Ураган для Льдины (СИ) - Зиздок Лена

— Доктор сказала, это поможет вывести остатки той гадости, если где чего осело, — с непреклонным видом сообщил мне хладнокровный тиран и вернулся к своим умопомрачительно аппетитным омлету и кофе. Нет в жизни справедливости.

Кашу я в себя кое-как пару ложек впихнула. Склизкая гадость, по сравнению с которой овсянка — дар богов. Смузи был похож на холодный несоленый суп, покрошенный в пюре. Зря докторша мне вчера добренькой показалась, садистка она самая натуральная!

— Ну вот и молодец, — похвалил меня Варламов, когда под его требовательным взором я, зажмурившись, выхлебала мерзкую жижу до дна. Желудок аж весь в узел скрутился от протеста, чувствую, одно неосторожное движение — и меня вырвет. Умоляюще посмотрела на Яна, может, разрешит зажевать эту гадость чем-то неполезным, но вкусным?

Ян моей мольбы во взоре не разглядел, похлопал меня по плечу и ушёл в свой кабинет — остался работать дома. Ну супер вообще, то есть мне теперь даже тайком ничего не пожрать? Или, может, удастся взять Светлану Васильевну в союзники?

Мне с заговорщицким видом выдали хрустящих рисовых хлебцов. Повариха мировой человек, я всегда это знала!

После хлебцов настроение улучшилось, да и смузи упокоился наконец на дне желудка. Пошла, прогулялись на заднем дворе с Генри, повалялась в шезлонге, любуясь облаками. Весьма медитативное занятие, помогает настроить мысли на нужный лад, отбросить ненужное, вычленить главное.

Лежала я так, лежала, и поняла — мне жизненно важно выяснить, не стал ли Ян хуже ко мне относиться после моего похищения? Ну во-первых, я же затупила, когда с теми типами поехала, а Владимирович тупых возле себя не держит.

Во-вторых, брезгливый он у нас, это мне слуги нашептали. А меня гад это, как его, Ковалёв, облапал всю. Вдруг после этого всё, противно Яну Владимировичу меня трогать, целовать и прочее? И самое главное, была ещё Маша. Вроде Ян оставил её и бросился спасать меня… Но что, если дело лишь в том, что я ценная свидетельница для дела его отца? А на деле он так по маникюрше и сохнет. Наконец, никто не исключает вариант, что я и без маникюрши ему надоела, проблемная такая. В мире полно симпатичных девушек, которых несложно развести на секс, но которых при этом не надо постоянно откуда-то спасать. Хотя если объективно, там, в лесу, это я его спасала, а не он меня. А больше вроде и всё, один-один у нас.

Я посмотрела на облака ещё немного. Нет, иногда много думать вредно, столько фигни разной в голову лезет! То, что Ян за завтраком был немногословен — да можно подумать, раньше прям болтал не затыкаясь! Это вообще ни разу не показатель! Варламов банально мог не до конца выспаться после ночного приключения с драками и перестрелкой. Так что не буду себя зря накручивать, сегодня дам Яну отдохнуть, а завтра начну проверять: интересна я ещё ему как женщина, или всё, можно паковать чемоданы и домой отчаливать?

К концу следующего дня самооценка моя, как женщины, упала ниже плинтуса. Спецом одела самое короткое из всех купленных платьев, даже подвеску подаренную нацепила, чтоб, значит, загадочно так ей поигрывать, привлекая внимание к зоне декольте. Ян не привлекался, хоть убейся. Я и цацку пальчиками поверчу, и на стол облокочусь, попу оттопыривая — глухо, как в танке! Губы так наоблизывала, что скоро шелушиться начнут. Никакой реакции. Рявкнул только один раз, чтоб от работы не отвлекала, когда я с массажем плеч пыталась подлезть. Трудоголик нещастный!

Ладно, наши так просто не сдаются! На следующее утро я весьма убедительно разыграла сценку "Ах, чуть завтрак не проспала!" и спустилась к столу, одетая, в чём спала. Типа переодеться было некогда. А перед сном я надела самую-самую из пижамок, шёлковую, у которой шортики как трусики, а у маечки лямки как нарочно длиннее, чем нужно, или на больший размер рассчитаны. Так что болтается маечка сильно ниже, чем прилично, полгруди виднеется, а то и больше, еле-еле соски прикрыты.

И вот заскакиваю я в столовую, вся такая девочка-ромашка, глазки в пол, вся красота наружу, здороваюсь, и на место своё привычно шмыгаю.

Смотрю, Ян аж замер, чашку с кофе так до рта и не донес, сидит и взглядом горящим прямо в ложбинку меж грудей упёрся. И вижу — зацепило его, начал Льдина подтаивать, щас ещё немного дожму, и будет мне горячий утренний секс прямо на столе. Смущенненько хлопаю ресничками, показательно смакую кашу — тут даже не играю, потому что после вчерашнего вынужденного детокса всё кажется вкуснее раза в три. Вздыхаю. Глубоко так, от души, грудь вздымается и опускается. Слышу, как Ян громко делает глоток. Блин, это ни с чем не сравнимо — ощущать, что так влияешь на мужчину. Последний штрих, чтоб наверняка. Кокетливо повожу плечом, чтобы лямочка с него как бы нечаянно сползла вниз, показывая все мои красивости. После этого Льдина точно не устоит.

Клянусь, я вчера перед сном раз сто этот жест отрепетировала! Лямка слетала, как по маслу, я ложилась спать, на сто процентов уверенная, что уж с этим моментом проблем не будет.

Ага, щазз. У меня чтоб и без проблем? Лямка держится за плечо, как приклеенная, я и так уж и этак. И умом-то понимаю, что Ян и без лямки уже тепленький, можно по-другому его к решительным действиям подтолкнуть, но в голове как перемкнуло. Плечом поведу, волосы, якобы, поправлю, пылинку с плеча смахну… Весь настрой сбился, я даже про завтрак забыла… Ну никак, и всё тут!

— Ушёл работать в кабинет, меня не беспокоить, — голос Яна вторгся в мою войну с непокорной лямкой. Я вздрогнула, вспомнила, зачем вообще тут сижу… Мысленно постучала себя по лбу.

— Ешь давай, а то остынет всё, — Варламов чмокнул меня в губы и невозмутимо покинул столовую. Лямка от первого же вздоха свалилась вниз, но уже поздно, поздно.

Плохая новость: с соблазнением я облажалась. Отвлеклась на второстепенную задачу, позабыв о главной. Приятного мало, но, как говорится: "Ошибки — тоже опыт".

Новость хорошая: несмотря на моё фиаско, Ян меня поцеловал. Сам. Легонечко совсем, но поцеловал ведь! Наверное, у него слишком много дел, чтобы на меня отвлекаться. Хочется верить, что причина в этом. Но это ничего, это даже льстит, что Льдина так боится отвлечься на меня недолго. Ладно, я девушка понятливая, сегодня приставать не буду. Днём. Вечером же перед сном он уже не будет бизнесом своим занят, да?

Но вечером за ужином мне вдруг стало совсем вообще не до соблазнения. Потому что Ян сообщил мне как бы мимоходом:

— А я с отцом сегодня созванивался. Он из-за побега Халвина подал ходатайство, чтобы суд провели как можно скорее, и в итоге его перенесли на завтра после обеда. Так что уже завтра этого типа посадят, вместе с Ковалевым и остальными, и всё, больше не будет нужды в охране, сможешь наконец ходить, куда захочешь. Здорово, да?

Я машинально кивнула, даже улыбку выдала, а сама сижу, как лопатой пришибленная. Это что же… это как же… Это у меня даже недели не осталось, всё, завтра домой? Чувствовала себя как Золушка в старом фильме, когда Маленький Паж ей сказал, что король стрелки на час назад перевел, и до полуночи осталось всего ничего. Кончилась твоя сказка, Горошкина, я даже привыкнуть не успела. И Ян довольный такой сидит, аж зло берёт. Не терпится от меня избавиться? Я там нафантазировала себе всякого, а он…

Аппетит пропал намертво, хорошо хоть успела уже что-то в себя закинуть. Не помню толком, как вставала из-за стола, чем занималась до конца вечера. Помню, как ринулась собирать вещи, а потом подумала — а мне разрешат их с собой забрать? Ян вроде на жмота не похож, уточнить неудобно, а без уточнения тоже брать стрёмно. И сумки у меня нету, куда всё складывать? Может, у экономки попросить, хоть пакеты какие, не может у неё не быть. А Генри? С собой в зал суда брать или за ним вернуться разрешат? Да точно, о чём это я, разрешат конечно, не хватало ещё, чтобы собакен на заседании суда мешался.

Эта мысль немного успокоила. По крайней мере, сразу из здания суда домой меня не отправят, а значит, возможность поговорить с Яном точно будет. Думаю, сразу будет понятно, хочет он, чтобы я у него подольше осталась, или лично вызовется сумки в машину занести, лишь бы я отчалила уже из его холостяцкой берлоги. Нет, ну а вдруг он попросит подольше погостить, я что, откажусь, что ли? Дотерпеть бы только до того момента.