ее языка.

— Продолжай, дорогая.

— Мужья — это мужья.

— Хотелось бы мне знать, что это: комплимент или упрек?

Джон, который давно уже маялся, наблюдая за любопытством лакеев, поскорее перевел разговор на осушение болот.

За рыбой последовали котлеты из ягненка, нежнейшие пирожки с курятиной, жареные бараньи ребрышки, телячья шея под соусом бешамель и несколько овощных блюд. После этого Хок жестом отпустил Отиса. К его неудовольствию, тот снова обратил к Фрэнсис вопросительный взгляд.

— Благодарю вас, Отис, можете идти. С этого момента мы справимся сами.

От Фрэнсис не укрылся недовольный взгляд мужа, и она спросила себя, способен ли он устроить сцену при посторонних: например, отшвырнуть стул и разразиться ругательствами? Было бы так неловко, если бы это случилось! Хок, однако, промолчал.

— Телятина превосходна, — заметил он, жуя. — Фрэнсис, тебе приходилось есть телятину в Шотландии?

— Только на Рождество, милорд, — съязвила она, — да и то кусочек бывал чуть больше ногтя.

— Как это странно, — сказала Алисия. — Разве в Шотландии не выращивают телятину?

— Истинная горожанка! — засмеялся Джон, снисходительно потрепав жену по руке. — Дорогая, телятина не растет в поле или на огороде. Это мясо молодой коровы.

— Неужели! — воскликнула Алисия, глаза которой так и искрились ласковой насмешкой.

Не уловив всех тонкостей услышанного, Хок самодовольно заявил:

— Вот видишь, дорогая, сколько полезных сведений хранится в головах мужей. Мужья могут быть очень, очень кстати. В самых разных случаях.

Упоительный вкус телятины сменился для Фрэнсис вкусом прогорклого масла. Она страстно желала покинуть поле битвы, но по правилам хорошего тона было слишком рано оставлять джентльменов в одиночестве. Если она попробует выйти из-за стола, как поведет себя Хок? Что, если он ринется за ней и придушит на глазах Алисии и Джона… особенно Алисии. Хороша подруга, забавляется от души!

Хорошие манеры были впитаны Фрэнсис если не с молоком матери, то с чаем Аделаиды, за которым она раз за разом повторяла, чего не может себе позволить благовоспитанная молодая леди. Муштра продолжалась с двенадцати лет и впиталась в плоть и кровь, однако сложившаяся за столом обстановка взывала к решительным действиям. Если ничего не предпринять, думала Фрэнсис, Хок и дальше будет нести ахинею, смущая и ее, и гостей. Его поведение было недостойно джентльмена, а значит, и ей не мешало на время забыть, что она леди.

— Я так много наслышана о лондонских развлечениях, — оживленно сказала она, обращаясь ко всем сразу, — что не могу дождаться, когда окажусь в столице. Скоро ли мы поедем туда, милорд?

Хок нахмурился. Это было хорошее начало.

— Подумать только, все эти балы, суаре, рауты… Рауты — я правильно называю, милорд?

— Да, — буркнул Хок.

Вот чертовка! Она решила бороться с ним его же оружием!

— Мой свекор много рассказывал мне о Хоксбери-Хаусе. Мне не терпится заново обставить его, на нять побольше слуг — словом, обжиться в Лондоне на весь сезон. Кроме того, милорд, я мечтаю поскорее познакомиться со всеми вашими друзьями.

— Кстати, о друзьях: Лайонел шлет тебе наилучшие пожелания.

— Обаятельный джентльмен, не правда ли? — оживилась Алисия. — Фрэнсис рассказывала о его визите перед твоим отъездом, Хок.

— Лайонел более проницателен, чем я. Он без труда разглядел под маскарадным костюмом настоящую Фрэнсис и, должно быть, удивлялся, что заставило ее вести себя так странно.

— Но, как истинный джентльмен, он не поделился с вами своим удивлением, не так ли, милорд? — с едкой иронией спросила Фрэнсис.

— Нет, не поделился! — хмуро бросил задетый Хок и поспешил перейти в наступление. — Что касается поездки в Лондон на весь сезон, то состояние твоего здоровья, дорогая, может не позволить тебе этого.

— Как, Фрэнсис, вы нездоровы? Но у вас такой цветущий вид, что мне и в голову не пришло… — начал удивленный Джон.

— Уверяю вас, я чувствую себя превосходно.

Что это он задумал, встревожилась Фрэнсис, не спуская с мужа пристального взгляда.

— Тебя еще не тошнит по утрам, дорогая? — спросил Хок с интонацией тошнотворной заботливости в голосе.

— Как я рада за тебя, Фрэнсис! — воскликнула Алисия. — Почему же ты ничего мне не сказала?

— Я не беременна! — отрезала та, скрипнув зубами. — Мой муж имел в виду… шотландскую лихорадку, приступ которой случился со мной по дороге сюда.

— При чем тут лихорадка? — не унимался Хок, прямо-таки источая приторную заботливость. — Я так надеялся, что ты вскоре подаришь мне маленького ангелочка! Наверное, я был недостаточно усерден…

Джон послал жене мученический взгляд. Он давно уже чувствовал себя словно на горячих углях и мечтал только о том, как бы поскорее сбежать, оставив супругов Хоксбери сражаться без свидетелей. Подобное поведение на людях недопустимо! Еще до отъезда из Сэндбери-Холла Алисия предвидела возможный скандал, но даже она выглядела смущенной. Бедный Джон очень надеялся, что до рукоприкладства — с любой стороны — дело не дойдет.