Ураган для Льдины (СИ) - Зиздок Лена

Круги по кабинету наяривает Дорофеев, предатель с фирмы Яна. Один из тех, кто в кресле — Халвин, тот самый король преступного мира, из-за которого я третью неделю от мира прячусь. Сидит реально король королем, смотрит на всех с превосходством и толикой презрения, кажется, будто он тут самый главный. С оружием возится один из типов, который гнался за нами с Владом по лесу, и наконец, вишенкой на торте, охранник у двери — тот, который пускал на меня слюни в клубе. Надо же было им всем оказаться тут, вместе! И это что же получается, Владовы конкуренты и мой преследователь заодно? А главное, почему последний не в тюрьме, его же в КПЗ определили до суда?!

Я очень-очень осторожно опускаюсь на колени, чтобы подслушать, что эти бандюганы обсуждают, вдруг это что-то важное?

— Вот ты мне ответь, ты за каким хером вообще из тюрьмы сбежал?! — тип, сидящий во втором кресле, нервно машет руками, золотистая жидкость в его стакане нервно плещется от края к краю от каждого порывистого движения. Как ещё не облился до сих пор. Халвин в отличие от него спокоен, лениво гоняет по дну стакана остатки выпивки. Расслабленный и невозмутимый, как будто в спа-салоне нежится. При этом такой весь опасный, на него даже тайком смотреть с чердака страшно. — Тебе всего-то надо было до суда не отсвечивать, пока мы вопрос с доками и уликами решаем!

— Я заметил, как вы решаете, — Халвин с усмешкой пригубил свой виски, или что там у него в стакане. — Бабу какую-то третью неделю поймать не можете, самому всё делать пришлось. Да и поставка товара сегодня, сами знаете, Ахмед чертов перестраховщик, дела имеет только со мной лично, ни одному из вас ящики бы взять не дали. Не ссыте, я на один день только в самоволку ушёл, меня там сейчас один человечек прикрывает, вместо меня нары топчет, вроде как я на месте. Не будете дурить, как раз к утру управимся и я спокойно вернусь дожидаться суда.

— Шеф, а чё сразу-то не сбежать? — поскреб затылок охранник у двери. Халвин покачал головой с выражением на лице "с какими идиотами приходится работь!".

— А то, что нет у меня желания всю жизнь в бегах провести. А так после суда выйду чинно-благородно, оправданным человеком. Что там шлюшка Варламовская, готова уже?

Я вся подобралась и превратилась в слух. Как ни обидно за "шлюшку", но речь, похоже, сейчас пойдёт обо мне.

— По времени пора бы. Я ей лично полную дозу в чай высыпал, должна уже ловить розовых бабочек в стране глюков. Камера готова, отснимем видос в лучшем виде, позже отошлем. Будет ему за Лерку ответочка, он мою бабу увёл, я его отшпилю. А что другим тоже перепадет, так это будем считать, проценты набежали.

— Чур, я первый после Наковальни, — тот, который из клуба, сально ухмылнулся и поправил мотню на штанах. — Мечтаю этой цыпочке засадить, с тех пор как тогда из клуба слиняла.

Халвин морщится.

— Только помните, сначала чистое видео без интима, с условиями выкупа! А потом хоть вдоль и поперек трахайте, мне без разницы. Главное, чтоб Варламов бумаги нужные подписал, ну и чтоб наша милая свидетельница в суде присутствовать не смогла, по причине своей внезапной и печальной кончины. Всё, не отвлекайте меня, идите ещё раз место съёмки проверьте, пока я с поставкой разбираюсь.

Все потихоньку стекают к двери, Халвин подходит к тому мужчине, который в бумагах закопался, и они принимаются шуршать ими на пару.

Я же сижу и, что называется, обтекаю. Это что же, это мало того, что мною собираются Яна шантажировать, так меня потом по кругу пустят, во имя каких-то старых счетов? Выражение "затрахают до смерти" заиграло для меня новыми мрачными красками. Мозг от страха отключился от общей системы и не функционировал. Вообще. Поэтому сижу, рукой-ногой шевельнуть не могу, сердце мечется от ушей к пяткам и обратно, а в голове как заезженная пластинка вертится: "Они меня убьют! Они меня точно-точно убьют! А перед этим всей толпой изнасилуют!!! А потом убьют! А перед этим ведь изнасилуют! Толпой!"

Двигательная система от шока отходит первой. Мелко дрожа, всё так же сидя на корточках, раком двигаюсь подальше от дырки меж досками, ежесекундно умирая от страха, что вот сейчас меня заметят, непременно, голову вверх поднимут и заметят. Или сейчас зайдут в мою комнату, обнаружат побег и сразу поймут, где искать!

Уже потом я соображу, что если б спокойно встала, отошла и спустилась в любую из неосвещенных комнат, у меня были бы неплохие шансы на побег. Но это потом, когда паника перестанет контролировать и направлять меня. Сейчас же я совсем ничего не соображаю. Пячусь, не вставая, хотя стоя было бы удобнее, не глядя по сторонам, ведомая инстинктом спрятаться от опасности.

И поэтому не замечаю, что очередная доска, на которую я опираюсь рукой, слишком короткая, а я опираюсь на самый её край. Эта ошибка становится для меня роковой. Доска с треском подскакивает вверх другим концом, моя рука проваливается вниз, я вскрикиваю от неожиданности и от боли, ощутимо ударившись плечом.

Ну всё, допрыгалась, птичка.

Глава 69. По горячим следам

ЕВГЕНИЯ

Я барахтаюсь, пытаюсь встать, хватаюсь другой рукой за что ни попадя, но неудачно, только заноз нахватала. Если бы не рука, шум можно было бы списать на случайную приблудную кошку, а так — сразу понятно, что шум человеческих рук дело. Прям даже руку эту видно всем на радость.

Кое-как выкарабкалась, встала, ноги аж трясутся. В голове как перемкнуло. Времени искать подходящий спуск нет, память зафиксировала только один. Я метнулась к просвету над складом, торопливо спустилась на ближайший ящик, оцарапав о доски всю спину. Сбежала по ящикам вниз, появление моё было столь неожиданно, что бандиты-грузчики даже опешили, да я и сама с себя сейчас охреневала. Я с силой оттолкнула ближайшего грузчика в сторону другого, под тяжестью своего груза он пошатнулся, завалился вперёд, прямо на напарника, послышался грохот и ругань — рухнули оба. Я помчалась к двери. Теперь меня мало заботил производимый мною шум, меня подстегивало единственное желание — убежать! В этом я видела сейчас единственное моё спасение.

Пулей слетела на первый этаж, сунулась в ближайшую неосвещенную комнату без двери, из неё метнулась в сад через окно. Мне вослед неслись крики, топот ног — всё это лишь подстегивало бежать быстрее. Куда? Не важно, лишь бы бежать, лишь бы подальше отсюда!

Я уже почти поверила, что спасительной ночная тьма укрыла меня и побег удался. Потом в спину ударили лучи света от фонарей, где-то совсем рядом грохнул выстрел.

— Болваны, она нам пока живой нужна! — заорал тот самый тип, который имел на меня постельные виды. Я прибавила скорости, мне казалось, в затылок дышит сама смерть, приторможу хоть на миг, и всё!

Добежала я до забора. Большого, высого, металлического. Отчаянно попыталась с разбегу по нему вскарабкаться, хотя умом понимала — не взять мне такую высоту. Пальцы с противным звуком заскреблись по железу, когда я соскальзывала вниз. Судорожно дернулась вверх ещё раз, окончательно убедившись, что перезть забор не получится. Я метнулась вбок, надеясь, что мне удастся добежать до выхода — но не задержка у забора отобрала у меня драгоценные мгновения — меня догнали. Подсечка уронила меня носом в траву, сверху мешком свалилось мужское тело. Руки заломили за спину, нацепили наручники. Я орала, дрыгала ногами, ударила затылком по лицу того, кто прижимал меня к земле, лишая возможности сбежать. Бесполезно. Отбегалась.

ЯН

Дцатая чашка кофе плещется в желудке, на часах — полтретьего ночи. Спать уже не хочется, организм запустил скрытые резервы, теперь я наоборот, полон энергии, которую даже деть некуда. Мечусь бестолковым зверем по кухне, сотый раз проверяю вызовы на телефоне. От меня сейчас ничего не зависит, от этого хочется убивать. Медленно и кровожадно.

— У меня для тебя новости, — Волк отнимает от уха трубку, — там по жучкам машину твою на стоянке обнаружили.