Дезинформация. Тайная стратегия абсолютной власти - Ион Михай Пачепа

В итоговом отчете комитет исключил возможность участия Советского Союза в подготовке убийства, просто констатировав:

«Судя по реакции советского правительства и советского народа, их шок был неподдельным, а горе – искренним. Таким образом, комитет, основываясь на доступных ему доказательствах, заключил, что советское правительство не причастно к убийству» {695}.

Такая доверчивость показывает, что комитет палаты представителей, равно как и комиссия Уоррена, понятия не имел о степени, в какой советское правительство всегда полагалось на дезинформацию и обман – доходило до подделок карт Москвы и телефонных справочников. Очевидно, никто уже не помнил, как дерзко соврал президенту Кеннеди Хрущев, отрицая размещение советских ракет с ядерными боеголовками на Кубе.

В свою бытность начальником резидентуры румынской разведки в Западной Германии я был вовлечен в совместную операцию советского КГБ и румынского Департамента внешней информации. Этой операции в последующем суждено будет приоткрыть завесу тайны над совершенно секретной сетью связей между Освальдом и КГБ. В 1958 году меня неожиданно вызвали на экстренное совещание в Восточный Берлин. В нашем посольстве меня ждали генерал Николае Дойкару, исполнявший тогда обязанности главы Департамента внешней информации Румынии, и полковник КГБ Руденко, советский советник этого Департамента по вопросам военных технологий.

«У нас для вас новое задание из Москвы», – пояснил Руденко, который и вел разговор. Полковник КГБ выложил на стол румынский перевод некоего американского документа. Это оказался пресс-релиз (от 30 апреля 1956 года), распространенный Национальным консультативным комитетом по воздухоплаванию (НАКА), предшественником Национального управления по воздухоплаванию и исследованию космического пространства (НАСА). В документе говорилось, что НАКА получил самолета нового типа, U-2, производства корпорации «Локхид», позволяющий собирать метеорологические данные для реактивных самолетов будущего, способных летать значительно выше предыдущих моделей, за исключением нескольких типов военных самолетов.

«Даже американские средства массовой информации знают, что это ложь», – добавил Руденко, передавая мне газетную вырезку. Это была статья (из «Лос-Анджелес таймс» от 14 апреля 1957 года) о том же самолете U-2, который, по утверждению американского правительства, предназначался для проведения научных исследований. Автор статьи заявлял, что U-2 фактически был самолетом-шпионом, совершавшим полеты из Европы и Японии в режиме совершенной секретности. Сам факт, что самолеты U-2 надежно охранялись днем и ночью, свидетельствовал о строгой засекреченности этого проекта и использовании самолетов в совершенно секретных целях.

«Новейшее оружие ЦРУ», – подытожил Руденко, передавая мне русский документ и его перевод на румынский. Это был приказ советского Главного разведывательного управления (ГРУ) предоставить информацию о самолете U-2. В документе сначала перечислялись уже известные ГРУ сведения об U-2, затем следовал запрос на «любую» информацию, включая слухи о высоте полета этой «темной леди шпионажа». Согласно запросу, советскому Министерству обороны было известно о нескольких полетах U-2 над Советским Союзом, однако, поскольку те летели на предельно большой высоте, войска противовоздушной обороны не могли точно засечь их.

Понимая, что высота полета U-2 является особо засекреченной характеристикой и может быть известна лишь очень узкому кругу лиц, ГРУ придумало опосредованный способ получить эти сведения, а именно: узнать максимальный радиус действия американских радиолокаторов, отслеживающих полеты U-2. В своем запросе ГРУ указало, что полеты U-2 над Советским Союзом совершались преимущественно с авиабазы ВВС США в Висбадене (Западная Германия) и авиабазы ВМС США Ацуги (Япония), на которых были размещены подразделения морской пехоты США. ГРУ требовало добыть любую информацию о радиолокационном оборудовании этих авиабаз.

Летом 1959 года я получил из штаб-квартиры Департамента внешней информации Румынии новое распоряжение, в котором говорилось, что появилась «неподтвержденная» информация, только что полученная КГБ, дающая основания полагать, что самолет-шпион U-2 мог подниматься на высоту «около 30000 метров». Моей резидентуре предстояло провести спецоперацию для проверки этих данных и направить в штаб-квартиру их подтверждение или же дополнительные сведения.

Я уже отослал в штаб-квартиру данные, добытые на американской авиабазе в Висбадене, которые со всей очевидностью подтверждали, что высота полета U-2 была одной из строжайших военных тайн США. Секрет был известен только лицам, непосредственно задействованным в полетах, а также нескольким операторам радиолокационных станций и авиадиспетчерам авиабазы, допущенным к военной тайне. Я был уверен, что лишь какое-то чудо поможет моей резидентуре добыть новые сведения. Из нового запроса я понял, что КГБ повезло сильнее. По всей видимости, одной из других резидентур удалось добраться до диспетчера или оператора радиолокационной станции, приписанного к авиабазе ВВС в Висбадене либо авиабазе ВМС Ацуги.

Вскоре я узнал, что именно так оно и было. Во главе большой партийной делегации 19 июня 1960 года Никита Хрущев прилетел в Бухарест для участия в работе Третьего съезда Румынской коммунистической партии, в то время носившей название Рабочей партии, и провел там восемь дней. Хрущева сопровождал генерал Сахаровский, начальник внешней разведки и эксперт по Румынии, официально не включенный в состав делегации. Съезд был посвящен ускоренной индустриализации Румынии, а поскольку я тогда был главой румынского подразделения технологической разведки, то я стал связным офицером при генерале Сахаровском.

Большинство вечеров Хрущев потягивал водку и рассказывал о первом шпионском самолете U-2, сбитом 1 мая 1960 года, а также о последующем саммите в Париже, где он недавно «позорил» Эйзенхауэра. За восемь дней в компании Сахаровского я узнал, что Советскому Союзу удалось сбить U-2 лишь благодаря получению КГБ надежных сведений о высоте полета этого самолета. Я понял, что данные были добыты в конце прошлого года, но советским войскам противовоздушной обороны некоторое время не удавалось подтвердить их, поскольку до 9 апреля 1960 года U-2 не совершали полетов. Наблюдая за полетом U-2 в этот день, войска ПВО убедились в правильности информации КГБ и обеспечили работу радаров и ракетных средств поражения таким образом, чтобы быть готовыми к следующему полету. Это и случилось 1 мая 1960 года.

«Мы еще никогда не преподносили товарищу Хрущеву столь ценного подарка на 1 мая», – заявил Сахаровский и рассказал мне, что с момента входа U-2 в воздушное пространство Советского Союза и до поражения самолета он поддерживал постоянный контакт с Главнокомандующим войсками ПВО маршалом Сергеем Семеновичем Бирюзовым. В тот вечер Сахаровский ужинал с товарищем Хрущевым, а несколько недель спустя был награжден орденом Ленина.

Естественно, я произнес тост за успех Сахаровского. «И за сержанта тоже пьем до дна!» – воскликнул я.

В те дни «сержант» был заезженной пластинкой советников советской разведки при румынских спецслужбах, придававших большое значение вербовке американских военнослужащих. Разумеется, КГБ хотел, чтобы мы вербовали высокопоставленных американских офицеров, но опыт Советского Союза показал, что гораздо проще устанавливать контакт с сержантами. Они могли не стать полковниками или хотя бы капитанами, но некоторые были крайне полезными агентами разведки. Поэтому сержант Роберт Ли Джонсон, служивший в Западной Германии в 1950-х годах, тайно получил звание майора Советской армии, а также письменные поздравления Совета министров СССР и лично Хрущева {696}. Спустя несколько лет Виталий Юрченко, высокопоставленный офицер КГБ, перешедший в 1985 году на сторону ЦРУ и вскоре вернувшийся в Советский Союз, отмечал, что КГБ считает дело старшего уорент-офицера Джона Энтони Уолкера – еще одного сержанта – величайшим успехом в истории КГБ, который «по важности превосходит даже кражу англо-американских чертежей первой атомной бомбы» и который в случае войны «привел бы к разрушительным последствиям для США». Джон Леман, министр ВМС США на момент ареста Уолкера, был согласен с такой оценкой {697}.

«Заметь, он не был даже сержантом», – заметил в этой связи Сахаровский.

Как это было принято, советский генерал не стал распространяться о деталях операции, в ходе которой самолет U-2 был сбит, а его пилот, Фрэнсис Гэри Пауэрс, взят в плен. Однако через несколько недель после этого советские советники при румынском Департаменте внешней информации пополнили свои нескончаемые тирады о важности вербовки сержантов новым мотивом – теперь нам также было велено искать «перебежчиков».